Иль Канесс - Оформитель слов

– Ах, вот оно что.

– Дела обстоят так, – начал батя, – маме я сказал, что ты рухнул с обледенелого крыльца училища и сломал себе хвост. Она, конечно же, страшно расстроилась, что ты не приедешь домой с новым веником. На днях заедет бабушка. Я, кстати, на новую работу устроился. Грузчиком на склад «Эльдорадо». Нахуй эти стройки.

– Ясно. А что с ногой будет дальше? Как там вообще, в целом?

– Ну, – пожевывая печеньку, нахмурился батя, – целой твою ногу вряд ли можно назвать. Но скоро придет доктор-врач и все расскажет.

– Надеюсь, из меня сделают робокопа и выдадут ствол?

– Как знать. В общем, раз уж ты очнулся, я поеду на стройку и заберу свои вещи. Мне сегодня в ночь выходить уже на склад. Холодильники носить, знаешь, телевизоры всякие. Утром, короче, приду. Бывай.

– Ладно. Пап, только мне это… в гальюн нужно.

Его лицо вытянулось.

– Ну ты вообще. Для таких тонких процедур в больнице выдают утку и симпатичную санитарку.

– Какую еще – утку?..

– Ну это тазик такой, железный, в виде утки. В него всякие дела делаются. Большие, знаешь, и маленькие.

– Погоди, пап, я что-то не понял… – с тревогой в голосе спросил я, приподымаясь на локтях. – Значит, если мне нужно «по большому», то я должен сделать это в тазик?

– Ты что, разве не слышал выражение «ходить под себя»? – он заржал.

– Не смешно.

– Зато, правда. Ну, так что?

Я рухнул обратно на койку.

– Мне, знаешь, что-то перехотелось в гальюн.

– А вот и зря, – удивился батька. – Тут санитарка симпатишная бродит. Молоденькая. Студентка. Тебе в самый раз.

– Ага, я так и расскажу нашим с ней будущим детям о том, как их родители познакомились благодаря утке. Они скажут: ах, блять, как это романтично, вы познакомились на охоте! А нихуя! – скажу я им, – мы познакомились благодаря содержимому моего богатого внутреннего мира, наваленного в больничную утку.

– Да ладно ты, – иронично заметил батя. – Я побуду с тобой в свободное время. Потаскаю твою утку. Мне не впервой за тобой всякое убирать. Я ж, как никак, папка твой.

– Ага, – нахмурился я. – Люк, я твой папка… Ладно, давай, неси свою утку и не ворчи потом, что краев не вижу.

Батя сходил за уткой. Я с горем пополам ей воспользовался.

– Ну вот, сделал дело – гуляй смело! – торжественно заявил батя.

Палата была двухместной. Какой-то блатной, ибо в ней располагался туалет. До него было рукой подать, но встать и дойти, я конечно же, теперь не мог. Это было обидно. Когда батя ушел, я начал изучать своего соседа по палате. Тот безмятежно дрых. У него, как оказалось, была сломана рука.

– Везет же, – пробурчал я, понимая, что он обходится без утки.

Хотелось курить. Но в палате курить нельзя. Да и сигарет не было. Я с ужасом понимал, что нога сломана и что все полетело к ебеням. Костыли, несколько недель дома и прочее. Хотя, думалось мне, в училище я больше не пойду. Раствор мешать мне точно нельзя будет. Вот это радовало.

Потом я познакомился с соседом. Тот был каким-то бандитом или что-то в этом роде. Но мужик оказался хороший. Поговорили, а вечером, после ужина, я уснул.

Утром я проснулся от того, что из меня изгоняли дьявола. Экзорцист местного прихода что-то бормотал себе под нос и махал перед моей заспанной рожей распятием. Я насторожился. Неподалеку расположилась моя бабушка и молча намекала, что, мол, все хорошо, не паникуй. Я застыл, в ожидании развязки. Очень сильно хотелось покривляться, словно из меня эвакуируется сам Люцифер. Но из уважения к бабушке я вел себя спокойно и безопасно. Наконец, священник вырезал пучок волос с моей головы и дал отведать вина из маленького деревянного кубка. Затем, весьма торжественно что-то заявил, вручил крестик на шнурке и слинял.

– Привет, ба, – я кашлянул. – Это сейчас что было?

– Ну ты деревня, внучок! – Бабушка достала из сумочки расческу и принялась меня расчесывать. – Тебя только что окрестили! – Теперь она достала книгу. – Вот, кстати, книга. Продавец в магазине сказал, что книга хорошая, молодежная. Про пацанов и болтливого кота. Все берут. Там юмор, фантастика и всякое такое. Как ты любишь, в общем. Почитаешь, если скучно будет.

Я взял книгу.

– «Мастер и Маргарита».

– Ну да, – бабушка развела руками. – Не нравится, могу принести несколько номеров журнала «Оракул». Вот там серьезные вещи пишут.

– Ладно, эта сойдет…

– Я тут еще поесть принесла. – Она открыла мою тумбочку у койки. – Бананы, сок, колбаса, батон… Разберешься, короче. Ну ты расскажи, как ты так умудрился?

Чуть позже батя вернулся с работы. Меня, за время его отсутствия, изучила половина больничного корпуса на предмет: «чувак упал с пятого этажа и остался жив!».

Пару раз с умным лицом я заявил, что у меня появился дар и что теперь вижу будущее. Даже немного покорчил рожу по такому случаю, пытаясь предсказать, когда настанет конец света, а потом трагично заявил, что видел свет в конце тоннеля и ангелов. А двум любопытным медсестрам, краснея, признался, что у меня появилась сверхспособность видеть людей без одежды.

– Ой, да ладно! – покраснев, заявили они и быстро скрылись из поля зрения.

В общем, я развлекался на полную. Батя выпросил каталку и матрас, так что после обеда завалился спать прямо в моей палате на полу.

Вечером, кто-то незаметно прокрался на пост дежурной медсестры и начал травить по громкой связи анекдоты. Весь корпус дико ржал.

– «…заваливаются как-то в квартирку к Ильичу Ленин и Дзержинский», – Начал рассказывать анекдот подпольный комментатор. – «Наденька! – воскликнул Ленин, – Снимай штаны и садись мне на плечи! Хорошо, – воскликнула Надежда Константиновна и сделала так, как повелел вождь. Ленин, уже с Крупской на плечах, поворачивается к Дзержинскому и спрашивает: Ну что, Феликс Эдмундович…»

Вместо окончания анекдота мы услышали гневные крики медсестры.

– Ах, ты ж контра! – звук короткой борьбы. – А ну, блять, пошел в свою палату! Давай, давай, шевели костылями!

Корпус разочаровано вздохнул.

Утром я проснулся от того, что мою сломанную ногу по-всякому трогали хмурые врачи в белых халатах. В палате расположился целый консилиум.

– Как самочувствие? – спросил один из врачей.

– Бывало и лучше… – неопределенно ответил я. – Доктор, что там с моей ногой?

– А что с ней… – он вздохнул, – что с ней?.. Хм. Как только опухоль спадет, будем делать операцию.

– А конкретнее, можно?

– Вы отец? – обратился врач к бате.

– Да.

– Пройдемте ко мне в кабинет. Нам нужно поговорить о ноге вашего сына и ее дальнейшей судьбе.

Консилиум удалился. Меня слегка настораживала неопределенность врачей. Батя подмигнул и отправился преследовать консилиум. Вернулся он через пол часа хмурый и озадаченный. А я сгорал от любопытства.