Влад Костромин - Наследники Мишки Квакина. Том IV

– Богаты! – шептал Пашка, тыча меня локтем в бок. – Мы богаты! Обдерем их как липку!

– Ладно, еще не вечер. Пошли отсюда, нечего глаза мозолить.

***

В обед приехали родители. Отец победно потряс вынутым из кармана пиджака складным стаканом.

– Вот, ловкость рук и никакого мошенничества, – заявил он самодовольно, бухнув добычу на стол. – Нам в пару будет.

Мы с Пашкой переглянулись, узнав стакан с нашего автомата.

– Учитесь, лежебоки, – отец щелкнул Пашку, лицо которого вытянулось от осознания прервавшегося потока монеток, по лбу, уселся на стул и погрузился в поедание принесенных в термосе столовских макарон и котлет. – Прикиньте, киндеры, какие-то разини автомат для продажи газировки в правлении поставили, а я с него стакан и умыкнул. Додумались, да?

– Вдруг, какой заразный с него пил? – нахмурилась мать. – Вить, волокешь в дом всякую ерунду, никакой управы на тебя нет. Как уж все в дом тащишь.

– Я хозяйственный. Сначала надо умыкнуть, а потом уже думать, что с этим делать! Не, ну каковы придурки, да, Валь? За внедренье автомата дали премию Игнату. Получил ее Игнат – свез на свалку автомат.

– Вить, я сама все прекрасно видела. Чудотворцы какие-то, – рассуждала она, размешивая ложкой чай, – нормальные люди никакого автомата в нашей глуши бы ставить не стали. Тут какой-то подвох.

– Я про то же, – закивал отец. – На лицо подвох.

– Обдиралы какие-то, или рвачи это. Помнишь кино «Менялы»?

– И что?

– Вот и эти так же. Мелочь собирают, значит, скоро опять обмен денег будет.

– Х-м, логично… – отец звучно шмыгнул. – Все может быть.

– Тебе лишь бы жрать, – мать недовольно поджала губы, – а у нас убытки могут быть.

– Не боись, – отмахнулся, – прорвемся. С таким мужем не пропадешь, – надулся от гордости, будто индюк.

После обеда родители уехали на работу, а мы, доев остатки отцовской трапезы, погрузились в горестное молчание.

– А если обратно прикрепить? – спросил брат.

– При всех? Думай, что говоришь.

– Ночью можно…

– А завтра отец еще раз стакан сопрет.

– Он может.

– И что, каждую ночь приделывать?

– Ну!

– Потом он спросит, где все эти стаканы? И что тогда будем делать?

– Не знаю я, – скривился Пашка.

– Вот и я не знаю.

– Сколько-то же должны были набросать денег.

– Сколько набросали, до ночи мы не узнаем.

До ночи Пашка крутился, как на иголках, все заглядывая мне в глаза: не пора ли идти? Я ждал. В голове мелькала мыслишка, что отец вполне может припереть злосчастный автомат домой, тем более что мать вечером притащила с работы цепочку, которой раньше к нашему электромошеннику крепился стакан. Не учли мы деревенских реалий: тут бы и самого описанного Сотником Митю Клюквина вместе с его механическим мошенником обокрали.

– Учитесь, дармоеды, – помахала она цепочкой, – все сидите за спиной родителей, как сидни, а мать за вас плечи ломает, пока вы спите без просыпу.

– Ничего мы не спим, – пробурчал Пашка, с тоской глядя на трофей матери.

– Погордыбачь мне еще! – мать замахнулась цепочкой, но бить не стала. – Чешите свиньям варить, нечего тут без дела дроболыхаться, как дохлые медузы в Туапсе.

– Так батя и автомат наш стырит, – глядя на бушующий в железном ободе огонь, озвучил Пашка мои мысли.

– Батя может. Может даже просто на блестящую железку позариться, как сорока.

– Это да, – вздохнул брат, – вон сколько хлама домой натащил.

– Чего прохлаждаетесь, стьюденты? – над забором всплыла лысая отцовская голова. – Заняться нечем? Скучаете? – вкрадчивости в его голосе позавидовал бы и подзывающий бандерлогов удав Каа.

– Мы свиньям варим, – угрюмо ответил Пашка внимательно глядя на родителя: не держит ли он за спиной нашего электромошенника.

– Молодцы, – отец открыл калитку и зашел к нам, – я в вашем возрасте свиней варил, но вы тоже дорастете, если будете батьку слушать. Батька у вас добытчик, – достал из кармана моток провода с вилкой на конце и потряс им.

Я без особого удивления узнал кабель, ранее питавший током наш автомат. Да, Митя Клюквин с таким папашей точно бы никакого автомата не собрал.

– С автомата менял снял, – похвалился отец. – Не будете разинями, так и вы что-нибудь урвете. Ладно, варите, а я пойду, выпью чашечку или стаканчик…

Отец пошел к дому.

– А автомат где? – не выдержав, с надрывом в голосе, вслед ему прокричал вскочивший с пня Пашка.

– Автомат я оставил, – оглянулся отец. – Ночью засаду устрою, – сообщил он доверительно.

– Какую засаду? – не понял я.

– На тех, кто его поставил, – отец понизил голос. – Хочу застукать этих менял на месте преступления.

– Зачем? – в один голос спросили мы с Пашкой.

– Затем, дети мои, что готовится зловещее преступление в правлении, а пресечь преступление – мой долг!

Отец удалился, оставив нас в полной растерянности.

– Что делать? – Пашка метался вокруг костра, словно ночной мотылек вокруг включенной лампочки. – Что теперь делать?

– Сейчас мы туда пойти не можем, – рассуждал я, – светло, нас заметят. Когда стемнеет, отец засядет в засаде – нас поймает…

– Когда идти?! – брат вскочил на свой пень и начал размахивать руками, будто собираясь взлететь.

– Не паникуй, я что-нибудь придумаю.

– Да что ты придумаешь? – Пашка заплакал. – Понавыдумывал автоматов своих!

– Вот еще! – я вскочил с пня. – Это была твоя идея! Твоя!

– Идея моя, а автомат придумал ты. Ты придумал – ты и виноват!

– Да ну тебя! – я плюнул от досады в костер. – Больше не буду с тобой связываться, трясогуз убогий!

– А ты падла! – брат спрыгнул с пня и схватил топор.

Брат был человеком трусливым, но с кандибобером и невероятно жадным и упущенная призрачная выгода вполне могла толкнуть его на какие-нибудь глупости.

Я схватил полено:

– Только попробуй!

– Вот еще, – Пашка воткнул топор в пень. – Я пошутил.

– Я тоже, – я подбросил полено в костер.

– Пока ты тут шутишь, там наши деньги лежат.

– Хватит ныть. Свиньям доварим и пойдем.

– Ура!!! – заорал Пашка и начал прыгать.

– Чего ты скачешь, серенький козлик? – на крыльце стояла мать. – От безделья сбрендил? От полежания тронулся?

– Я рад, что у нас такие родители! – нашелся Пашка.

– Неужели? – растерялась мать.

– И я рад, – поддержал я.

Вдруг поверит, и приготовит на ужин что-нибудь вкусное?

– Ладно, пойду Витьке скажу про вашу радость.

Мать скрылась в доме.

– Если она узнает, что мы ее обманули, – тихо сказал Пашка, – то она нас удавит.

– Угу, – согласился я, – есть такое дело. Если узнает.

До ужина сдернуть в правление не представилось возможности. На ужин мать расщедрилась, сготовив нам с Пашкой по котлете, что было с ее стороны неслыханной щедростью.