Ирина Маркова - Здрасьте, муза (сборник)

Время умчалось запретов,
В скорби душа, да и плоть,
Фимин-Гулимин поэтов
Хочет пером проколоть…

В мире стабильности нету,
С грузом стихов и наград
Плакали гады-поэты —
Каждый поэт, то есть гад.

Вышел расклад интересный —
Средь молодёжи погром:
Дядя – писатель известный
Бегает с острым пером!

Казус нежданный случился —
Плачет в ночи детвора:
Дядя вонзить погрозился
Острое жало пера!

Фимин накал не снижает —
Вряд ли покой сбережём:
Музу пронзить угрожает
Он перочинным ножом!

Луну седую бубликом
Назвавши ненароком,
Поэт ударил публику
Малополезным током.

И пусть поэт на публике
Маячит и мелькает,
Стихи свои, как бублики —
Не пишет – выпекает.

Луна, вздохнув тревожно,
Укрылась в тучах где-то —
Услышать всё возможно
От бублика – поэта.

Сравнений много встретится —
На слово нет запрета.
… А стих, как дырка, светится
У бублика-поэта.

По жизни шёл и всем дарил улыбку,
Перебирал старушек-сволочей,
Но встретил как-то золотую рыбку
И ей наврал, что он давно ничей.

Растаял вмиг в её объятьях пылких.
… Теперь у этой рыбки на посылках.

Ел блинчик с беленою на завалинке
И что-то пил, как видно, «на сугрев»,
И к милой босиком, забыв про валенки,
Он побежал в мороз, офонарев.

И бегал так с утра и до зари —
С мороза и озяб, и раскраснелся,
И сквозь снега пытались фонари
Светить тому, кто белены объелся.

Все до поры и веселы, и бойки, —
И человек, и муха во дворе,
Но чем погибнуть вмиг от мухобойки,
Быть лучше погребённым в янтаре.

Всё повторяется, как встарь —
Аптека, скорая, янтарь…

Захмелевшая луна
Озиралась медным глазом —
То ль она была пьяна,
То ль накрылась медным тазом.

И глядел вокруг тревожно
Подсинённый левый глаз —
В этом синяке, возможно,
Был виновен медный таз.

Фантазировал поэт
И стихами, и речами,
И глядел на лунный свет
Подсинёнными очами.

Звёзды за луной летели,
Излучая яркий свет.
… Кто же пьяным был на деле —
Всё ж луна или поэт?

В день прозрачный и сказочно летний
Ветерок встрепенулся, ожив.
Поэтесса писала про бредни,
Рукоделье своё отложив.

Целый вечер писала намедни —
Благородная, не от сохи,
Не заметив в процессе, как бредни
У неё превращались в стихи.

Бред писать, как духовная жажда,
Не узор рисовать, не чертить,
Лишь забыла – в День Судный, однажды
Ей за бредни придётся платить.

Ждёт читатель новинок в испуге…
Поэтесса, видать, не права —
Чем про бредни писать на досуге,
Уж не лучше ль плести кружева?

Жил на свете литератор
По фамилии Поэт —
Сочинитель и оратор
И большой авторитет.

Помогал необходимым
Он друзьям своим советом —
Звали все его Вадимом,
По фамилии – Поэтом.

Чтобы поднимать культуру,
Чтобы статус не ронять,
Он решил литературу
Вне земли распространять.

Чуждый позе или фарсу,
Презирая шум и фарс,
Снарядил поэтов к Марсу
И отправил всех на Марс —

Литераторов бывалых
И героев новостей —
И редакторов журналов,
И читающих гостей.

Марсиане хвост поджали,
Да как начали галдеть!
На поляну прибежали
На поэтов поглядеть!

И кричали на поляне:
«За какие же грехи
Заставляют нас земляне
Наизусть учить стихи?»

…Только сеятель культуры
Хладнокровие хранил —
Мигом смысл литературы
Марсианам объяснил.

Марсиане задрожали
От потока новостей
И в момент зауважали
Всех читающих гостей.

…Вдруг ожúл вулкана кратер,
И в домах зажёгся свет,
А виною – литератор
По фамилии Поэт.

Марсиане вникли в книги —
Им стихи необходимы,
А виной всему интриги
Литератора Вадима!

… Марсианин по натуре
Был суров и нелюдим,
Но любовь к литературе
Всё ж привил ему Вадим.

Литераторы внедрились —
Процветают там и тут —
Марсиане ухитрились
Поступить в литинститут.

Знать, к Вадиму проявляют
Благосклонность сонмы муз —
Он отныне возглавляет
Марсианский Литсоюз.