Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Развивая краксианскую идею, в марте 1993 года премьер-министр Амато издал указ, выводивший незаконное финансирование партий из сферы компетенции прокуратуры. Вечер резко перестал быть томным. Весёлые и добродушные итальянские граждане, прямо на глазах мрачнея и вызверяясь, дружно вышли на улицы и недвусмысленно дали понять: если Амато намерен продолжать в том же духе, то они, граждане, вспомнят славные партизанские традиции и откопают из виноградников дедовские пулемёты. И произошло немыслимое. Президент Республики поднял веки, проснулся и едва ли не впервые за всю итальянскую историю не стал подписывать указ премьера.

Однако партии не теряли надежды. В апреле парламент отказался снять с Кракси депутатскую неприкосновенности. Граждане молча взяли лопаты и решительным шагом направились к виноградникам. По зрелом размышлении депутаты всё же согласились Кракси пожертвовать.

Тем временем предварительные расследования завершались. Начались суды. Так, например, в ноябре 1992 Марио Кьеза получил семь лет тюрьмы с условием возврата похищенных сумм. Но судьба инженера уже мало кого интересовала. Всё внимание было приковано к главному событию — процессу «Энимонт».

Суть там была такая. Владелец крупнейшего частного итальянского нефтегазового концерна «Монтэдисон» Рауль Гардини желал захапать под себя крупнейший государственный нефтегазовый концерн ENI. Для этого по его задумке оба предприятия следовало преобразовать в единое акционерное общество. Сорок процентов акций — у него, Гардини, ещё сорок процентов — у государства, остальное — на свободном рынке. Гардини заслал партиям кучу денег, и они всё устроили. Новую структуру назвали «Энимонт». Однако вторая часть хитроумного гардиниевского плана заключалась в том, чтобы выкупить акции со свободного рынка, получив тем самым полный контроль над предприятием.

— Э!.. — сказали партии. — Мы так не договаривались. Вот мы тебя сейчас, проказника, да антимонопольным законодательством!

— А если мне очень хочется? — спросил Гардини.

— Ну… если очень хочется, — поразмыслив, отвечали партии, — то, конечно, можно. Ты знаешь, что нужно делать.

И вновь потекли деньги. Но время шло, а выкупить акции у Гардини так и не получалось. Он поинтересовался: что, мол, вообще происходит?

— Ну не смогли мы, извини, — отвечали партии.

Гардини обиделся.

— Да и чёрт с вами! Тогда, по крайней мере, пусть государство выкупит — и подороже, подороже! — у меня мою долю акций, и покончим с этим.

Партии хитро улыбнулись и сделали характерный жест большим и указательным пальцем. Гардини печально вздохнул и в третий раз открыл бумажник. Вот на этом этапе ему и пришла повестка от Ди Пьетро. Магнат подумал-подумал да и самоубился от греха подальше. Достали мужика. Но Гардини, как несложно понять, при жизни был птицей очень высокого полёта. Речь шла о взятке в семьдесят — восемьдесят миллионов евро. А решением вопроса занимались непосредственно первые лица всех партий.

Процесс начался в октябре 1993 года. Его заседания транслировались в прямом эфире национального телевидения. Вся Италия прильнула к экранам. Там было на что посмотреть. Ди Пьетро жёг глаголом так, что умудрился значительно обогатить словари современного итальянского языка, прямо на ходу изобретая новые идиоматические выражения. Но главное, это был суд над всей итальянской политикой. И итогом его стала политическая катастрофа.

Были приговорены к различным срокам тюремного заключения шесть высших функционеров Социалистической партии, включая Беттино Кракси, трое христианских демократов, включая генсека партии Арнальдо Форлани, и куча более мелких сошек. Кстати, среди осуждённых фигурировали и представители «Лиги Севера» во главе с её основателем Умберто Босси. Я ж говорил, что это так себе партия.

Итальянская политическая система де-факто прекратила существование. А вскоре — и де-юре. Партии самораспускались, трансформировались и исчезали. Танжентополис пал. Революция победила.

Если бы в те дни кто-нибудь сказал Ди Пьетро, что через полтора десятка лет многие из праздновавших вместе с ним победу недобрым словом помянут его за то, что он натворил; если бы ему сказали, что долгими бессонными ночами он сам ещё не раз с тоской и нежностью вспомнит милого старину Краксичку, который так забавненько и деловитенько распихивал по карманчикам потыренные ми-ми-ми-миллиончики…

Он бы, наверное, не поверил. Он был идеалистом, наш прокурор. А зря.

«Я принял решение прийти в политику и заботиться о делах гражданского общества, поскольку не желаю жить в несвободной стране, управляемой незрелыми силами и людьми, двойным узлом привязанными к политически и экономически позорному прошлому».

В 1994 году эти слова произнёс человек, у которого не было ни малейшего политического опыта. Зато имелись лисье чутьё и бешеная харизма. Не говоря уж о такой мелочи, как личная карманная медиаимперия. Молодой, практически новорождённый политик безошибочно угадал момент, когда страна отчаянно искала того, кто мог бы предложить путь выхода из создавшегося кризиса. Звали его Сильвио Берлускони.

В марте 1994 состоялись парламентские выборы, убедительную победу на которых одержала коалиция, сформированная вокруг его партии Forza Italia — «Вперёд, Италия», совершенно новой политической силы. Девяносто процентов депутатов от неё никогда прежде не заседали в парламенте. В мае Берлускони стал премьер-министром страны.

Меж тем расследования Ди Пьетро подобрались к группе «Фининвест»… Упс!.. «Фининвест» был собственностью Берлускони. В июле 1994 года премьер-министр получил от Ди Пьетро повестку. А через пять дней его правительство выпустило указ, прозванный журналистами «вороспасательным». Он запрещал или резко ограничивал содержание под стражей во время следствия по делам, связанным с коррупцией. Другими словами, лишал Ди Пьетро его главного оружия.

Прокуроры пула объявили о готовности в знак протеста уйти в отставку. Италия вновь вышла на улицы. Но, скажем честно, уже далеко не с таким боевым настроем. Впрочем, закон отменили. Берлускони, медиамагнат по первой профессии, скорректировал тактику. На прокуроров обрушился шквал критики в прессе. В декабре 1994 года Антонио Ди Пьетро уволился из прокуратуры. А затем постепенно были свёрнуты и все расследования операции «Чистые руки».

Так завершилась история Танжентополиса, невидимого города, о существовании которого знали все, но никому не хватало мужества в этом признаться. Города, населённого тысячами маленьких дракончиков. Из-под руин которого выполз новый огромный дракон.

О нём, этом бронированном огнедышащем ящере, мы ещё подробно поговорим. Но прежде давайте ненадолго заглянем в Болонью. В те времена там произошли удивительные события. Не слишком, пожалуй, значительные с исторической точки зрения, зато отражающие дух той эпохи, когда Берлускони готовился прийти во власть. Эпохи растерянности, эпохи страхов, эпохи перемен.