Влад Костромин - Наследники Мишки Квакина. Том IV

– Не знаю, кто такой Кенгура, а мне так это… удобнее, в общем. Я пойду?

– Что в рюкзаке?

– Каком?

– Что на пузе.

– Ах, – он хлопнул себя по лбу, – в этом?

– Угу.

– Это… это…

– Что это?

– Вещи мои. Зимние. Хотел простирнуть.

– В саду?

– На озеро шел.

– А в горле по пути пересохло, да? – подсказал я.

– Ну да. Я пошел?

– Рюкзак!

– Ладно, ладно, – он перевернул рюкзак, вываливая на траву яблоки, – и сорвал-то всего ничего. Подумаешь! – с досадой откинул в темноту опустевший рюкзак. – Я пойду?

– Иди.

Он ушел.

– Ворюга, – обиженно сказал Пашка. – Только отойдешь, как воруют.

– Угу.

– Хотел украсть наши яблоки, гад.

– Надо рюкзак найти и яблоки собрать.

Домой пришли только в четвертом часу утра. Сгрузили яблоки и дверь, легли спать.

Назавтра в деревне только и разговоров было, что о торговле яблоками. Все ждали скупщиков. Мы с Пашкой выгодно продали еще несколько ведер.

– А хорошо, – Пашка снял очки и мечтательно щурился на солнце, – и я блоки есть не надо и деньги несут. Хорошо ты придумал.

– Угу, – какое-то странное предчувствие не давало мне покоя. Неужели все так хорошо закончится? В рассказе кончилось не очень, неужели у нас получилось?

– Дураки какие, да?

– Кто?

– Все. Поверили объявлению.

– Это да.

– Может, еще про что-нибудь повесить? Листья там какие-нибудь покупать или песок?

– Листья везде есть, с листьями не получится. А песка – полный карьер.

– Ну, не знаю, – почесал затылок, – надо что-нибудь такое, что у нас есть, а у других нет.

После обеда пришел грустный Шурик.

– Привет, пецики. Слышали, яблоки покупают?

– Слышали, – усмехнулся Пашка, хитро подмигивая мне. А ты чего грустный? Зуб болит?

– Я уже свои яблоки продал, теперь нести нечего.

– Куда нести? – Не понял я.

– К правлению.

– Зачем? – спросил Пашка.

– Там покупают.

– Кто?! – в один голос спросили мы.

– Не знаю, кто-то покупает.

– Дорого? – Пашка схватился за голову.

– Говорят, что дорого, – Шурик вздохнул, – а я уже продал.

Мы молчали, пытаясь понять.

– Ты кому продал-то? – спросил я.

– Оресту продал, Ирке с Ленкой, Быре.

– Ничего себе! – Пашка взглянул на приятеля по-новому, с уважением. – Ты как еврей.

– Денег много выручил? – небрежно поинтересовался я, прикидывая, что можно еще яблок продать.

– Почти двенадцать рублей.

– Неплохо, – наш барыш был крупнее, но все равно, успехи Шурика внушали уважение.

– А я вам сала принес, – он достал из кармана завернутое в газету подтаявшеее сало, – и хлеба, – из второго кармана показался другой сверток.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– А лук? – спросил жадный Пашка.

– И лук, – Шурик вручил другу две крупные луковицы.

– Давайте поедим, – Пашка воровато оглянулся, не подкрадывается ли кто-нибудь отнять еду.

– Давай, – я достал нож, поделить на троих.

Сели на траву, быстро сжевали свои порции.

– Жалко, что мало, – вздохнул Пашка.

– Я чтобы мамка не заметила, – оправдываясь, сказал Шурик.

– Да ладно, – успокоил я, – нормально все.

– Нормально, но мало, – вставил Пашка.

Пришлось пнуть его ногой:

– Не жадничай!

– У меня растущий организм, – обиженно повторил он отцовскую фразу.

– У Шурика тоже растущий, но он же столько не ест.

– Не ем, – закивал Шурик. – А вы правда четыре мешка яблок вчера съели?

