Влад Костромин - Соскучились, диабетики?

Усталая продавщица флегматично отвесила триста грамм фарша, налепила ценник и вручила покупку Василию Петровичу. Василий Петрович двинулся по маршруту дальше, размышляя, что еще полезного и дешевого можно прикупить. Мыло – не портится, но дорого; стиральный порошок – и тоже дорого. Василий Петрович прихватил маленький кочанчик капусты и дешевого псевдо-куриного рулета. Вновь пересчитал стоимость покупок. Черт побери! Проклятая сумма все не выбиралась, словно заколдованная.

Порыскал по магазину: бросил в тележку пакет со свиной шкуркой – дешево и сердито. Можно посолить или пожарить с картошкой или в укропный суп для навара добавить. Полезнейшая штука: некоторые даже обувь такой шкуркой умудряются натирать для блеска и водоотталкивания. Ободренный собственной хозяйственностью, Василий Петрович схватил еще пару пакетов и с торжеством опустил в тележку. Неплохо затарился, но… но все еще не триста. Что делать? Хлеба набрать и сухарей впрок насушить? Так нет больше дешевого хлеба, последние две буханки с полки забрал. Шкурки? Насолить пару-тройку трехлитровых банок и есть до весны. Так ведь жена не поймет, а деньги, будь они неладны, все-таки ее.

Размышляя, мимоходом отправил к покупкам пакетик черного перца-горошка и пакетик лаврового листа. Для жиденькой гороховой похлебки, которой Василий Петрович лакомился по праздникам – самое то. Остатки средств добрал солью: она не портится, а нужна всегда и дорожает при любом катаклизме или биржевой панике. Едва не завопил от радости, увидав на кассе итог: триста десять рублей двадцать копеек.

– Есть еще порох в пороховницах, – посмеивался, таща тяжеленые (из-за соли) пакеты-майки, усиленные многими слоями принесенного с работы скотча. – Я еще ого-го!

Ввалился в квартиру.

– Потратил! Купил!

Отнес пакеты на кухню, зашел в зал к лежащей на диване с ноутбуком супруге.

– Все сделал?

– Все! – начал выкладывать на стол лекарства и чеки. – Вот «Бранолинд», вот мазь, вот валидол, вот за харчи чек.

– Молодец. Возьми с полки творожок.

– Вот чек, что пополнил, вот запрос баланса.

– Какой еще запрос? – жена подняла глаза от ноута. – Зачем?

– Ну… это самое… что пополнение дошло, – растерявшись, мямлил Василий Петрович.

– Зачем?

– Положено же так… Вдруг обманут?

– А ты знаешь, что мне на телефон и так извещения приходят?

– Ну и что?

– А ты знаешь, что я могу в личном кабинете посмотреть?

– Ну и что. А так доказательства будут!

– А ты знаешь, что запрос баланса сорок пять рублей стоит?!

– Сколько?! – Василий Петрович пошатнулся и схватился за сердце.

– Сорок пять…

– А-а-а! – Василий Петрович рухнул на пол, лицом в линолеум.

Жена посмотрела на свежую пачку валидола на столе, почесала затылок и начала менять статус в соцсетях на «Молодая, привлекательная вдова желает познакомиться»…

Рассказ написан на ¼ финала Плей-офф чемпионата прозаиков ЛитКульта-2019

– У нас для тебя сюрприз.

Я повернулся от монитора и с подозрением посмотрел на родителей. Сюрпризами они меня давно не баловали, а тут стоят и сияют, как два золотых Георгия Победоносца в витрине Сбербанка.

– Какой?

– У тебя сегодня день рождения и в этот день мы решили открыть тебе правду, – сказала мать.

– Какую еще правду? – я насторожился еще больше.

– Мы тебя не хотели…

– В смысле?..

– В прямом, – улыбнулся папаша. – Просто презерватив порвался и…

– И появился ты, – подхватила мать.

