Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Итальянское Сопротивление изначально несколько отличалось от прочих антифашистских движений Европы. За его плечами не стояла, хотя бы в моральном плане, армия родной страны, как, например, за партизанами советскими. Не располагало оно и заграничной поддержкой, как, скажем, «Сражающаяся Франция». В условиях режима Муссолини немногочисленные на тот момент антифашисты были лишены возможности заранее наладить контакты с другими странами. Поэтому Союзники о них попросту ничего не знали, по крайней мере на первых порах. Да и не очень-то стремились узнать, поскольку, с одной стороны, испытывали вполне объяснимое недоверие к гражданам государства, ещё вчера бывшего их смертельным врагом, с другой же — на англо-американский вкус местное Сопротивление казалось слишком уж «красным». Хотя это их впечатление, совпадающее и с традиционным советско-российским представлением об итальянских партизанах, было во многом ошибочным.

Безусловно, основную и наиболее активную часть движения составляли именно «красные» Гарибальдийские бригады. С Лениным в башке и с наганом в руке, они старались воспроизвести организационную структуру Красной армии, с обязательным комиссаром-политруком рядом с командиром отряда. Но лишь слегка уступали им по численности бригады «Справедливости и свободы» и бригады «Зелёных огней», которые любили вовсе не Ленина, а, наоборот, папу римского. Эти последние были католиками и, по цвету шейных платков, именовались «зелёными» партизанами. Встречались и «голубые» — опять же, по платкам — отряды. Их возглавляли бывшие офицеры королевских войск, которые сохраняли верность монархии и зачем-то считали себя «бадолианцами». Уж не знаю, что они в этом маршале такого нашли.

Не поймите неправильно: политически ангажированными были в основном командиры. Простые же бойцы выбирали отряд исходя из более прагматических соображений: тот, что удалось найти первым, тот, что действовал ближе к дому, либо даже под влиянием моды на цвет платков в текущем сезоне. Какой же итальянец не хочет быть модным? Появившийся среди гарибальдийцев завзятый католик-монархист или же убеждённый атеист в отряде «Зелёных огней» не вызвал бы осуждения товарищей по оружию.

В середине сентября 1943 года в горах находилось около полутора тысяч партизан всех расцветок. К ноябрю их число возросло до четырёх тысяч. Осознав наличие проблемы, немцы начали предпринимать контрмеры. Над пепелищами сожжённых деревень поднялись виселицы с телами мирных жителей, подозреваемых в помощи бандитам. Нужно признать, используя этот термин, немецкая пропаганда не очень-то грешила против истины. Те первые боевые формирования Сопротивления по всем формальным признакам действительно были скорее бандами, а не военными подразделениями. Плохо вооружённые, испытывающие в условиях надвигающейся зимы нехватку продовольствия и тёплой одежды, партизаны гибли целыми отрядами. Тут следует напомнить, что хотя дело происходило и в солнечной Италии, но в горах. А там зимы весьма суровые.

Марионеточное правительство Муссолини объявило принудительную — под угрозой смертной казни за неявку — мобилизацию. Из ста восьмидесяти шести тысяч военнообязанных на призывные участки явились лишь восемьдесят семь тысяч. Чуть ли не треть из которых дезертировала при первой же возможности. Бо́льшая часть уклонистов хоронилась по чердакам и подвалам. А вот меньшая… Весной 1944 года нацифашисты с удивлением обнаружили, что казалось бы почти уничтоженная за зиму партизанская гидра отрастила новые головы, и теперь им противостоит уже до двадцати тысяч бойцов.

Помните созданный в дни обороны Рима Комитет национального освобождения? Сформированный из представителей всех антифашистских партий и движений: коммунистов, социалистов, либералов, христианских демократов — к 1944 году он окончательно стал высшим командно-политическим органом Сопротивления. Однако идеологические разногласия среди его членов, в отличие от простых партизан, были крайне сильны. Тут генеральный секретарь Компартии Италии, вернувшийся на родину из Советского Союза, гражданином которого он был ещё с 1930 года, забрался на подходящий броневик и сказал:

— Ребята, время жить дружно, о необходимости которого никогда не говорили коммунисты, наступило! Давайте мы сейчас все объединимся, прекратим склоки и скоординируем усилия. И даже Бадольо позовём. А уж потом, когда прогоним немцев, тогда и будем решать, как жить дальше. Может быть, даже какой-нибудь хороший автомобильный завод построим. Или даже нет. Лучше — целый автомобильный город!

— А завод-то с городом зачем?.. — удивились всё ещё сидящий в ватиканских подвалах лидер христианских демократов Де Гаспери и остальные национальные освободители.

— Так я и думал, что по первому пункту возражений не последует, — отвечал коммунист. — А город… Ну не знаю… Нравится мне почему-то эта идея.

Так с тех пор его и называли: Пальмиро Тольятти, человек и город.

Пусть со скрипом и проволочками, но Комитет национального освобождения, а вслед за ним и всё Сопротивление обрели единство. Эмиссары Комитета отправлялись на места, в центры партизанского движения, принимая на себя оперативно-тактическое руководство разрозненными до того отрядами. По всему северу страны партизаны, число которых к тому моменту уже превышало пятьдесят тысяч человек, переходили в наступление, занимая и удерживая под своим контролем города и горные районы. Возникли целые свободные от власти фашистов партизанские республики. В рядах защитников одной из них, Республики Монтефьорино, сражались и уже знакомые нам Анатолий Тарасов и Виктор Пирогов. Тарасов теперь занимал должность комиссара Русского ударного батальона под командованием Владимира Переладова. Бывшие советские военнопленные составляли значительную часть сил Сопротивления. В общей сложности во всех партизанских соединениях их насчитывалось более пяти тысяч человек.

Были среди партизан и представители многих других национальностей, порой неожиданных. Однажды в расположение одной из гарибальдийских бригад приехал грузовик, доверху набитый оружием и припасами. За рулём его сидел истинный ариец, капитан Кригсмарине Рудольф Якобс, позднее получивший от новых товарищей по оружию кличку «Примо». В октябре 1944 года он, в составе отряда, в котором плечом к плечу сражались двое немцев, трое русских и пятеро итальянцев, падёт в бою с фашистами.

Партизаны действовали не только в горах. В оккупированных городах возникли Gruppi di azione patriottica — «Группы патриотического действия»: ячейки из трёх-четырёх бойцов, осуществлявшие диверсии и убийства нацифашистских иерархов. Это была, пожалуй, самая отчаянная и бесстрашная часть Сопротивления. Немногим из них удалось дожить до победы. И, по правде сказать, часть наиболее спорная и неоднозначная. Поскольку на их действия немцы отвечали чудовищными репрессиями против гражданского населения.