Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Но вернёмся к событиям 1983 года. План Капоннетто начал претворяться в жизнь. Прокурорский пул взялся за расследования, мафия взялась за отстрел его членов. Фальконе, Борселлино и другие их коллеги вместе с семьями переехали под защиту стен тюрьмы строгого режима на острове Азинара. Любопытно, что проживали они там на возмездной основе, из собственного кармана оплачивая стол и ночлег.

В октябре 1983 года в Бразилии был арестован Томмазо Бушетта, тесно связанный с семьёй Бонтате. Фальконе выехал на место событий, где добрым словом и другими методами ведения допроса убедил его сотрудничать со следствием. В июле следующего года дона Томмазо экстрадировали в Италию и он начал говорить. Что, как мы уже видели выше, стоило жизни его незадачливому племяннику и ещё восьми родственникам, включая сыновей. Это был первый в истории Сицилии мафиози такого калибра, нарушивший омерту — кодекс молчания. Именно от него Италия с изумлением узнала, какая великая и могучая Коза Ностра в ней водится. Ибо до того никому не приходило в голову рассматривать её в качестве единого организма, а не совокупности разрозненных банд.

До поры до времени прокуроры пула держали показания Бушетты в строжайшем секрете. Дабы потом, в одну сентябрьскую ночь 1984 года, выписать одновременно триста шестьдесят шесть ордеров на арест. Следующим утром две трети мафиози из этого списка оказались за решёткой. Вскоре заговорил ещё один бывший сподвижник Бонтате, посчитав, что тридцать пять его родственников, которых убили корлеоновские, — это уже перебор. Итогом его признаний стали ещё сто двадцать семь ордеров и пятьдесят шесть арестов по всей стране.

В феврале 1986 года началось то, что журналисты окрестили «Палермским максипроцессом». Крупнейшее уголовное судебное разбирательство в мировой истории: четыреста шестьдесят семь обвиняемых в зале суда одновременно, плюс двести тридцать один судимый заочно. Чтобы вместить эту толпу да ещё и две сотни одних только адвокатов, пришлось даже построить специальное здание с соответствующих размеров залом. На скамье подсудимых оказались столь уважаемые во всех смыслах люди, что системы безопасности строения были рассчитаны вообще на всё, включая ракетную атаку.

Суды всех инстанций тянулись вплоть до 1992 года, с переменным успехом для стороны обвинения. Не говоря уж о том, что по ходу дела пару-тройку второстепенных прокуроров успели застрелить. Результаты Максипроцесса были таковы: чуть больше сотни оправданных, девятнадцать приговорённых к пожизненному заключению, две тысячи шестьсот шестьдесят пять лет тюремного заключения суммарно для остальных. Пожизненное получил и Тото Риина. Заочно. Поскольку с 1984 года находился в бегах. Какой же уважающий себя дон Корлеоне позволит себя так вот запросто поймать?

Кстати, именно в 1984 году в эфир вышла первая серия телесериала «Спрут». Получается, что снимали его прямо в режиме реального времени: утром в газете, вечером на экране. А переключившись на другой канал, можно было сразу же оценить качество актёрской игры и сравнить киношных мафиози с их реальными прототипами. Так что в создании светлого образа комиссара Каттани есть и частичная заслуга всё того же Джованни Фальконе.

В 1986 году друг детства и ближайший соратник Фальконе Паоло Борселлино уехал работать в прокуратуру города Марсалы. Ещё два года спустя с должности, по возрасту и здоровью, ушёл Капоннетто. На его место, по праву и заслугам принадлежавшее Фальконе, назначали другого прокурора, который незамедлительно развалил всю работу, отбросив палермскую прокуратуру на добрый десяток лет назад. В знак протеста прокуроры один за другим выходили из пула. А вскоре новый начальник его и вовсе распустил. Фальконе остался в одиночестве. На него обрушился шквал ядовитой критики. Но вразумить строптивого прокурора не удавалось, а потому в июне 1989 года его попытались взорвать. К счастью, бомба не сработала.

В 1990 году Фальконе стал главой департамента по делам исправительных учреждений Министерства юстиции Италии. В каковом качестве ещё более осложнил мафиози жизнь, поскольку теперь не давал им спокойно отдохнуть даже за решёткой. Он продвигал идею об особых условиях содержания осуждённых по делам, связанным с организованной преступностью. Палермский максипроцесс в тот момент был в самом разгаре. Фальконе, конечно же, принимал в нём активное участие, непрестанно перемещаясь между Римом и Сицилией.

23 мая 1992 года. Около шести часов вечера. Из местного аэропорта в Палермо мчится кортеж из трёх автомобилей. Средней машиной управляет Фальконе. Рядом, на переднем сиденье, — его супруга. Водитель ютится сзади. Перед отправлением Фальконе выгнал его туда, ибо какой же итальянец не любит быстрой езды за рулём?

Изгнанный водитель просит шефа не забыть потом вернуть ему ключи. Погружённый в свои мысли прокурор рассеянно кивает и машинально вытаскивает ключ из замка зажигания. Водитель предупредительно вскрикивает, Фальконе спохватывается, бьёт по тормозам и поспешно втыкает ключ на место. Это торможение и спасает жизнь. Водителю.

Когда полтонны тротила, заложенного в дренажной трубе под дорогой, вздымают асфальт на дыбы, полностью уничтоженным оказывается лишь головной автомобиль кортежа с тремя агентами охраны на борту. Изрешеченная же осколками машина Фальконе врезается в развороченное дорожное покрытие. Прокурора даже успели доставить в больницу, он скончался только через час. А жена его ещё позже, тем же вечером.

Я не знаю, плакала ли Италия за три года до того, когда убили комиссара Каттани. Но в день, когда умер Джованни Фальконе, она плакала абсолютно точно.

Но… видели ли вы бурю? Вот так же, как молнии, засверкали карабинерские проблесковые маячки. Так же, как громы загремели постановления об арестах. Это на всём скаку врубился с фланга в мафиозные боевые порядки могучий засадный полк в лице Паоло Борселлино.

Вот почему он тогда уехал в Марсалу. Друзья понимали, что рано или поздно их могут убить. И устроили так, чтобы один из них оказался выведен из-под прямого удара, но оставался тем не менее в курсе всех нюансов расследований другого. Хотя официального пула больше не существовало, его принципы не были утрачены. Смерть Фальконе не несла мафии облегчения. Упавшее знамя подхватил Борселлино.

Он знал, что его тоже убьют. Не догадывался, а именно твёрдо знал. Так спокойно и говорил друзьям: «Когда меня убьют…» Не «если», а «когда».

И до того момента — старался успеть как можно больше. Работал, работал и работал, наперегонки со временем. Аве, Юстиция, идущий на смерть приветствует тебя!

Без нескольких дней два месяца. Вот какой срок был ему отпущен. 19 июля 1992 года, в 16 часов 52 минуты, девяносто килограммов заложенного в припаркованный автомобиль пластида оборвали жизни Паоло Борселлино и пятерых агентов охраны в тот момент, когда он нажимал на кнопку дверного звонка дома своей матери.