Я помолчал, переваривая.

– Ну и?

– И поэтому, – объяснил отец, – мы решили тебя сократить.

– Это как? Меня же уже сократили.

– Сократили с работы, – любезно объяснила мать, – а мы сократим тебя из семьи.

– Времена трудные, – вздохнул отец, – все снижают издержки, а ты сидишь без работы на нашей шее.

– А мы уже не молоды, – покивала мать, – и нам такая обуза не по плечу.

– Не по Сеньке шапка, – кивнул папаша.

– Вы шутите? – я вскочил с компьютерного кресла. – Как можно сократить человека из семьи?!

– Запросто, – отец просто лучился добродушием. – Мы тебя убьем…

– В смысле? – я попятился, наткнулся на стол и едва не упал.

– Убьем, – улыбка матери была широкой, как у акулы.

– Я найду работу!!! – закричал я. – Честное слово!!!

– Не кричи, сынок, – отец обнял меня за плечи левой рукой. – Соседи услышат.

– Вы хотите меня убить, – слезы сами навернулись на глазах. Я всхлипнул. – Сына.

– Нежелательного, – построжела мать.

– Я живой человек! – сбросив отцовскую руку, я рванулся из комнаты.

Бежать! Бежать отсюда!!!

– Сынок, – донеслось сзади, – мы пошутили.

– Пошутили? – я обернулся.

Родители шли ко мне.

– Горькое лекарство, – говорила мать, – эффект плацебо, чтобы подтолкнуть тебя искать работу.

– Пошутили? – я плакал.

– Да, – отец снова обнял меня.

Что-то укололо. Я склонил голову: из меня торчал наш кухонный нож.

– Что это?

– Я тебя убил. Твои легкие наполнятся кровью и через минуту ты тихо-мирно задохнешься.

– Не надо, папа…

– Сынок, фарш невозможно провернуть назад.

Потолок поплыл и я упал. Последним, что услышал, были слова матери:

– Насчет фарша ты неплохо придумал. Можно будет и котлет накрутить…

Рассказ написан на XXV Осенний Пролёт Фантазии

Проклятый мотылек надоедливо и натужно бился о засиженный мухами молочный плафон тусклой сороковатной лампочки. Где-то далеко лениво, будто утомившиеся на богатой свадьбе гости, орали лягушки. А тут было тихо, как в свежевырытой могиле. И пахло похоже. Я, не отрываясь, смотрел в огромные холодные глаза гигантской змеи, чья голова торчала над забором, слабо покачиваясь, словно висящий на веревке носок под свежим майским ветерком. Рука, сжимающая пистолет, уже подрагивала от напряжения, но стрелять я не решался. Знал, что пресмыкающиеся живучие твари и страшно было представить, что сделает со мной эта жуткая тварь, если я не сумею ее прикончить сразу. Толщиной с бревно – даже если попаду в мозг, умрет не сразу. А такая туша, даже просто бьющаяся в конвульсиях, бед может натворить немалых. Хлипкие деревянные столбики крыльца сокрушит на раз. Да и не факт, что в темноте двора не скрывается ее подружка. Стоящая за воротами машина казалась недосягаемой, как пустыня Калахари.

Змея атаковать не спешила, томно поводя по мне немигающим взглядом. Было очевидно, что спешить ей некуда. До рассвета еще далеко, и не факт, что этот ужас исчезнет на рассвете, растаяв под первыми солнечными лучами. Что-то скреблось снизу-сзади. Я, насколько мог, скосил глаза. Живучий, черт! Хозяин негостепримного дома, так и не приютившего меня этой ночью, неспешно полз, выбрасывая вперед руки, вцепляясь пальцами в половицы и подтягивая тело. Половину тела: ноги перерубленный хозяйским топором позвоночник потерял где-то по пути. Из обрубка туловища лилась кровь, оставляя широкий след, но верзила полз, неудержимо, как сходящая с горной вершины снежная лавина.