Владимир Титов - Одна нога здесь… Книга третья

– Иди-ка ты!.. – Ярыга ухватил щеголя за ухо, крутанул дружинника на месте и отбросил вон. И тут же, ухватившись за край двери, рывком захлопнул её прямо перед носом у следующего сунувшегося дружинника, вдарив того по лбу. За дверью охнули, а потом послышался звук падающего тела. Задвинув засов, Ярыга перевел дух:

– Вот навалились, стервецы! Уважаемые постояльцы, вам всем лучше на время удалится по своим каморам, ибо сейчас здесь будет жарко!

Постояльцы негромко переговариваясь, поспешили последовать его совету. Никто и слова поперек не сказал – либо знали крутой норов Ярыги, и предпочитали сейчас ему под горячую руку не попадаться, либо стычки с дружинниками здесь были явлением довольно частым, которое лучше всего было переждать в укрытии.

– Там чуть ли не цельный полк прислали! – кипятился Ярыга. – Похоже, старче, навёл на тебя кто-то… Будем выкручиваться. – Корчмарь почесал в затылке. – Та-а-ак… – он обернулся к кабацким голям. – А ну-ка, витязи запечные, кто хочет заработать шкалик?

На вопрос корчмаря вскинулось с десяток кудлатых голов.

– Шкалик?! – просипел один, трясущийся и весь какой-то засаленный, то ли дед столетний, то ли парень молодой. – А что за работа?

– Железнолобым бока намять, ясен-красен, – утерев сопливый нос, вместо корчмаря ответил другой кабацкий завсегдатай. – Так ведь? Согласные мы.

– Чур шкалик вперед! – загомонили голи наперебой.

С сомнением оглядев своё «войско», Ярыга хмыкнул, продолжая придерживать плечом дверь, сокрушаемую ударами снаружи:

– Слабоваты ребятки, недолго простоите. Был бы здесь Мякиш…

– Да тут он! – отозвались голи. – За печкой дрыхнет, сурок свинячий!

Яромилыч бочком придвинулся к печи и одним глазком глянул в темный проём меж кирпичной кладкой печи и стеной. Точно, там кто-то беззастенчиво спал, словно медведь в берлоге, исторгая храп из самой глубины души. Корчмарь подозвал двоих пьянчужек и поручил им придерживать дверь, а сам пододвинул старика в сторону и, взяв кочергу, невежливо потыкал ею в темноту.

– Уйди, зашибу! – проворчало оттуда.

– Мякиш, вылазь, дело есть.

– Дела подождут. – Соня, судя по звуку, перевернулся на другой бок и утих.

– Мякиш, етить тебя за ногу, хозяин наливает! Шкалик! – принялись подзуживать голи. В их дребезжащих голосах было столько невыразимой страсти, а слово «шкалик» они произносили так сладострастно, что Яромилыч поневоле поверил, что шкалик – это и впрямь такая вещь !

– Мякиш у нас о-го-го, – пояснил старику Ярыга. – Из бывших записных бойцов. Один против десятерых выходил! За энто дело подносить принято завсегда, вот и спился мужичище…

– Мякиш, ну так что насчёт шкалика?!

– А чего надо-то? – уже более заинтересованно пробубнил запечный житель.

– Мордобой намечается! С княжеской дружиной! – Голи прямо пританцовывали на месте, но вряд ли в предвкушении драки, скорее уж всё таки дело было в пресловутом шкалике.

– За шкалик?! Ну на фиг! – Мякиш снова занырнул поглубже за печь.

– А за три? – надбавил корчмарь.

По заведению прокатился завистливый стон голей. Но Мякиш был непреклонен:

– На фиг!

– Четыре?

– Четыре раза на фиг!

– Мякиш, я тебе половину долга спишу. – Корчмарь был, похоже, не на шутку обеспокоен тем, что дверь уже подпрыгивала на петлях, грозя вот-вот слететь долой.

– Половину?! – боец удивился неслыханной щедрости. – Это другой разговор!!! Уже лезу.

