Владимир Титов - Одна нога здесь… Книга вторая

Тем не менее, корчмарь остался стоять на месте, держа руку поближе к рычагу, мало ли что за книга у старика! Может, колдовская? Сейчас как вычитает из нее слова порчи, и ку-ку, встречай маменька своего сынишку Зайца! Одновременно забрезжила и другая мыслишка: а ну как старик принес книгу, чтобы продать. Недаром она вон, какая старинная, чуть ли не песок из нее сыпется. Заяц промышлял, чего тут скрывать, перепродажей всяких вещиц, что, случалось, попадали ему в руки, и делал на этом тоже неплохую, но к сожалению, непостоянную прибыль. Стоя подле рычажка, он уже начал на глазок оценивать возможный товар, хотя, конечно, многое зависело и от того, сколько запросит владелец. Заодно стоило прикинуть, кому книгу можно было бы перепродать: Семигору, который даст больше, или Божесвяту, который даст поменьше, но зато сразу? Вопрос не из лёгких…

Стряхнув с книги пыль и сор, – на мой чистый, (ну, ладно, почти чистый…), пол! – мысленно вскипел Заяц, – старик распахнул её где попало и вдруг негромко прочитал надтреснутым голосом:

Говорил-то негромко, но его отчетливо услышали все: и Заяц, и четверка постояльцев в углу. Курильщик аж поперхнулся от неожиданности. Изрекши все это, дедок заметно успокоился, а потом резко захлопнул книгу, от чего над нею поднялось маленькое облачко пыли, и принялся заталкивать её обратно в суму. От звука захлопнутой книги Заяц чуть снова не дернул за рычажок. Кто это такой? Не колдун, это точно. А кто? Священный безумец, пророк из прошлого или просто деревенский дурачок? Если священный безумец, то он сейчас непременно забьется в приступе, а потом потребует его бесплатно накормить, – ужаснулся корчмарь, ибо его заведению такое выступление пошло бы скорее во вред, чем на пользу. Накормить, конечно, пришлось бы, куда денешься, но лучше бы просто накормить, а не после дрыганья ногами лежа на полу. А если это дурачок, что вот-вот пустит слюну, то его следовало немедленно гнать, плюнув на его бормотания. Но если это пророк, то его слова стоило бы запомнить, – а ну как это бесплатное предсказание от Богов, ну, на цены там, или касательно налогов. Как в стишке говорилось? Последним защитникам? Духи дубрав. Заяц незаметно нацарапал пальцем то, что успел запомнить, на толстом слое пыли, обнаружившимся на внутренней боковине его стойки. Ну, Стенька, будет тебе на орехи за пылюгу! – мысленно пообещал корчмарь, и тут же дописал снизу, пока не запамятовал: «Изречено одноногим дедом».

Старик, – и куда подевался сначала деревенский раззява, потом стеснительный дедок, а потом и почти что священный безумец? – с чувством собственного достоинства подошел к стойке и вперил взгляд своих выцветших глаз в Зайца. Не обращая внимания на недоуменные взгляды из угла, а может и впрямь их не замечая, старик, как ни в чем не бывало, молвил, видимо, объясняя своё поведение:

– Так, проверял кое-что.

Объяснение ничего Зайцу не объяснило, но он с умным видом покивал своей крупной головой, как бы говоря: чего тут непонятного, бывает, что нужно человеку кое-что проверить с помощью оглашения какой-нибудь несуразности! Про себя же заметил: не пророк , и тут же забыл про надпись, сделанную на слое пыли.

– Мне бы перекусить с дороги, и закуток для ночлегу.

С этого и надо было начинать! – мысленно прошипел корчмарь, – А не устраивать тут непонятные проверки. Старик же услышал совсем другое:

– Вторая камора свободна. Там два окна с видом на двор, полатей четыре, но платить только за одно место, нужн о е ведро прямо при выходе стоит, для особо ценных вещей ларь на запоре имеется, – заторопился перечислять Заяц, и осекся, ибо вещей у старика при себе считай что и не было. – Э-э-э, вместе с кормежкой, одна ночь обойдется в четыре гривны.

Старик молча выложил на стойку перед Зайцем сколько было запрошено, получил в обмен на гривны увесистый ключ и потопал вверх по лесенке.

– Еду скоро принесут! – крикнул вдогонку Заяц.

Перед тем, как ссыпать гривны в свой передник, Заяц мельком отметил, что чеканка у них зибуньская. Да-а, эвон из каких далей старик… А может и не оттуда вовсе, а просто гривны ему такие в руки пришли, почему нет. Постояльцы из первой каморы о чем-то негромко переговаривались, и лишь курильщик с нескрываемым любопытством следил за происходящим у стойки, пуская носом две тоненькие струйки. Корчмарь зашел во внутренний покой, куда вела дверь за стойкой, и покликал вечно сонного Докуку, своего помощника, можно сказать – правую руку. Пузатый увалень, с гладко выбритой головой, но заросший на щеках и подбородке преизрядной белесой щетиной, покачивался на ногах, почти не подавая признаков того, что бодрствует. Глядя на него, Заяц едва сумел подавить зевок. Докуке надлежало наскоро разогреть поесть нехитрую снедь, оставшуюся с обедней готовки, и отнести её новому постояльцу во вторую камору. Докука выслушал наказ, покивал головой в подтверждение того, что все понял, и отправился к печи, позевывая и потирая глаза.

Заяц воротился за стойку, снова взял в руки чашку и принялся натирать её концом рушника, давая мыслям неспешно течь. Докука хоть и спал на ходу, но дело своё знал, так что об ужине для старика можно было не беспокоиться. Так что же тогда смущало его? Что-то в связи со стариком? Ах, да! Книга! Какой бы там бред ни был написан, но книжица выглядела по настоящему древней. Стоило завтра поутру полюбопытствовать у деда, не продаст ли её, скажем, ну, гривен за десять? Ну, ладно, за пятнадцать! Заяц нутром чуял, что Божесвят отвалит за нее не меньше сотенки гривен, это к бабке не ходи. Точно, отвалит, и ещё будет на месте припрыгивать от радости, точно длинноухий тёзка корчмаря, что этакая диковина да в руки приплыла! Но ведь могло статься, что книга и побольше того стоит, и ведь этот торгаш не признается нипочем. Надует и радоваться этому будет, что так ловко Зайцу натянул нос. А сам потом знатным боярам книгу-то втридорога и перепродаст, клоп малорослый! Эх, надо было таким вещам поучиться, чтоб старинные вещи опознавать, – посетовал сам на себя корчмарь, – а теперь-то поздно уже…

Мимо него прошествовал Докука, несший на деревянном блюде горшочек каши с вареными ягодами, пареную репку, три ломтя ржаного хлеба, соленого леща и кувшинчик пива (других напитков в заведении Зайца не подавали, но зато пиво было аж десяти видов, включая известнейшее «Комарьевское забористое»! ). Глядя, как тот карабкается по лесенке наверх, так и не разомкнув до конца глаз, Заяц в который уж раз подивился этакому умению своего помощника. Ему бы на торгу выступать – всех скоморохов за пояс заткнёт!

Читать дальше