Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Так, например, в марте 1944 года на улице Раселла римские партизаны заложили бомбу, в результате взрыва которой погибли тридцать три немецких солдата и тринадцатилетний итальянский мальчик. На следующий день в Ардеатинских пещерах оккупанты в отместку расстреляли первых попавшихся под руку римлян. По десять за каждого убитого партизанами. Всего триста тридцать пять человек. Лишних пятерых они, надо полагать, накинули за мальчика. Хотя вряд ли немцы заметили, а был ли он, мальчик, вообще. Просто уж очень любили расстреливать. Ардеатины — наиболее знаковый образец преступлений нацистов того периода. Но далеко не единственный. Атмосфера репрессий и террора была столь сильна, что в начале июня 1944 года, когда американские войска наконец вошли в Рим, приветствовавшая их цветами столица оказалась едва ли не единственным крупным городом страны, в котором при приближении освободителей не вспыхнуло народного восстания.

В целом же весна и лето 1944 года стали крайне успешными для Сопротивления. Организованными Комитетом национального освобождения забастовками, в которых участвовало до полумиллиона рабочих, был охвачен весь север Италии. Наступающие в авангарде Союзников тосканские партизаны освободили Флоренцию. За линией фронта ширились контролируемые их эмильянскими, пьемонтскими и лигурийскими коллегами территории. Главнокомандующий силами Союзников генерал Александер едва ли не впервые обратил внимание на существование какого-то там Сопротивления.

— А эти партизаны хорошо воюют… — сказал он. — Интересно, что будет, если им ещё и оружия подкинуть?

Но, по зрелом размышлении, пришёл к выводу, что такие молодцы и голыми руками управятся. И вместо винтовок и пулемётов послал им открытку, в которой призывал не суетиться. Немцам уже недолго осталось, мы, дескать, скоро подойдём и сами с ними разберёмся.

У генерала были все основания так считать. Нацифашисты стремительно отступали на север, по дороге вымещая злость на мирных жителях. В одной лишь эмильянской коммуне Мардзаботто и окрестностях они подчистую вырезали местное население общим числом до двух тысяч человек, включая женщин и детей. В августе 1944 года преследующие их Союзники упёрлись в Тоскано-Эмильянскую горную гряду. Попытались с разбегу через неё перескочить и выйти на оперативный простор Паданской равнины, что, по всем прогнозам и планам, означало бы скорый конец войны в Италии. И, понеся большие потери, откатились назад. Выяснилось, что немцы тоже отлично умеют воевать в горах. Протянувшаяся через весь Апеннинский полуостров природная крепость оборонительной линии «Готика» оказалась неприступной.

Всю зиму 1944–1945 годов Союзники безуспешно пытались взломать немецкую оборону. Их неудачи, в свою очередь, ввергли Сопротивление в глубочайший кризис. С одной стороны, в преддверии скорой — как казалось ещё недавно — окончательной победы его формирования заняли слишком большие территории, перейдя от тактики нанесения точечных ударов к лобовым столкновениям с войсками противника. С другой же — немцы получили значительные подкрепления за счёт отступивших с юга и из центра страны частей. У них появилась возможность и большое желание заняться решением партизанского вопроса. Интенсивность и жестокость карательных операций возросли на порядок, отряды Сопротивления массово попадали в окружение, партизанские республики падали одна за другой. Именно в те дни и произошёл бой, с которого началась эта глава: Фёдор Полетаев погиб 2 февраля 1945 года.

Одновременно, в качестве пряника, правительство Муссолини объявило амнистию тем, кто добровольно сложит оружие. К концу зимы в горах осталось менее двадцати тысяч продолжающих сражаться бойцов. Движение вновь было отброшено к тому, с чего начинало.

К счастью, у сменившего Александера нового главнокомандующего англо-американскими силами генерала Кларка, уставшего как муха о стекло биться о Готскую линию, сдали нервы.

— Хорошо, — сказал он, — пошлите вы уже этим партизанам оружия, пускай там изнутри что-нибудь сделают!

И вновь, как и год назад, с приходом весны получившее долгожданную материально-техническую поддержку Сопротивление возродилось и расцвело. Отправившихся на очередные облавы нацифашистов встретило почти стотысячное — и продолжающее расти с каждым днём — партизанское воинство. Которое оттягивало на себя значительную часть войск противника, ослабляя его на направлении главного удара.

В десятых числах апреля Готская линия была прорвана. В тот же момент к североитальянским городам устремились с гор лавины партизанских отрядов. Теперь в них насчитывалось до трёх сотен тысяч человек. Возникло нечто вроде соревнования — кто первым, партизаны или Союзники, успеет освободить больше населённых пунктов. Сопротивление выиграло с убедительным счётом: 21 апреля вспыхнуло восстание в Ферраре, 22-го — в Модене, 24-го — в Парме, 25-го — в Генуе и Милане.

Муссолини призвал своих сторонников стоять до последнего и умереть с оружием в руках. Сам же попытался наладить контакты с победителями и обсудить условия собственной сдачи. Выяснилось, однако, что такие переговоры за его спиной уже вело немецкое командование. Муссолини по старой памяти побежал в сторону Швейцарской границы. Есть, впрочем, мнение, что целью его было не столько сбежать, сколько попасть в руки американцев, а не Сопротивления. На берегах озера Комо отступающую немецкую колонну, к которой прибился Дуче, остановили партизаны. В результате долгих переговоров они разрешили немцам проследовать дальше после досмотра и обыска. Муссолини переоделся в немецкую форму и спрятался меж солдат. Но его опознали и арестовали.

За несколько дней до того представителями всех антифашистских сил Италии был подписан меморандум, предусматривавший необходимость физического уничтожения Дуче. Ибо судебный процесс, если бы он начался, означал бы суд не просто над Муссолини, но и над всей Италией. Было бы затруднительно разграничить преступления вождя и ведомого им народа. Плюс к тому, Муссолини вполне мог бы и выкрутиться. Это ведь сегодня мы привыкли, что имя его идёт через запятую с Гитлером. Но вот выживи он тогда да свали всё на немецкого союзника — уж что-что, а убедительно говорить Дуче вполне умел — может статься, так и остался бы в истории чем-то наподобие генерала Франко. Вроде и фашист, а вроде и не совсем.

Как бы там ни было, но 28 апреля 1945 года Муссолини и его любовница Кларетта Петаччи были расстреляны в деревне Джулино ди Меццегра. Ночью того же дня тела их привезли в Милан и сгрузили на площади Лорето. Собравшийся к утру народ принялся с увлечением осыпать их плевками, пинками и выстрелами. Дабы народу было удобнее, а может, наоборот, чтобы граждане не так усердствовали, партизаны подвесили тела за ноги. Лишь через несколько часов, по требованию американских офицеров, их сняли и отвезли в морг. Эта публичная расправа вызвала возмущение большинства итальянских антифашистов, заявлявших позднее, что «на площади Лорето Сопротивление себя обесчестило». А 29 апреля капитулировали последние фашистские части в Турине. И на этом Вторая мировая война для Италии завершилась.