Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Строго говоря, предположение это столь уж фантастическим не выглядело. Убеждённым антисемитом Муссолини вовсе не был. Почти пять тысяч — 10 % от всей итальянской диаспоры — состоявших в Фашистской партии евреев тому свидетельством. Пришлось ему срочно вспоминать старый навык переобувания на ходу.

— Что ты, Адольфо!.. Никаких евреев, как можно!..

— Ну, смотри у меня! Через год приеду — проверю.

Вот как было отказать такому человеку?.. Хотя к визиту его подготовиться всё равно не успели. Гитлер посетил Италию в мае 1939 года, а расовые законы появились только в сентябре. Они устанавливали запрет на смешанные браки, запреты на профессии и занятие должностей, лишение итальянского гражданства евреев, получивших его после 1919 года и тому подобные ограничения. Однако, по сравнению с тем, что творилось в Германии, это была относительно мягкая форма расизма. «Расово чистые» итальянцы так до конца и не поняли, зачем им евреев ненавидеть. Даже чиновники, подавшись формально в антисемиты, помогали евреям эмигрировать в безопасные страны, а армейские офицеры отказывались передавать в руки немцев не только итальянских евреев, но, уже позднее, и проживавших на занятых итальянскими войсками территориях евреев иностранных. И не случись Республика Салó, — большой крови, возможно, удалось бы избежать. Однако она случилась. Увы. Но это тема следующей главы.

Как бы там ни было, Гитлер остался удовлетворён, и взаимная симпатия диктаторов получила юридическое оформление, превратившись в крепкий неравный брак по расчёту. Италия и Германия подписали «Стальной пакт», предусматривающий, когда начнётся, взаимную военную помощь. Вот только это самое «когда начнётся» они, как выяснилось, понимали по-разному. Муссолини предупреждал Гитлера, что это у него в первый раз, и просил не торопиться, дав ему ещё как минимум три года на подготовку. Гитлер рассеянно покивал, но уже 1 сентября 1939 года вонзил танковые колонны в Польшу. Вскрикнув от огорчения, Муссолини заявил, что, от продолжения отношений до поры воздержится. Без малого год проплакал он на груди у папы Пия XII, двоюродных европейских братьев Черчилля и Рейно́ и заокеанского дядюшки Рузвельта, которые хором убеждали его бросить жестокосердного партнёра. Может даже и уговорили бы, но к маю 1940 года Гитлер развил головокружительные военные успехи, заставляя Муссолини всерьёз опасаться, что всё успеет закончиться без него. И, переобуваясь в прыжке ещё раз, он вскочил на подножку уходящего, по его мнению, поезда: в июне 1940 года Италия объявила войну Франции и Великобритании. Едва ли не впервые в жизни Бенито ошибся с выбором обуви. Эти сапоги оказались не по размеру.

К войне Италия была не готова не только в материально-техническом смысле. На беду Муссолини, ему достался совершенно неподходящий для этого народ.

Если инженер говорит: «Эту гайку следует закрутить на три оборота!» — немецкий рабочий так и сделает. Итальянский же поинтересуется: «А зачем? Давайте обсудим!»

Если полицейский говорит: «Здесь парковаться нельзя!» — немецкий водитель переставит машину. Итальянский же спросит: «А почему? Давайте обсудим!»

Если офицер приказывает: «Стреляй в того парня, который отличается от тебя лишь формой другого цвета!..» Ну, вы поняли.

Маршировать по площадям и кричать «слава Дуче!», ощущая себя римским легионером, было весело и ни к чему не обязывало. Гнить же в окопах… Почему?.. Зачем?..

Не поймите неправильно. Итальянцы вовсе не трусы. В том случае, если речь идёт о защите своей семьи, своего города или своей страны. Причём строго в указанном порядке. Когда чуть позднее война пришла в их дома, оккупанты — забегая вперёд, в роли оккупантов к тому моменту уже будут выступать немцы — встретили ожесточённое партизанское сопротивление до последнего патрона и капли крови. По той простой причине, что ответ на вопрос «зачем?» был более чем очевиден. Но вот если интересы правительства твоей страны начинают угрожать благополучию твоей семьи… С какой стати эти интересы отстаивать? Да, возможно, это и недостаточно патриотично. А возможно, — и есть высшая форма патриотизма. Кто знает.

Короче говоря, войска в бой не рвались. От полной катастрофы в первые же месяцы войны Муссолини спасло лишь то, что французы оказались ещё менее бравыми вояками. Уже через две недели после вступления Италии в войну Франция подписала перемирие, читай: сдалась. Не итальянцам, а немцам, разумеется.

Боевые же действия против англичан начались и вовсе шедеврально. Муссолини приказал губернатору Ливии маршалу Бальбо наступать на Египет. Получилось это у маршала как-то не очень, поскольку самолёт с ним на борту сразу же сбили, перепутав с противником, собственные зенитчики. Наступление захлебнулось, даже не начавшись. Зато отлично удалось британское контрнаступление. Уже к ноябрю 1941 года англичане полностью вышвырнули итальянцев из Итальянской Восточной Африки.

В октябре 1940 года Гитлер завоевал Румынию. Муссолини, в свою очередь желая хоть кого-нибудь победить, решил вторгнуться в Грецию, в надежде, что уж с этими миролюбивыми лентяями как-нибудь справится. Гитлер аж лично приехал во Флоренцию убеждать его: это, мол, плохая идея. Но Муссолини слушать не пожелал и заявил, что несколько часов назад уже начал атаку. Сыны Эллады на некоторое время отвлеклись от бесед о футболе за чашечкой кофе и героически встали на защиту родины. В роли трёхсот спартанцев выступал семидесятитысячный британский корпус. В общем, идея и впрямь была плохая. Отброшенные в Албанию итальянцы с трудом закрепились на границе и перешли к позиционной войне.

— Ах вы так?!.. — плакал Муссолини. — Тогда я пожалуюсь Адольфо, он вас поколотит!..

Гитлер тяжело вздохнул, неразборчиво выругался по-немецки и отправил в Ливию фельдмаршала Эрвина Роммеля, фактически принявшего командование тамошними итальянскими силами. На продолжительное время британцы оказались заняты своим любимым национальным спортом — охотой на Лиса пустыни, — дав Муссолини передышку на африканском направлении.

В апреле 1941 года немецкие — и немножко итальянские — войска пошли в наступление на Грецию и уже через неделю с небольшим она сдалась. Немцы продвигались так стремительно, что Муссолини за ними не поспевал чисто физически. По его слёзной просьбе два дня спустя акт капитуляции пришлось повторять на бис, дабы у него была возможность там присутствовать. А чтобы больше не ныл и не надоедал, Гитлер милостиво разрешил Италии оккупировать острова и бо́льшую часть материковой Греции.

После такого Муссолини просто не мог отказать союзнику в ответной услуге. И в июле 1941 года шестьдесят тысяч итальянских солдат вошли на территорию СССР. Позднее их число возросло до двухсот тысяч. Выполняя в основном вспомогательные функции при немецких частях и будучи совершенно неподготовленным к войне в зимних условиях, итальянский корпус не снискал никакой славы. В тщетной надежде переломить ситуацию Муссолини назначил командующим генерала Итало Гарибольди. Но этой подделке под настоящего Гарибальди солдаты, вероятно, предпочли бы партию кроссовок Абибас. Их, по крайней мере, можно было бы надеть на босые и обмороженные ноги во времена Сталинградской катастрофы.