– Кто тебе сказал?

– Лобаниха мамке говорила, а я слышал.

– Нашли кому верить, она и не такое придумает. Помнишь, как сочинила, что Пашка помер?

– Это да. Сказала, что ей Зиночка Башкириха сказала.

Зиночка – лучшая подруга матери, мать Андрея и Катьки.

– Понятно, – значит, мать не утерпела и сказала Зиночке, а та начала трепаться по деревне. – Мы меньше съели.

– Вы правда теперь лопнете?

– Если сало есть, то не лопнем, – мгновенно сориентировался Пашка.

– Так я вам еще сейчас принесу, – вскочил обрадованный Моргуненок.

– Подожди, – остановил я, – пока не надо, мы только поели. Пока хватит.

– Точно хватит?

– Точно.

– А то я могу.

– Не надо.

– Дети!!! – от дома послышался крик матери. – Вы где?!

– Ладно, нам пора, – я встал и подхватил мешок с яблоками.

– До вечера, – Шурик убежал.

Пашка взял ведра, и мы пошли к дому. На лавке сидел довольный отец и дымил «примой» как пароход на Миссисипи.

– Автомашину куплю с магнитофоном, – голосом Косого мечтал он, – пошью пиджак с отливом. Поеду на Кавказ: хачапури буду есть, воду минеральную пить. Вы только подумайте, обычная вода, но от сотни болезней помогает. А вот потом…

– Что потом? – не выдержала мать.

– И заживем в полном порядке, – самодовольство из него так и перло, как из хряка-производителя. – Радуйтесь, оболтусы, ваш батя гений коммерции, а не праздношатайка какой-нибудь!

– Что случилось? – осторожно спросил я.

– Дельце одно провернул, – отец довольно потер руки.

Я насторожился еще больше: обычно все «дельца» папаши оборачивались убытками для семьи.

– Спер что-то? – ляпнул Пашка.

– Почему сразу спер? Выше бери! – папаша ткнул пальцем в небо.

– Тебя министром сделали? – радостно прокричал Пашка.

Родители переглянулись.

– Валь, надо было делать аборт, – отец покачал головой, – говорил же.

– Уже поздно. Короче, – объяснила мать, – батя ваш все яблоки скупил.

– Какие яблоки? – не понял я.

– Все деревенские яблоки, – расплылся в широкой пугающей улыбке отец, – можно сказать, на корню.

– Зачем? – в животе появился какой-то ледяной комок, и он все разрастался, словно катясь со снежной горки.

– Валь, я же говорю, они балбесы. Ладно, – отец сиял будто начищенный самовар, – объясню. Все яблоки у меня – значит, я монополист, как капиталист, и могу устанавливать цену. Ясно?

– Ясно, – кивнул я, – но кому ты их будешь продавать?

– Приедут покупать скоро.

– Кто?

– Объявления на всех столбах висят, что будут покупать яблоки дорого. Это вы ничего не читаете, а батька ваш не спит! Они приедут, а тут я такой! Опа-на!

Мы с Пашкой потрясенно переглянулись.

– Вы, кстати, хватит трепаться. СтаршОй, там мешки в летучке у Лобана – перенесите их на веранду все.

Через полчаса на веранде выстроились двадцать три мешка с яблоками. И это не считая трех наших…

– Теперь нам конец, – простонал Пашка.

– Угу.

Когда черед пару дней стало ясно, что никто не приедет за яблоками, мать приказала их есть. Правда, один мешок мы успели распродать не успевшим очухаться детям. От участи лопнуть от яблок спасла только соковыжималка. Я давил яблоки на ней, рядом Пашка вращал ручку мясорубки, перекручивая яблоки на вино. Часть яблок засушили.

Отец, чтобы не выглядеть в глазах людей полным дураком, распустил слухи, что невероятно выгодно продал яблоки. Нам об истинном положении дел рассказывать запретил. Мать, чтобы компенсировать потраченные супругом деньги, два месяца кормила нас одними яблоками.