Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Меж тем в мае 1943 года немецко-итальянский Африканский корпус сдался на милость британо-американских войск. Моральный настрой нации, армии да и самого Муссолини упал ниже плинтуса. А в начале июля того же года десант Союзников высадился на Сицилии.

Если для Германии ещё, может, и сохранялись какие-то надежды, то фашистская Италия, как всем уже было очевидно, войну проиграла. Виновника поражения долго искать не приходилось. Генералитет и высшие функционеры Фашистской партии видели выход из ситуации в отстранении Муссолини от власти и начале переговоров с Союзниками. Понимал это и сам Дуче, который поспешил встретиться с Гитлером.

— Адольфо, мне кажется, нам следует расстаться. Ты ни в чём не виноват, но я должен подумать о детях! О своих неразумных итальянских детях. Ты же не сердишься, правда?

Но Гитлер не принадлежал к числу людей, склонных закрывать глаза на попытки союзников переобуться в критический момент. В общем, не прокатило.

Незадолго до того, в самом начале июля 1943 года, король Витторио Эмануэле Третий проснулся с утра, намазал бутерброд и вызвал к себе верного маршала Бадольо.

— Пьетро, — сказал король, — я тут вдруг обнаружил, что нас почти завоевали американцы. Ты, помнится, двадцать лет назад предлагал мне избавиться от Муссолини. Знаешь, а ведь это была не такая плохая идея… Короче говоря, разрешаю. Действуй!

— Никак не могу Ваше Величество! Вы ж сами передали Муссолини функции главнокомандующего армией. Так что я теперь ему подчиняюсь. Я старый солдат и супротив закону не пойду!

— Мда?.. Передал?.. Это я погорячился как-то. Ладно, иди пока. И Гранди мне позови.

Спикер парламента — точнее, того, что от парламента при Муссолини осталось, — Дино Гранди сразу же понял, к чему клонит король. Он провёл серию тайных консультаций с членами Большого фашистского совета, предлагая освободить Муссолини от полномочий главнокомандующего. Заручившись необходимой поддержкой, Гранди направил Муссолини просьбу о созыве Совета, который последний раз собирался ещё аж в 1939 году. Тот ответил отказом. Пару недель спустя мрачный как туча диктатор вернулся в Рим из той самой неудачной поездки к Гитлеру, меланхолично осмотрел последствия атаки нескольких сотен американских бомбардировщиков, отутюживших город за время его отсутствия, получил ещё один запрос от Гранди, вздохнул и согласился.

После бурной дискуссии Большой фашистский совет поддержал отстранение Муссолини от должности главнокомандующего войсками девятнадцатью голосами против семи при одном воздержавшемся. Тот был расстроен, но не сильно обеспокоен. По его мнению, документ не имел юридической силы без его собственной подписи, а он её ставить не собирался.

На следующий день Муссолини приехал на рабочую встречу с Витторио Эмануэле. Король принял его радушно, с сожалением констатировал, что Бенито плохо выглядит и порекомендовал ему отправиться в отпуск, подышать горным воздухом. В этот момент из-за кабинетной ширмы выпрыгнул маршал Бадольо, прямо на лету трансформируясь во врио главы государства, и две сотни верных монарху карабинеров. Муссолини усадили в санитарный автомобиль и окольными путями отвезли в горный массив Гран-Сассо, что в Абруццо. Там он и дышал воздухом — который ему не нравился до такой степени, что он даже пытался покончить жить самоубийством, — до тех пор, пока в сентябре 1943 года ему на голову не свалился оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени во главе десанта немецких парашютистов. Схватив Муссолини в охапку, он потащил его в Германию.

Нет, дело было вовсе не в том, что Гитлер так уж соскучился по средиземноморскому приятелю. Ровно наоборот: ему, как и итальянцам — но совсем по другой причине, — смертельно надоело терпеть необыкновенный муссолиниевский фашизм. Фюрер полагал, что непутёвому союзнику пришло время на своей шкуре испытать прелести иного общественного строя. Обыкновенного нацизма.

Занесённая снегом деревушка. Никаких признаков жизни, не лают даже собаки. Лишь к оконному стеклу дома на околице на мгновенье прижалось и тут же испуганно отдёрнулось чьё-то лицо.

По ведущему в деревню просёлку идёт походная колонна. Около сотни солдат. На рукавах — нашивки 162-й пехотной дивизии Вермахта. Каратели.

Пулемётная очередь срезает первые их ряды. Из-за укрытий по обеим сторонам дороги бьют винтовки и автоматы. Колонна рассыпается, солдаты в панике зарываются в глубокий снег.

— Партизанен!.. Партизанен!..

Огонь стихает. Партизаны экономят боеприпасы. Их мало, едва наберётся пара десятков человек. Двумя группами, поочерёдно прикрывая друг друга, они осторожно продвигаются вперёд. Жизненно важно подойти ближе, пока противник не сориентировался и не организовал оборону. И пока не кончились патроны.

Когда до врага остаётся всего с полсотни метров, один из партизан, Фёдор, тянет руку в подсумок за новым магазином. И не находит ничего. Он плюёт от досады, встаёт во весь свой немалый рост и, словно дубину перехватив кажущийся игрушечным в его медвежьей лапе автомат, устремляется в атаку. Громовым голосом, великим и могучим языком Пушкина и Чехова, призывая на бегу неприятельских солдат и офицеров без промедления отречься от идеалов национал-социализма и сложить оружие. Доводя до их сведения, что в противном случае, когда он, Федя, до них добежит, — горька и незавидна будет участь немецко-фашистских захватчиков. Оккупанты и без перевода прекрасно улавливают смысл его высказываний: 162-я «тюркская» дивизия частично сформирована из советских дезертиров и военнопленных. Трезво оценив масштаб надвигающейся в лице Феди катастрофы, большинство из них спешит последовать его доброму совету и поднимает вверх руки. Подоспевшие вслед за Фёдором партизаны довершают разгром.

Итог боя: семнадцать убитых и сорок семь пленных гитлеровцев. Остальные успевают сбежать. Один из спасшихся офицеров позднее доложит командованию, что партизан было не менее тысячи.

Фёдор Андрианович Полетаев будет награждён Звездой Героя Советского Союза. Посмертно. Он всё же не добежал. Единственный из всего отряда. А наряду с этим — и Золотой медалью за воинскую доблесть, высшей военной наградой Италии. Ибо бой тот шёл не в степях Украины или лесах Белоруссии, а вблизи горной деревушки Канталупо, что стоит на границе Пьемонта и Лигурии.

Весь август 1943 года в римском Квиринальском дворце ночи напролёт не гасло окошко. Королю Витторио Эмануэле Третьему и его верному маршалу — а теперь ещё и главе правительства — Пьетро Бадольо было не до сна. Удачно, как им тогда казалось, сплавив Муссолини подышать горным воздухом и вновь получив в свои руки всю полноту государственной власти, они размышляли, как бы половчее выпутаться из уже очевидно с треском проигранной войны и замириться со странами антигитлеровской коалиции.