Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Слышали ли вы когда-нибудь о городке под названием Казаль-ди-Принчипе, что под Казертой? Подозреваю, вряд ли. Ибо славен он в основном специфическим местным продуктом, активно — но без какой-либо рекламы — конкурирующим на рынке, как внутреннем, так и международном, с продукцией сицилийского городка Корлеоне. Но это сейчас. В середине же 80-х годов Казальская организованная преступная группировка была известна под именем клана Барделлино.

Начав с самых низов криминальной карьеры, с ограблений грузовиков, Антонио Барделлино быстро достиг вершин каморристского Олимпа. Блестящий предприниматель, твёрдо усвоивший слова книжного дона Корлеоне о том, «один законник с портфелем в руках награбит больше, чем сто громил с автоматами», Барделлино был редчайшим примером каморриста-пацифиста, не любившего прибегать к насилию, в случае если существовал альтернативный метод решения проблемы. Однако «не любил» — вовсе не означает «не умел».

С настоящим доном Корлеоне, Тото Рииной, Барделлино тоже был вполне знаком, более того, носил почётное звание члена-корреспондента Коза Ностры. Хотя и принадлежал к той её ветви, что проиграла во Второй сицилийской мафиозной войне, и потому особых симпатий к дону Тото не испытывал.

Как и Раффаэле Кутоло, Барделлино в полной мере сумел использовать последствия землетрясения. Он не только прибрал к рукам всю экономику Казаль-ди-Принчипе, расставив на ключевые посты в местной администрации своих людей, но и активно налаживал международные связи с преступными синдикатами Испании, Германии, Румынии, обеих Америк, далее везде. В общем, Барделлино ни в чём не уступал дону Раффаэ. А если так, то почему бы, собственно, и не занять его освободившийся трон? Тем более что выполнив свою основную и единственную задачу — победив Кутоло, — «Новая семья» сразу же развалилась обратно на составные части.

Сказано — сделано. Разразилась новая война: казальские против Нуволетта. Барделлино воевал быстро и решительно. Всего несколько отлично спланированных и очень кровавых операций, направленных против верхушки неприятельского клана, привели к тому, что Нуволетта запросили пощады и мира. И… получили и то и другое.

Утвердившись в статусе ключевого клана Каморры, ошибки дона Раффаэ казальские не повторили: не стремились достичь полного доминирования, справедливо полагая, что работы и денег хватит на всех. Да и вообще, самого Барделлино родная Кампания интересовала всё меньше. Он проживал в Бразилии, занимаясь организацией потоков международного наркотрафика. Невнимание к ситуации на родине его и подвело. На корабле вызрел бунт, и в 1988 году Барделлино погиб от руки собственного заместителя по домашним делам. Хотя… Как сказал его близкий друг, раскаявшийся козаностровец Томмазо Бушетта: «А с чего вы вообще взяли, что Антонио мёртв?» И действительно: единственным человеком, якобы видевшим его труп, был всё тот же заместитель. Которого, в свою очередь, убили пару лет спустя.

После смерти — или «смерти» — Барделлино среди казальских возникли незначительные — с применением пулемётов и гранатомётов — разногласия по поводу того, кто теперь будет главным. Но всё разрешилось благополучно, главные нашлись. Ругаться было некогда, нужно было работать. Ибо Каморра обнаружила новый источник сверхприбыли: мусор.

Выяснилось, что североитальянские и иностранные компании готовы платить большие деньги, лишь бы избавиться от нескольких жалких тонн промышленных отходов. Этим чудакам даже в голову не приходило поступить так, как сделал бы на их месте всякий разумный каморрист: закопать всё в землю или свалить в море. Но раз уж они готовы были щедро платить за то, чтобы кто-нибудь денёк поработал вместо них экскаватором… Что говорите?.. Токсичные и радиоактивные?.. Не беда, у нас всё предусмотрено. Просто выроем яму поглубже. Короче, везите, да побольше!..

Некогда цветущие поля Кампании превращались в марсианские пейзажи, кривая раковых заболеваний ползла вверх, деньги текли рекой. Всем было хорошо, все были довольны. Как и в старые добрые времена, Каморра добывала золото из вшей. И не только Каморра.

Если бы в 1978 году, во времена похищения Альдо Моро, кто-нибудь сказал студенту последнего курса юридического факультета Миланского университета Антонио Ди Пьетро, что через четырнадцать лет восторженные толпы по всей Италии будут скандировать его имя, а подростки начнут писать на заборах не «cazzo» и «Челентано жив!», а «спасибо, Ди Пьетро!» — он бы посмеялся. Он и сам любил пошутить.

Если бы этот кто-то сказал ему затем, что он практически в одиночку и без единого выстрела воплотит в жизнь мечту Красных бригад — совершит революцию, которая уничтожит политическую систему страны, и что с его, Антонио, именем будет неразрывно связан бесславный конец Первой итальянской республики, — он бы, вероятно, этого подозрительного провокатора на всякий случай скрутил и поволок в квестуру. Он уважал закон и был патриотом Италии, этот наш студент.

Короче, не поверил бы. А зря.

Впрочем, и в тот февральский день 1992 года никаких революций и подвигов в расписании обычного миланского прокурора Ди Пьетро не значилось. Ему предстояло важное, но рутинное, в общем-то, дело. Незадолго до того в полицию обратился мелкий предприниматель Лука Маньи, обладатель подряда на уборку в структурах «Пио Альберго Тривульцио», государственного предприятия, осуществляющего управление миланскими домами престарелых. Он утверждал, что за продление контракта с него требуют откат в размере семи тысяч евро.

Разумеется, никаких евро тогда ещё не было, и речь шла о лирах. Но здесь и далее я с небольшим округлением пересчитал все суммы в евро, поскольку вряд ли большинство неитальянцев, включая меня, способно с ходу понять: четырнадцать миллионов лир — это вообще много или мало? Для справки, официальный курс в момент перехода на евро в 2002 году: 1 евро = 1936 лир.

Дело поручили Ди Пьетро. Тот оснастил Маньи пачкой меченых купюр, микрофоном и скрытой камерой. И предприниматель отправился с визитом к президенту «Пио Альберго» инженеру Марио Кьезе (не путать с генералом Далла Кьезой, усмирителем Красных бригад, они даже не однофамильцы). Маньи передал ему половину суммы, попросив о небольшой отсрочке второй части платежа. Кьеза легко согласился. В этом не было ничего необычного, Маньи платил ему давно и на регулярной основе. Просто в тот раз у него, видимо, стало плохо с деньгами, а, может, настроение не очень было. Через минуту в кабинет зашли карабинеры и надели на Кьезу наручники. Рутинная операция, ничего нового. Если бы не одно «но». Инженер Марио Кьеза был видным функционером Социалистической партии и кандидатом на пост мэра Милана от социалистов.