Владимир Титов - Одна нога здесь… Книга третья

– Охрана!

Это была моя работа в Ниппон, так что я мог ответь ещё? То ли Чжан меня не так понял (иероглиф «охранять», можно прочитать и по другому), то ли подумал, что я вряд ли гожусь в охрану из-за моих лет. В общем, мне досталась работа козопаса – как я и просил, меня определили «охранником». пошёл я на нее, правда, не сразу. Для начала ханьцы обучили меня десяти расхожим фразам на языке варваров, дабы я мог хоть как-то изъясняться».

Запись 6. «Поселили меня в довольно скромном обиталище под названием «идзибуська» , но зато находящемся в моем полном распоряжении. Я что мог переделал в нем. Окна завесил шелковыми шторами, расставил по всей комнате бумажные ширмы, выкинул стол, скамью и кровать, расстелив вместо них прекрасные циновки. Откуда я все это взял? У ханьцев, разумеется. Питаюсь теперь, как человек – рисом! Готовлю, правда, как и местные, на сложном сооружении под названием «песька» . Но это ничего, можно приловчится. Во дворике, где все сажают цветы или овощи, я как мог соорудил сад камней. Теперь у меня красиво, не стыдно было бы кому-нибудь показать из понимающих в этом толк. В общем, жизнь пошла замечательная.

Одно плохо – вставать приходится ни свет, ни заря. На работу. Козы мне попались зловредные. Все время разбегаются, не желая ходить строем, гадят где попало и объедают чужие посадки. Их двадцать штук – целый отряд. Но ещё хуже два вожака стада – старый рыжий козлище и его молодой подпевала, пегой масти. Этакий самурай при господине. Их я назвал по имени моих злейших врагов, оставшихся на родине. Старый теперь откликается на прозвище Паоси Гоки, а младший – Рицуса. За малейшую провинность я нещадно секу их хворостиной, представляя, что это настоящие Гоки и Рицу. Как-то раз Рицу подкрался ко мне, пока я кемарил на солнышке, и уплел мой вареный рис. Теперь я подумываю, а не душа ли ниппонца живет в нем?

От нечего делать я часами разговариваю с ними на родном языке, чтобы не отвыкнуть от него. И, что удивительно, кажется стадо начинает меня потихоньку понимать. По крайней мере, когда я говорю им «здравствуйте», они радостно мекают мне в ответ, а Гоки и Рицу приветственно машут хвостами. А когда я пою гимны в честь Аматэрасу, козы стоят молча и слушают. Мне кажется, пару раз я заметил в их глазах слезы. Они либо растроганы божественным пением, либо жалеют меня.»

Запись 7. «Козоводствовал я недолго. Увидев, как я расправляюсь с их козлами при помощи хворостины, хозяева живности отказались от моих услуг. Старейшина Чжан повздыхал-повздыхал, но уже на следующий день подыскал мне новое местечко, и, надо сказать, куда лучше прежнего. Теперь я должен был сторожить огороды местных варваров по ночам. Не по всему городу, разумеется, а как раз на той улочке, где я и живу. Очень удобно. Опять, можно сказать, «охранник».

Сторожу полагается кнут, чтобы иметь возможность отхлыстать хулиганов, ворующих овощи, и деревянная колотушка, чтобы я мог поднять тревогу. Колотушку я сразу забросил в самый дальний угол – какой истинный самурай будет звать на подмогу? Кнут же я решил попробовать, о чем в первый же день, точнее ночь, горько пожалел. Упрямая штуковина вместо того, чтобы лихо щелкать, как это получается у заправских пастухов, исхлестала меня самого, а под глазом появился синяк. Местные выспрашивали, что случилось (это я понял по их участливой интонации), пришлось опять врать:

– Приходири овоси крась.

Надеюсь, они поняли мое произношение. В общем, с этой поры кнут занял своё место рядом с колотушкой».

Запись 8. «Привыкаю к новой жизни. Утром до полудня отсыпаюсь, днем учусь у ханьких купцов языку варваров (рисую иероглиф – мне сообщают, как это звучит), ночью же… Нет, не сторожу. Оттачиваю работу с катаной и изучаю близлежащие кварталы. Совершенствуюсь изнутри и снаружи, так сказать. Объясню в чем дело. Долгое время на охраняемые мной огороды никто не покушался. А потом видимо хулиганы заприметили, что здесь охраны нет, и нагрянули. Сторожа стуком в колотушку отпугивают воров, я же ходил тихо, не привлекая ненужного внимания. Зачем сообщать врагу о своем приближении? Одним словом, у меня было тихо, и воры решили, что здесь никого. Молодые парни лет по 15—18, десять человек. Моего неожиданного появления они не испугались. Просто главарь приказал кому-то из подручных, и тот попер на меня. Вряд ли стал бить, как я уже говорил, здесь уважают старость. Скорее всего, просто прижал бы где в углу, чтоб не мешался под ногами. Я их разогнал, преимущественно пинками да мечом, который не стал вынимать из ножен. Убегая, наглецы кричали мне какие-то угрозы.

Смысл угроз прояснился на следующую же ночь. Они пришли отомстить. С цепями, палками, все как положено. Я бы мог сделать все, как и вчера, отпинав каждого лично. Но нет. Стоило только призадуматься, а против кого это они вышли воевать такой толпой и при оружии? Против дряхлого старика (ведь я выглядел именно так)! И я не стал жалеть подонков. Нет, я никого не убил, хотя и покалечил. Несколько сломанных рук, ног и ребер, синяки и вовсе не в счет. Связав их покрепче их же собственными цепями (излишняя, впрочем предосторожность, учитывая их состояние), сбегал за колотушкой и лишь тогда поднял тревогу. Зачем? Ну, должен же был кто-нибудь куда-нибудь их забрать. Жильцы с нашей улицы были в восторге от ловкости, выказанной таким старичком, как я.

После этого случая довольствие мне повысили, а желающих шастать на моих огородах больше не появилось. Слухи сделали своё дело. Хулиганов было десять, но молва преувеличила их число до небольшого до зубов вооруженного отряда. У остальных сторожей, с которыми я мало-помалу сдружился на почве общей работы, я хожу в героях.

Поскольку опасностей больше не предвиделось, я начал отдавать свободное ночью время двум вещам: отработке боя катаной, и исследованию окрестностей, постепенно отдаляясь все дальше от вверенной мне улицы. Надо же, в конце-концов, изучить местность, где мне предстоит совершить свой подвиг! Тренировки и вылазки я чередую: ночь – одно, ночь – другое».

Запись 9. «Сегодня я наткнулся на какую-то небольшую железную решетку, расположенную на краю улицы. Она прикрывала яму, в которой отчетливо слышался звук текущей воды. Впоследствии оказалось, что такие решетки разбросаны по всему городу. Поддавшись любопытству, я поднял ничем не закрепленную тяжелую преграду и обнаружил на отвесной стене, уходящего вниз хода, железные скобы. Это была лестница. Ничего не оставалось делать, как продолжить своё исследование – и я полез. Лаз привел меня в сводчатую камеру из которой вел длинный переход в следующую совершенно такую же камеру, с ходом наверх, забранным решеткой. На полу, где в засоренном желобе, а где и прямо так, текли ручьи, одни полные каких-то крайне вонючих отбросов, другие чистые. Я наткнулся на подземный водоотвод, шедший едва ли не под всем городом. Удивительное инженерное решение!»