Михаил Коссой - Вверх по стечению. Утопический роман

Мужики покивали, побросали окурки, пошли кто куда. Один задержался.

– Слышь, Анатольтоныч, меня брусом загрузили на дальний километр. Да я как-то опасаюсь туда машину гнать.

– С чего вдруг?

– Пойдем, покажу.

– Некогда мне, Василич, бумаги ждут…

– Пойдем-пойдем. Там не просто так. Сам рассудишь…

Анатолий Антонович закрыл окно, вышел из кабинета и спустился по узкой лестнице. Василич повел его через всю базу мимо навеса над штабелями бревен и эстакады бетонного заводика, мимо жестяного ангара, где работала пилорама и хранилась обрезная доска, брус и покупная фанера, мимо огромной кучи песка, до самых ворот, выходивших на реку.

Сразу за воротами большой участок берега был превращен в причальную стенку – частокол из мощных вбитых в дно бревен. К ней обычно подходили речные баржи с песком, лесом, фасованным цементом и прочими полезными в строительстве вещами.

– Гляди, чего…

Анатолий глянул. Стенка из бревен едва возвышалась над землей, уровень же воды с другой ее стороны был значительно ниже. Обычно был. Сейчас вода текла почти вровень с берегом.

– Так я к чему. До дальнего надо через верхний мост ехать. А он же и так хлипкий. Вот думаю – мало ли чего…

Анатолий Антонович похмурился на реку. Опасения Василича были понятны. Ладно еще, если машина просто на том берегу застрянет – можно через городские мосты вернуться, а если он прямо под машиной осядет?

– Так чего? Ехать?

Внешне Анатолий Антонович своих соображений не выдал.

– Ехать конечно, – сказал он уверенно и ободряюще похлопал работника по плечу. – Иначе откуда я тебе зарплату возьму?

– Ну да. Ну да, – буркнул Василич неубежденно, но повернулся к своей машине.

– Если там и впрямь туго, – примирительно добавил ему в спину Анатолий, – поезжай через город.

– Так ведь это сто верст крюком.

– Лучше так, чем не доставить. Давай. Поезжай.

Хотел бы Анатолий Антонович, чтобы его тоже кто-нибудь одобрительно похлопал. То, что раньше казалось маловероятным, стало вдруг угрожающе близким. Мысленные картины будущего обступали Анатолия Антоновича со всех сторон. Ему было удобно разглядывать их на расстоянии, как экран в кинотеатре, а они увеличивались, надвигались медленно, но неумолимо, как речная вода, нависали, будто он заблудился в декорациях на театральной сцене. От этого было, мягко говоря, неуютно.

Главная же беда была в том, что ни одна из этих картинок не была законченной. Все они напоминали кадры из ужастика: темнота, в которой резкими вспышками проявляются какие-то контуры и тут же гаснут.

Завыла станковая пила. Ее звук, обычно радовавший тем, что работа идет, теперь только вгрызался в мозг, озаряемый сполохами мысленного стробоскопа. Анатолий вернулся в кабинет, попробовал сосредоточиться на накладных. Было душно.

Анатолий Антонович был человеком крепкого характера, решительным и пробивным. Он и сейчас пытался собраться и пробиться сквозь общую ситуацию, но не мог сообразить – в какую сторону ломиться?

Его можно было понять. Когда будущее предстает чередой внезапно подсвечивающихся кошмаров, как в пещере ужасов, невозможно составить никакого плана действий. Какой из ужасов симпатичнее других настолько, чтобы к нему стремиться? Оставалось только цепляться за тележку, которая вроде ехала через пещеру сама, но уже ясно было, что не к выходу, а к какому-то главному кошмару. Бестолковщина в голове отнимала у Анатолия силы, а бессилие раздражало.

Зазвонил телефон.

– Анатолий, – сказал голос важного человека из «Полностроя», – нужен бетон для набережной, готов?

– А проект есть?

– Давно! – сказал голос. – Денег ждали. Тебе расчет перешлют, готовь быстренько договор и за дело. Понятно?

– Понятно. Только…

– Все будет в порядке, – сразу заверил голос, будто подслушивал у Анатолия прямо в голове. – Сделаем как надо, тут на всех хватит.

Анатолий кивнул, будто голос мог еще и подглядывать.

– И вот еще что… – голос помедлил. – У тебя там чипы обсуждают?

– Ну а как же… – покосился на окно Анатолий.

– Так ты им намекни, что сейчас не время бузить. Сам понимаешь.

– Папа хочет поговорить… – сообщила Марина вечером того же дня, поочередно приоткрыв две двери в необъятной квартире. – В столовой.

В торце большого обеденного стола, уже возвышался Анатолий Антонович. Вика пришла босиком, в одной длинной футболке, и уселась, поджав ноги, на кушетку у стены. Эдик явился с руками, засунутыми в карманы светлых шорт, и, не вынимая их, сел за стол напротив отца. Марина присела на краешек стула между ними.

– Новости читали? – спросил Анатолий Антонович.

– Новости? – нахмурилась Вика.

Она никогда их не читала.

– Про чипы-то? – хмыкнул в ответ Эдик.

Он не только читал, но уже успел их обсудить. «Хватит хныкать, – возражал он паническим настроениям свидетелей апокалипсиса. – Будущее неотвратимо. Чуть раньше, чуть позже, но это должно было случиться! А тут еще и за казенный счет!» «Технологии развиваются, – объяснял он напуганным на всякий случай гуманитариям. – В телефоне у вас датчик GPS, в фотографиях геотеги, теперь будет прямо в теле. В чем принципиальная разница?». «Это смешно, – обличал он вспомнивших о Большом Брате любителей антиутопий. – Чего еще про вас такого не знают, чего вы сами не выкладываете в сети?» Как видите, Эдик был человеком прогрессивных взглядов.

– Про устройства местоположения, – подтвердил Анатолий Антонович, используя корявый официозный эвфемизм.

Он хотел поговорить с детьми основательно и взвешенно. Слово же «чип» волокло на себе столько негативных ассоциаций, что могло расстроить беседу с самого начала. Однако его неуклюжие попытки не помогли.

– Про какие чипы? – не поняла Вика.

– Объявили поголовную чипизацию, – и брат коротко обрисовал ей ситуацию.

– И чего? – подала сигнал Вика, что положение вещей уяснила.

– Это все очень серьезно. Это важный и нужный шаг, – сказал Анатолий Антонович веско. – И надо, чтобы наша семья правильно отнеслась к этому. И чтобы вы установили устройства вовремя и как положено.

Эдик открыл рот, намереваясь спросить: «И это все, зачем звал?!», но к собственному удивлению услышал нечто противоположное:

– Да ни за что!

Отец нахмурился. Эдик и сам изумился, набрал воздуха, чтобы сказать, что не то имел в виду, но выпалил:

– Пусть они эти чипы себе в задницу засунут!

От собственной резкости он даже оторопел, хотя с помощью теории мысленных картинок, такое поведение вполне можно было объяснить. Эдик видел себя независимым, хотя и не очень удачливым молодым человеком, устремленным в будущее, лишенным предрассудков прошлого, с ясным и свободным умом. Он видел себя как бы немного впереди всего остального человечества, которое уныло и ожидаемо завыло об ужасах тотальной чипизации. Это положение делало его привлекательным для самого себя, выделяло из массы. Каждому же приятно быть уникальным!