Александра Семенова - Там, где лето. Янтарь

Однажды вечером Арно поздно вечером возвращался с работы и уже подходил к дому, когда его окликнули.

– Стой, чёрный! Закурить есть?

– Я не курю. И вам не советую. Разрешите пройти.

– Парни, он нам хамит. А хамов надо учить, – Арно увидел, как в темноте блеснуло лезвие ножа.

– Ребята, не делайте глупостей! Я мастер спорта по таэквондо, – и быстрым движением выбил нож из руки нападавшего в тот момент, когда тот хотел нанести удар, перехватив руку второго нападавшего.

– Бежим ребята, – крикнул один из парней и компания бросилась врассыпную.

– Настя, я понимаю, что Петербург твой родной город. Тут живут твои родители и брат, – уговаривал Арно жену, вернувшись домой.

– Мы должны уехать, – он не хотел расстраивать жену, но вынужден был рассказать о нападении.

– Но как мы…

– Милая, пойми. Я сегодня испугался не за себя. Это были дети, лет по тринадцать-четырнадцать. Если бы мне пришлось серьёзно обороняться, я мог бы покалечить или даже убить кого-то из них. Скоро родятся наши малыши. И они будут темнокожие. Может случиться так, что мы не будем рядом и не сможем их защитить. Сегодня я получил приглашение на работу из клиники французского города Дьеп…

– Девушка! С вами всё хорошо? Давайте мы поможем вам подняться наверх. Прилив скоро скроет тропинку – пожилая француженка обращалась к Насте.

– О, нет! Благодарю вас! Я просто задумалась…

IV

Настя стояла на берегу и с обрыва смотрела на океан. На душе царило тепло и спокойствие. Всё было точно, как в мечтах: вдоль берега, заливисто хохоча и поднимая фейерверк из переливающихся на солнце брызг, бегали Арно и двое её кудрявых малышей…

– Степанида, ты опять со своими банками возишься, – сказала Дарья, снимая грязные галоши и проходя в летнюю кухню.

Степанида посмотрела на неё поверх очков, и не переставая что-то помешивать в медном тазике, ответила:

– Вожусь. А тебе то что?

– Да мне-то ничего, а ты так и проворонишь своё счастье. Цельное лето в своих травах и ягодах сидишь. Что за радость траву выращивать? То ли дело картошка и помидоры, от них хоть польза есть. А от травы твоей – один бурьян по всему огороду, – сказала Дарья, заглядывая в медный тазик.

Степанида славилась на всю деревню своим необычным вареньем. Вот бабы собрали в лесу землянику и сварили обычное варенье. А она из каждой баночки могла сделать шедевр. То лаванду в землянику добавит, то мяту в малину, то душицу в клубнику. И каждая баночка такая духмяная была, такая ароматная. Зимними вечерами дом Степаниды всегда был полон гостей, никто не мог себе отказать в удовольствии попить чайку с необыкновенным вареньем.

Степанида посмотрела на Дарью, и, смеясь, ответила:

– Ну язык у тебя, Дашка, что помело. Картошка с помидорами, а как чай пить с лавандовым вареньем, так ты в первых рядах.

– Что ни говори, но варенье у тебя знатное, – ответила Дарья, вдыхая аромат, исходящий из медного тазика.

– Про какое ты там счастье говорила? – спросила Степанида, снимая тазик с плиты.

Дарья рассказала самую горячую новость деревни. Дело в том, что в соседний со Степанидой дом, приехал сын умершего год назад Михаила Игнатьевича, доброго старичка, жившего в этом доме. Степанида была с ним в самых добрососедских отношениях и не один зимний вечер провела за неспешным разговором у самовара. Очень горевала Степанида, когда Михаил Игнатьевич умер: только он один разделял её увлечение аптекарским огородом и мог дать дельный совет.

– Говорят, он сюда насовсем приехал. Хочет отцовский дом отремонтировать. Капитан дальнего плавания. Вдовец, – с многозначительным видом подвела итог Дарья.

– Что дом собрался ремонтировать, это хорошо, а то ещё годик – два, и без человеческого тепла он бы развалился. А то что вдовец, так я не пойму, к чему ты это мне говоришь? – сказала Степанида, строго посмотрев на Дарью.

– Ну не могу я с тебя – чем старее, тем дурнее. К чему, к чему, да всё к тому ж! Ты одинокая, он одинокий, да ещё и соседи. Замечательно всё могло бы сладиться, – подмигнула Дарья.

– Да ну тебя к лешему, балаболка, – засмеялась Степанида.

За огородными хлопотами Степанида позабыла об этом разговоре. Травы вошли в самую пору, когда их надо собирать и сушить. Вот она и хлопотала, собирая травы в ароматные пучки и подвешивая сушить под навесом.

– Здравствуйте!

Степанида оглянулась. Через забор заглядывал новоприбывший сосед.

– Здравствуйте! – ответила она.

– Дело в том, что я ваш сосед, Иван Михалыч меня зовут.

– Очень приятно, Степанида Андреевна.

– Степанида, такое редкое и красивое имя, – улыбался Иван Михалыч.

– Уж какое есть, – сухо ответила Степанида.

– Извините, если помешал. Но я вот что хотел спросить. Хочу спилить вишню, которая под забором, а на ней ягод видимо-невидимо. Жалко, если пропадут. Может быть, вы заберёте, варенье там сварите, или ещё чего.

Степанида от такого предложения не могла отказаться, тем более что в этом году её старая вишня принесла ничтожно малый урожай.

Иван Михалыч, стоя на лестнице, собирал спелые ягоды и неспешно вёл беседу со Степанидой, которая стояла внизу. Он рассказывал ей курьёзные случаи о своей службе, заставляя Степаниду смеяться тем счастливым смехом, про который она уже позабыла. Потом незаметно перешли на разговоры о личном. Иван Михалыч рассказал, что вот уже десятый год, как вдовец. Степанида поведала о своём раннем вдовстве.

День приблизился к вечеру, урожай вишни, который уместился в три корзинки, стоял у ног Степаниды.

– Спасибо вам, Иван Михалыч, я вас обязательно угощу своим знаменитым вареньем.

– А чем оно знаменито?

– Вот попробуете и узнаёте.

В течение месяца Иван и Степанида виделись урывками, перекинутся через забор приветствиями, да и займутся своими делами. У Ивана во дворе кипело строительство, на месте спиленной вишни возводилась беседка. А Степанида пополняла армию своих банок новыми новобранцами.

Работая на своём участке Иван, то и дело поглядывал на дом Степаниды. Приглянулась ему эта женщина, спокойная, статная, есть в ней некая изюминка, что-то благородное, что ли. Ему очень хотелось увидеться со Степанидой ещё раз, посидеть, поговорить, но он робел. Никогда не был с женщинами робок, а тут чего-то испугался. Да и возраст уже не тот, чай не шестнадцать то уже, а хорошо за шестьдесят.

Беседка была поставлена и выкрашена в белый цвет. Иван Михалыч ударил в корабельный колокол, висящий под куполом беседки, и с довольным видом осмотрел дело своих рук. Ему захотелось, чтобы Степанида оценила его труд.

– Степанида Андреевна, – окликнул он её, заметив в саду.