Александр Иванов - Пегас - не роскошь (литературные пародии)

Ответил мне Пушкин,
И в тоне
Отсутствовала теплота:
- мне нравятся Антониони,
Тарковский, Хуциев, Митта.

И Бергман, и Вознесенский,
И крамер по сердцу мне.
Мне люб сей поиск вселенский
У времени на волне.

Умолк Александр Сергеевич
И тихо добавил:
- Да-с!
Ступайте, Сергей Алексеевич,
Мне некогда, бог подаст...

Ты скажешь мне: "Унылая пора",
Ты скажешь мне: "Очей очарованье".

Скажу тебе: "Унылая пора".
Ты скажешь мне: "Очей очарованье".
Красиво сказано! Что значит дарованье
И резвость шаловливого пера!

Продолжу я: "Приятна мне твоя..."
"Прощальная краса", - ты мне ответишь.
Подумать только! Да ведь строки эти ж
Стихами могут стать, считаю я.

"Люблю я пышное..." - Продолжу мысль свою.
Добавишь ты:" природы увяданье".
Какая музыка! И словосочетанье!
Я просто сам себя не узнаю...

"В багрец и в золото"! - Вскричу тебе вослед.
"Одетые леса", - закончишь ты печально...
Наш разговор подслушан был случайно,
И стало ясно всем, что я - поэт.

Ты кроши,
Кроши,
Кроши
Хлебушек на снег,
Потому что воробей
Ест, как человек.

Ты пиши,
Пиши,
Пиши,
Сочиняй весь век,
Потому что пародист
- тоже человек.

Он не хочет затянуть
Туже поясок,
Для него
Твои стихи
- хлебушка кусок.

Ты пиши
И мой призыв
Не сочти за лесть,
Потому что пародист
Тоже
Хочет
Есть!

Давай не говорить
О лете,
Лоскутик памяти порви.
Сегодня нет со мной
На свете
Ни колоска твоей
Любви.

Судьбы моей
Поникли перья.
Любви загнулся
Колосок.
Порвалась ниточка
Доверья
И выпал дружбы
Волосок.

Подохла в клетке
Птичка страсти.
Котенок ласки не поет.
И щепочка
Былого счастья
В корыте памяти
Плывет.

Давай погасим
Пламя муки
Обиды тряпочку порви.
Меж нами дырочка
Разлуки,
И нет ни корочки
Любви.

Ты не смотри на это
Косо.
Как ясный полдень
На грозу.
Ведь я нашла
Отличный способ
Немножко выжимать
Слезу...

Милому, хрупкому крошке
Не посчастливилось тут
- эрос на тоненькой ножке,
В эроса вечно плюют...
Милый танцующий
Мальчик,
Сызнова ты не у дел.

В Лондоне на Пикадилли
Я испытала экстаз.
Если вы там не ходили
- я побывала за вас.

Эрос на тоненькой ножке
Вечно стоит не у дел.
Милому, хрупкому крошке
Выпал печальный удел.

Мальчик мечтает о чуде,
Мальчику холодно тут...
Мимо надменные люди
Веры британской идут.

Каждый безжалостно брошен
В свой разлагающий быт...
В Лондоне Эрос заброшен,
В Англии Эрос забыт.

Тщетно взывает к участью,
Слабых надежд не тая...
Все бесполезно! Но, к счастью,
В Лондон приехала я.

Вся потрясенная, боком
К Эросу я подалась,
Словно пронзенная током,
В Эроса взглядом впилась.

И поубавилась серость
Сирых британских небес...
Мертвый, заплеванный Эрос
Мне подмигнул
И воскрес!

Как ни суди и ни ряди,
Мой друг,
Боюсь эстрадной славы
- модной, спорой...

Я как-то выступал с поэтом е.
Сначала я читал спокойно, веско.
Зал скорбно слушал. Муха на
Стекле
Жужжала. И шуршала занавеска.

Я кончил. Поклонился. В тишине
Звук трех хлопков, как
Выстрелы, раздался.
Но вот на авансцену вышел е.
И зал аплодисментами
Взорвался.

Овация текла лавиной с гор.
Служа ему поддержкой и
Опорой...
Я очень был расстроен. И с тех
Пор
Боюсь эстрадной славы - модной,
Спорой...

И вот я иду дорогой,
Не чьей-нибудь, а своею.
К друзьям захожу под
Вечер,
Не к чьим-нибудь,
А своим.

Я меряю путь шагами,
Не чьими-то, а моими,

Ношу я с рожденья имя,
Не чье-нибудь, а свое.
На мир я смотрю глазами,
Не чьими-то, а своими,
И все, как поется в песне,
Не чье-нибудь, а мое.

Вожу я знакомство с музой,
Не с чьей-нибудь, а моею,
Бывает, стихи слагаю,
Не чьи-нибудь, а свои.
Иду в ресторан с женою,
Не с чьей-нибудь, а своею,
Друзья меня ждут под вечер,
Не чьи-нибудь, а мои.

Я потчую их стихами,
Не чьими-то, а своими,
Я им открываю душу,
Не чью-нибудь, а свою.
Стихами по горло сыты,
Не чьими-то, а моими,
Они вспоминают маму,
Не чью-нибудь, а мою...

Не пойму, куда мне
Деться!
У реки, как дивный дар,
Ты в траве сидишь
С младенцем,
Лена Лишина, маляр.
И простит Буонаротти
Эту вольность или нет
- я тайком пишу напротив
Твой задумчивый
Портрет.

Становлюсь я, видно, старше,
Налит силою мужской.
Вот уж прелести малярши
Мой нарушили покой.

Увидал ее босую,
Начал голову кружить.
Я тайком ее рисую,
Нарисую - буду жить.

Мы с ней встретились на
Каме,
С дамой сердца моего;
Обращаюсь к ней стихами
- этот путь верней всего.

Это дело упрощает,
Только вот душа грустит:
Микеланджело прощает,
Муж малярши не простит...

Но поэту риск не страшен,
Поздно пятиться назад.
Будет славно разукрашен
Мой задумчивый фасад.

Впрочем, муж - такая туша...
Вновь тревожится душа,
Потому что штукатурша
Тоже дивно хороша!...

Я видел раз в простом
Кафе нарпита,
Как человек корпел
Над холодцом,
Трагическую маску
Эврипида
Напоминая сумрачным
Лицом.

Я видел, как под ливнем
Кошка мокла
Хотел поймать ее, но
Не поймал...
Она напоминала мне
Софокла,
Но почему его - не понимал.

И видел, как из зарослей
Укропа
Навстречу мне однажды
Вылез крот,
Разительно напомнивший
Эзопа
И древний, как Гомер и
Геродот.

А раз видал, как с кружкою
Эсмарха
Старушка из аптеки шла
К метро.
Она напоминала мне
Плутарха,
Вольтера, Острового и Дидро.