Из поёма полетели хлопья копоти, а следом на карачках выполз долгожданный Мякиш. Детинушка был великанского роста, даже не поймешь сразу, как он там в запечной щели умещался. Должно быть, согнувшись в три с половиной погибели. Засаленные кудлатые космы торчали во все стороны, борода напоминала воронье гнездо, а сам он был весь какой-то словно припорошенный пылью, и грязнущий настолько, что от зловонючей волны, набежавшей от Мякиша, даже ко всему привычные голи прыснули врассыпную. Богатырь сладко потянулся, напомнив медведя после спячки, тряхнул головой, с хрустом размял пудовые кулачищи, потом неторопливо обвел всех мутным взглядом и протянул вперед закопченную ладонь.

– Чего тебе? – не понял Ярыга.

– Шкалик. Один сейчас, для разугреву, а три остальных – после.

– Так мы ж про половину долга говорили…

– И половину долга тоже не забудь.

Корчмарь махнул рукой половому и тот мигом разлил по кружкам вина, голи спешно подскочили к стойке, одним махом влили в себя содержимое и дружно выдохнули:

– Благодать!

– Мать, мать, мать… – привычно отозвалось эхо в углах корчмы.

– Ещё бы по одной… – мечтательно протянул кто-то.

– После того как с этими, – корчмарь кивнул в сторону двери, – разберётесь, так может ещё по одной и выйдет.

– Ну чего, пошли, что ли, братцы? – рыгнул Мякиш.

– Если братцами называет, значит всё, пощады не жди… – пояснил Яромилычу корчмарь.

– Давай! Навали! – загомонили разгоряченные голи. Вот теперь было видно, что они рвутся на молодецкую забаву не по воле Ярыги, а по собственному хотению.

Мякиш рванул на груди остатки засаленной рубахи, содрал дверь с петель и с рёвом «Па-а-анесла-а-ась!», первым кинулся наружу.

– Всё, теперь ходу! Ребята вряд ли задержат их надолго. – Корчмарь схватил старика за рукав и потащил за собой в подсобку. Яромилыч едва успел подхватить Жучку подмышку и закинуть сумку на плечо. Вослед им несся радостный громоподобный хохот Мякиша и нестройное подголосье голей, состоящее из отборнейшей матерной брани.

– А шкалик – это сколько? – любопытствовал Яромилыч на бегу.

– Осьмушка, – обронил через плечо запыхавшийся Ярыга.

– Не разорительно, столько народу задарма напоить?

– Чепуха. Разбавлю пару бочек водой, тоже на тоже и выйдет.

– А с дружинниками как же разбираться будешь?

– Скажу, что принял их за оборотней в доспехах.

– Это как? – поразился старик.

– Ну, за налётчиков, что под княжеских воинов рядятся. Те ещё черти! Придут такие, скажут: «обыск»! И пойди откажи им, они ж вроде как на службе, по велению княжескому! Ага! Как же! Пустишь таких, а они тебя гирькой по темечку, и пока ты в себя придёшь, вынесут из дому всё что нажито.

– Да уж…

Пробежав подсобку, кладовку, поварню и склад, они спустились в погреб и побежали дальше, мимо рядов бочек, источавших умопомрачительные винные запахи, мешков с припасами и каких-то беспорядочно расставленных ящиков. От сводчатых кирпичных потоков гулко отзывалось эхо их шагов. Разбросав у грязном углу какую-то ветошь, Ярыга нащупал железное кольцо, потянул его со всей силы, и крышка люка, натужно скрипнув поддалась. Из проёма пахнуло могильной сыростью и ещё каким-то неприятным запахом.

– Нам сюда! – Корчмарь запалил огарок сальной свечи, и осторожно спустился вниз по гнилой лесенке. Судя по чавкающим звукам, он ступил в воду. Яромилыч сошёл следом и сразу же притопил лапоть, под ногами слабо струился холоднющий ручей. – Это чудо градоустроительной мысли, синебугорская водосливочная канава, идёт под всем городом. – Отзвук его голоса разнесся, утроившись где-то вдалеке. Дальше ты уж один, дед, мне назад надоть, присмотреть, как бы не разнесли заведение в щепки. Вот запас свечек, на всякий случай даю десяток. Сейчас иди прямо, пропусти шесть поворотов налево и три – направо, только потом сверни налево, здесь и будет выход прямо под Перуновым храмом. Тебе, хорошо бы с Подпольем связаться, да сейчас, увы, времени на то нет…