Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

А вот немецкие солдаты приказ, напротив, очень даже получили. Итальянское радио передало сообщение о выходе из войны в 19.42. Уже пару минут спустя начальник Штаба оперативного руководства Вермахта генерал Йодль снял телефонную трубку и произнёс в неё лишь одно слово: «Аксе».

Большего и не требовалось. Операция Achse — «Ось» была уже давно разработана, спланирована и осуществлялась в лучших традициях блицкрига. По всей Европе немецкие войска окружали, блокировали и разоружали растерянных и ничего не понимающих итальянцев. Попытки солдат взяться за оружие пресекались их собственным командованием на местах, опасавшимся за свои шкуры. В тех же редких случаях, когда высшие офицеры проявляли решимость, сопротивление подавлялось с максимальной жестокостью. Так, например, итальянский гарнизон греческого острова Кефалиния общим голосованием принял решение не сдаваться и несколько дней сдерживал атаки немцев, имевших тотальное преимущество в авиации и флоте. Когда боеприпасы подошли к концу и итальянцы всё же выкинули белый флаг, началась резня. Около пяти тысяч сложивших оружие защитников острова были расстреляны на месте. Схожая судьба постигла и гарнизон острова Кос, который при поддержке британских десантников пытался оказать сопротивление. Правда, в этом случае немцы проявили гуманизм — в своём, немецком, понимании термина — и расстреляли не всех, а лишь сотню уже сдавшихся офицеров.

На территории же самой Италии наиболее решительный отпор бывшим союзникам дал Рим. Отнюдь не потому, что об этом позаботилось правительство. Наоборот, вопреки его стараниям. Бадольо врал американцам. Столица была вполне способна защищаться. В её окрестностях было сосредоточено свыше восьмидесяти тысяч королевских солдат против двадцати пяти тысяч гитлеровцев. Существовал и план обороны. По официальной версии, от возможного американского вторжения, хотя мы-то знаем, кого боялись на самом деле. Но приказа о выдвижении войск на позиции отдать было некому. Мало того, уже в ходе начавшихся боёв итальянские части неоднократно получали распоряжения покинуть стратегические опорные пункты и не препятствовать продвижению немцев.

Однако армия страны, не снискавшей в этой войне никакой славы, здесь, на своей земле, вдруг проявила такой боевой дух, наличие которого у неё никто не мог и предположить. Наплевав на указания сверху, командование обороной города принимали на себя младшие лейтенанты и отставные генералы-пенсионеры. Лишённые связи, информации, снабжения, они предпринимали героические, но обречённые попытки остановить противника.

Сражались не только солдаты. Народ и армия обрели единство. Ещё до начала боёв полиция раздала гражданскому населению оружие. И практически сразу же конфисковала его обратно. Потому вооружались кто чем мог. Адвокат Уго Бальвио, с одним лишь трёхцветным знаменем в руках, вёл в атаку наспех сколоченное ополчение. Будущий президент Итальянской Республики Сандро Пертини бросал в захватчиков камни. Сестра Терезина, монахиня ордена Св. Анны, лупила немецкого десантника по голове тяжёлым железным распятием. Были и многие-многие другие. Солдаты, рабочие, служащие, интеллигенция — вне зависимости от социального положения и политических предпочтений, они вставали на защиту родного города. Тщетно. Слишком силён и хорошо организован был враг. И слишком велик оказался ущерб от предательства собственного правительства. В попытках хоть как-то скоординировать оборону в те часы родилась организация под названием Comitato di Liberazione Nazionale — «Комитет национального освобождения», которая станет будущим мозговым центром итальянского Сопротивления.

Не остался в стороне от событий даже папа Пий XII. Немецкое командование вынашивало планы — не слишком определённые, впрочем, — вывезти его из Ватикана и разместить где-нибудь у себя в гостях, дабы при случае использовать политическое влияние понтифика. Но упрямый старик твёрдо заявил, что, будучи в том числе и епископом Рима, не оставит подшефный город в тяжёлую минуту. И загодя подписал манифест об отречении от папского престола, который должен был вступить в силу, если бы немцы попытались его от престола оторвать физически. Более того, этот Пий не разделял воззрений своего предшественника, Пия с предыдущим порядковым номером, полагавшегося, согласно апокрифическому анекдоту о его заочном диалоге со Сталиным, в основном на небесные дивизии. Наоборот, проявил задатки папы-милитариста, резко увеличив военную армаду города-государства. Количество швейцарских гвардейцев возросло до ранее не виданного в истории числа: аж до трёхсот человек. На постах они теперь стояли не с алебардами, а с винтовками в руках и сходить с них не собирались, готовые либо уничтожить на подступах к Святому Престолу всю немецкую армию, либо умереть пытаясь. Гитлеровцы не сказать чтобы испугались, но на всякий случай решили не связываться. В результате свободное государство Ватикан до конца войны стало убежищем для многих антифашистов.

Был среди них, римских антифашистов, и студент юридического факультета по имени Джулио.

— У меня две новости, — сказал ему однажды в начале 40-х годов военный медик. — Плохая: к строевой службе вы не годны, поэтому не сможете героически отдать жизнь за Дуче. Увы. Но не расстраивайтесь, есть и хорошая. Жить вам всё равно осталось не более полугода.

Много лет спустя, в редкие минуты отдыха от государственных забот, Джулио Андреотти, к тому времени уже министр обороны Итальянской Республики, будет периодически позванивать в знакомый госпиталь:

— А доктора Риччи можно?.. Ах он умер… Какая жалость, какая жалость!..

И с довольной улыбкой вешать трубку. Мрачновато-циничное чувство юмора всегда было неотъемлемой чертой его характера.

Тогда же, в молодости, окончив университет с красным дипломом, Андреотти приступил к работе в пропагандистской фашистской газетёнке. Но это днём. А по ночам писал для нелегальной газеты Сопротивления, мастерски изобличая собственные дневные клеветнические измышления.

Болезнь же свою он врачевал молитвой, тайно посещая Ватикан. Тайно, поскольку именно там, в ватиканской библиотеке, ещё с 30-х годов прятался от фашистов основатель Христианско-демократической партии Италии Альчиде Де Гаспери, который юного Джулио заметил и благословил на должность главного редактора журнала Итальянской университетской католической федерации. Президентом же её был другой студент-юрист, Альдо Моро. Когда в 1942 году этого последнего призвали в армию, Андреотти занял его пост. Дабы члены Федерации не слишком грешили и не впадали в ересь, Ватиканом к ней был приставлен специальный комиссар-католикрук, кардинал Джованни Монтини. Знакомство с ним окажется чрезвычайно полезным для Джулио. Ибо впоследствии Монтини приобретёт гораздо большую известность в качестве папы Павла VI.