Влад Костромин - Наследники Мишки Квакина. Том IV

– Транжира ты, Валентина, – пробурчал отец, недовольно глядя на нас и поедая сразу две сложенные котлеты, промежуток между которыми был щедро намазан смесью сметаны, горчицы и хрена.

– У детей растущие организмы, – парировала мать.

– Я в их возрасте сам котлеты добывал, а не клянчил у родителей, – поглотив котлеты, отец двинул Пашке миску с остатками вареного гороха. – Доедай, – встал из-за стола и ушел в спальню.

Вернулся с ружьем и опоясанный патронташем. Сел в кресло у телефона. Закурил и начал набирать номер.

– Ты куда? – встревожилась мать. – Опять чертей ловить?

– Поеду менял ловить.

– Где ты их поймаешь? – хмыкнула мать. – Они уже далеко, ищи ветра в поле.

– Возле автомата, – ответил отец и напористо заговорил в трубку: – Нин, мужика позови. А что, у тебя их несколько? Вот его и зови. Здорово, Микола. Бери ружье, поедем преступников ловить. Что значит опять? Премия надоела? То-то же. Через пять минут выходи на дорогу.

Положил трубку, встал с кресла.

– Ариведерчи, – в дверях оглянулся. – Писем не ждите, читайте в газете.

Ушел.

– Дай то Бог нашему теляти менял поймати, – перекрестилась мать.

Пашка радостно поедал горох. Я понял, что мы к автомату безнадежно опоздали.

Отец и Лобан проторчали в засаде, затаившись в предбаннике почты, всю ночь, бдительно следя за дверью правления. Когда первые лучи Солнца начали ласкать землю, отец не выдержал и ворвался в правление, чтобы забрать обворованный автомат. Автомата в правлении не было… Чертыхнувшись, отец пощупал пустой табурет – автомата не было. Он вышел на крыльцо.

– Лобан, иди сюда.

Зевающий Лобан выбрался из машины, которую успел подогнать из липовой аллеи, где она простояла всю ночь, и зашел в правление.

– Смотри, автомат видишь?

– Нет. А где он?

– Украли! – отец с досады пнул табурет, сломав его. – Из-под самого носа утащили, проклятые менялы!

Раздосадованный, вернулся домой, матерясь позавтракал и уехал на работу, где заперся в кабинете и лег спать на стульях. Мать ушла следом.

– Менялы уперли наш автомат, – испуганно шептал Пашка. – Вдруг они наркоманы и меня украдут?

Популярная страшилка матери, что Пашку украдут наркоманы, чтобы сделать из его мозга наркотики, пугала брата всю жизнь.

– Какие менялы? Ты чего? Сам ку-ку? Никаких менял нет.

– Ты думаешь?

– Что тут думать? Мы же сами автомат поставили. Ты забыл что ли?

– Ну… точно, сами! – брат хлопнул себя по лбу. – Но не мы же его украли. Кто тогда? Менялы?

– Не сходи с ума. Украсть автомат мог только Стасик.

– Точно! – Пашка схватил со стола нож. – Эта падла белобрысая!

Сын токаря Стасик был первостатейным ворюгой и даже наш отец ему в этом завидовал. Сам-то он Стасика давно превзошел, но народная молва гремела о Стасике, отцовские же деяния обычно были покрыты мраком безвестности.

– Нож положи, ты не Рябич людей пугать.

Ровесник Пашки Рябич часто пугал всех, что «зарежет». Либо сам, либо его отец, отсидевший три года за хулиганство буйный алкоголик.

– Я просто хотел его испугать, – смутился брат, положив нож обратно на стол.

– Ты что, хочешь чтобы нас в колонию отправили?

– Нет, – шарахнулся от меня Пашка, которого мать с детства пугала детдомом и колонией. – Не хочу.

– Тогда забудь о ножах.

– Но как мы заберем свои деньги?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.

– Ты уже автомат придумал, – сморщился Пашка, – все из-за твоих придумок, – опять завел он свою волынку.

– Помолчи, думать мешаешь.

Обиженный Пашка замолчал и начал корчить рожи. Пришлось закрыть глаза, чтобы не отвлекаться. Выловить Стасика было нелегко: после нашей ночной погони за ним 1 1 См. рассказ «Видики» токаренок стал осторожный, будто пугливый суслик возле норы и выглядывал из своей заваленной наворованным хламом комнаты-норки только чтобы что-нибудь у кого-нибудь стянуть.

– Допустим, мы его поймаем.

– Раз уже пытались, – пробурчал Пашка.

– Не перебивай, думать мешаешь. Поймаем мы его, но деньги же он с собой не носит?

– Не носит. Он их прячет, чтобы не отняли.

– Логично. Значит, нужно как-то заставить его принести нам деньги.

– Сказать, что зарежем.

– Хоре, договорились же, что ножом пугать не будем.

– Зря. Самое надежное средство.

– Да помолчи ты минуту! – я от досады хлопнул кулаком по столу. И тут меня осенило. – Придумал! Носокапки!

– Где? – Пашка пригнулся и начал встревоженно вертеть головой.

– Что? – не понял я.

– Ну эти, сносотапки.

– Не сносотапки, а носокапки. Носокапки! Понял?

Для Пашки путать незнакомые слова вроде этимологии и энтомологии было нормальным делом, так что я не удивился.

– Нет… а что это?

– Ну… – я задумался, подбирая слова. – Мы закапаем ему в нос носокапки, и если он не принесет нам деньги, то помрет.

– Ух ты! – Пашка захлопал в ладоши от восторга. – А где мы их возьмем?

– Сделаем.

По правде сказать, идея носокапок пришла мне из залитой в ухо отца Гамлета белены из незадолго до этого прочитанного Шекспировского «Гамлета». Оставалось только ее слегка переиначить под наши условия и все, дело в шляпе! За основу носокапок была взята смесь камфары, которой мать умащивала вымя коров, и нашатырного спирта, где-то украденного отцом. Смесь залили в пузырек из-под какого-то ядохимиката, со зловещим черным черепом и перекрещенными костями на остатках этикетки. Пашка своим ровным почерком 2 2 См. рассказ «История О» написал на новой этикетке «Носокапки».

Три дня мы выслеживали белобрысого прохиндея. Наконец удача нам улыбнулась: мы поймали Стасика возле нового магазина. Пашка, прыгнув вперед как бешеный ягуар, сшиб тщедушного токаренка на землю.

– Отдай деньги!!! – брат тряс совершенно обалдевшего Стасика, как волк плюшевого зайца. – Отдай!!!

Голова белобрысого болталась, будто тряпка на сильном ветру.

– Потише, – я положил руку брату на плечо. – Оторвешь ему башку раньше времени.

– Оторву! Я его за наши деньги! Ух!!!

– Какие деньги? – хрипло пропищал Стасик. – Я у вас ничего не брал.

– Ах ты! – Пашка широко замахнулся правой рукой и ударил. Стасик отдернул голову и кулак брата воткнулся в землю. – Аййй! – взревел Пашка, тряся ушибленной рукой.

– Не брал я ваши деньги, – воспользовался паузой белобрысый. – Вообще к вашему двору месяц не подходил.

«Он же не знает», – дошло до меня, – «что автомат – наша затея».

– Ты автомат спер? – спросил я.

– Какой? – попытался придуриться Стас, но бегающие снулые глазки выдали его с потрохами.

– Который в правлении газировку продавал. Ну?

– Ну… ну взял… А что? На нем не написано, что он ваш… Я подумал, не надо никому, вот и поставили в конторе… Я и забрал… Думал…