Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

А в ночь на 20-е число в Палермо началась революция. «Революция простыней» — под таким названием она войдёт в историю. Утром того дня с каждого балкона, из каждого окна свешивалось белое полотнище с начертанными словами: «Вы убили их, но их идеи идут на наших ногах!», «Молчание — это мафия!» Сицилия не желала больше молчать. Многотысячные толпы требовали отмщения. Требовали вендетты.

И впервые за долгие годы центральное итальянское правительство очнулось и вышло из спячки. В Палермо спешно ввели армейскую горнострелковую дивизию и папу Иоанна Павела II, грозящего мафиозным наперсникам разврата высшим судом. Но главное, в экстренном порядке приняли тот самый закон Фальконе об особых условиях содержания под стражей для членов мафии. И вот тогда земля под ногами дона Корлеоне если и не начала гореть, то стала очень и очень тёплой.

Ибо сила мафии не в деньгах и громилах с автоматами. Эта сила — безнаказанность. Нет, разумеется, любой мафиози априори готов к длительной отсидке. А чего бы, собственно, и не посидеть, если сидишь ты во вполне комфортных условиях, заказываешь еду из ресторанов, в любой момент дня и ночи можешь сходить на чашечку кофе к коллеге по ремеслу в соседнюю камеру, и тебе даже разрешают взять с собой любимый пистолет (последнее — вовсе не художественное преувеличение)? А лет через пять — десять тебя вытащат по кассации или ещё каким-нибудь способом, и ты выйдешь на свободу богатым и уважаемым человеком. Чего бы, при таких раскладах, и не соблюсти омерту?

Стараниями же Фальконе и Борселлино мафиози вдруг обнаружили себя в совершенно иной реальности. Пожизненное заключение без права обжалования. Специальные тюрьмы особо строгого режима. Одиночная камера под круглосуточным видеонаблюдением. Один час в месяц на общение с внешним миром, да и то через пуленепробиваемое стекло. Это кнут. Но есть и пряник: сдай своего босса и иди на свободу с чистой совестью. А уж коли ты сам босс и сдавать тебе некого или не по понятиям… Ну хорошо, давай, руководи мафией в таких условиях. Удачи, ага. И органы правосудия впервые в истории перестали испытывать недостаток в раскаявшихся мафиози.

Но дон Корлеоне и не думал сдаваться. Во-первых, он издал декрет: повелеваю вырезать семьи сотрудничающих со следствием вплоть до седьмого колена, включая детей старше семи лет. Во-вторых, отправился искать спасения во втором ключевом источнике силы мафии. В политике.

Жили в хозяйстве у дедуси Сальваторе Греко, в те времена — секретаря Межрайонной мафиозной комиссии, два весёлых политика. Один христианин, другой демократ. Или наоборот, не суть важно. Первый, Сальво Лима, в конце 50-х годов стал мэром Палермо. Второй, Вито Чанчемино, — его заместителем по городскому планированию и благоустройству.

— Палермо прекрасен! Сделаем его ещё прекраснее! — заявили они, надели строительные каски и принялись за работу. Раздавался глухой стук топора по дереву. Это вырубали вишнёвые, мандариновые, апельсиновые городские и пригородные сады и парки. Горели исторические здания. За одну ночь исчезали под гусеницами бульдозеров памятники архитектуры. На месте же всего этого вырастали многоэтажные новостройки. Разрешения на возведение которых получали никому доселе неведомые, но явно очень уважаемые люди. Эти же люди выигрывали подряды на городское благоустройство, дорожное строительство и, собственно, на всё остальное. Что?.. Можно было всё сделать в два раза дешевле?.. Экие вы непонятливые! Говорю же: уважаемые люди. Настолько, что отказать им было ну никак нельзя.

Авторитет градоначальников, столь успешно разрешивших квартирный вопрос, среди простых палермичей рос не по дням, а по часам. Поскольку же авторитет с лёгкостью конвертировался в голоса избирателей, стремительно увеличивался и их политический вес в Христианско-демократической партии.

Структура этой крупнейшей в стране парламентской силы была весьма неоднородной. Внутри неё существовали самые разные ветви и течения. То из них, которое возглавлял Джулио Андреотти, было хотя и влиятельным, но относительно малочисленным. Всё изменилось в 1972 году, когда под его знамёна перешёл Сальво Лима, к тому времени — уже парламентарий, приведя за собой сицилийских избирателей. Именно это позволило Андреотти впервые занять должность премьер-министра. Некоторые сознательные и неравнодушные демохристиане сразу же побежали к председателю Национального совета партии, Альдо Моро. Как же, мол, так?!.. Лима же — мафиози, это все знают!

— Я в курсе. Но ничего поделать не могу, — отвечал им партийный лидер, — он слишком силён и опасен.

Вместе с политическим влиянием возрастал и их авторитет с другой, так скажем, стороны. Дошло до того, что Тото Риине, тогда ещё не успевшему стать настоящим доном Корлеоне, приходилось по часу ожидать в приёмной, пока Вито Чанчемино не закончит завтрак и не соизволит уделить ему минутку своего драгоценного времени. Короче говоря, Лима и Чанчемино выступали тем звеном, что соединяло мафию с политикой.

В 1984 году в ходе Максипроцесса Чанчемино был арестован. Неприятно, но не смертельно для мафии. Да, он был связующим звеном. Да, через него в политику текли деньги Коза Ностры. Установить их конечного получателя, однако, итальянское правосудие оказалось не в состоянии. Следы этих потоков терялись в недрах Института религиозных дел — государственного банка Ватикана. Так что притормозите-ка, синьоры следователи. Здесь вам не Италия, здесь инвестиционный климат иной. Существовали, впрочем, два человека, которые могли бы поведать об этом много интересного. Микеле Синдона и его деловой партнёр, ещё один наш старый знакомый — Роберто «Банкир Бога» Кальви. Но вот незадача: как раз в этот момент первый решил имитировать самоубийство, неправильно рассчитал дозу яда и случайно убился по-настоящему. Второй же на старости лет переквалифицировался в акробаты и то ли повесился, то ли утопился в Темзе. Но всё это мы уже обсуждали прежде.

В общем, именно к Сальво Лиме и обратился Тото Риина, потребовав у него устранить творящиеся в отношении мафии безобразия. Лима же, в свою очередь, пошёл с челобитной к Андреотти. Однако тот, всегда с благосклонным вниманием относившийся к маленьким просьбам уважаемых людей, вдруг отказался входить в положение и сделал вид, что не понимает, о чём, собственно, идёт речь.

Трудно сказать, что послужило тому причиной. Могу только предположить. И предположение моё таково: ответ следует искать в хронологии.

Активный период деятельности Красных бригад — 1970–1990 годы. Банда делла Мальяна беспредельничала в Риме в 1976–1990 годах. Палермский Максипроцесс, нанёсший серьёзнейший удар по Коза Ностре, протекал с 1986 по 1992 год. В 90-х годах начнутся юридические проблемы и у посткутолианской Каморры. Об этом мы ещё поговорим. Мало того, в 1992 году миланская прокуратура неожиданно для самой себя обрушит коррумпированную политическую систему страны, в буквальном смысле положив конец всей Первой итальянской республике. Но это тоже тема следующей главы.