Александра Семенова - Там, где лето. Янтарь

– Да, Иван Михалыч.

– А как вы смотрите на то, чтобы попить чайку в моей новой беседке?

Степанида некоторое время молчала, но повернулась в его сторону и ответила:

– Положительно смотрю, Иван Михалыч.

– Да, уютная у вас беседка вышла, – говорила Степанида.

– Вот ещё обсажу её диким виноградом, будет совсем по-тургеневски, – смеялся Иван Михалыч, разливая чай.

– А вот и моё знаменитое варенье, – сказала Степанида, открывая баночку вишнёвого варенья.

Опять Иван Михалыч рассказывал байки морского офицера, опять Степанида смеялась. Вот и чайник опустел, и баночка вишнёвого варенья подходила к концу.

– Знаете, Степанида Андреевна, вы меня не просто удивили, а поразили в самое сердце. Такое варенье я ел, дай бог памяти, лет пятьдесят назад. Моя бабушка всегда варила варенье с добавлением каких-нибудь трав. Каждая баночка обладала своим непередаваемым ароматом. А в вишнёвое варенье она добавляла, как и вы, лаванду. Вот я сейчас ем ваше варенье, а перед глазами встают картины из детства.

– Надо же, моя бабушка тоже всегда варила варенье с добавлением трав. Это она меня научила этим тонкостям и привила любовь к травам, – ответила Степанида, улыбаясь своими воспоминаниям.

Долго ещё они сидели, вспоминая бабушек, детство, юность. Вот уже и луна на небе зажглась, и сверчки в саду запели, а они никак не могли наговориться.

– Что ж, Иван Михалыч, пора нам попрощаться, ночь на дворе, – опомнилась Степанида, поспешно собираясь.

– Как быстро пролетело время. Ещё раз спасибо за ваше знаменитое варенье и за воспоминания, которые оно подарило. Я надеюсь, что мы станем видеться чаще. Вы очень приятная женщина, Степанида, – сказал Иван Михалыч, целуя ей руку.

Уже у себя дома, расчёсывая перед зеркалом волосы, Степанида, улыбаясь отражению, подумала: «Видеться чаще. А почему бы и нет. Жизнь в конце концов штука непредсказуемая».

Три месяца прошло с того времени, как мы со Стивом расстались. Не скажу, что это время далось мне легко, всё же семь лет вместе. Вместе? А были ли мы вместе? Он никогда не оставался на ночь, говорил, что не сейчас, скоро, но не сейчас. Все праздники и выходные он был с ней, она его семья, она мать его ребёнка.

Боже, это же так очевидно, классика жанра, а я верила. Я думала, что он другой. Я была уверенна, что эта классика жанра со мной не сработает, потому что Стив не такой.

Он позвонил в один из выходных, нарушив собственное табу, тем самым подкупив меня.

– Рози, милая, я так больше не могу. Нам надо встретиться и всё обсудить.

– Стив, нам нечего с тобой обсуждать.

– Прошу, не будь такой жестокой. Ты не представляешь, как ты мне дорога.

Он говорил, и говорил, вспоминал неделю в Париже, ту единственную неделю, когда он принадлежал мне двадцать четыре часа в сутки. Знал на что надавить и как растрогать меня. И я согласилась встретиться, нам действительно нужно было расставить все точки.

Стив был верен себе, романтик до мозга костей. Одного он не учёл, заказывая столик в этом ресторане, я боюсь высоты. Семь лет мы были вместе, а такую мелочь упустил.

– Рози, как же я соскучился.

– Стив, я боюсь высоты, ты же знаешь!

– Чёрт, милая, прости, у меня это вылетело из головы. Это самое романтическое место, где виден весь город.

– Ладно, проехали. Просто сядем подальше от окна.

Я понимала – придя на эту встречу, совершаю ошибку: его глаза, улыбка, голос, нет, эти семь лет, пусть и наполовину вместе, не перечеркнуть.

Не помню, в какой момент началась паника, но люди вокруг начали метаться и толпились у выхода. Откуда-то потянуло гарью. Голос из громкоговорителей призывал к спокойствию, что ещё больше возбуждало народ. Автоматика дала сбой, все входы и выходы оказались заблокированы. Мы оказались заперты на последнем этаже высотки.

Паника начала медленно сжимать мне горло, стало нечем дышать.

Из памяти всплыло воспоминание детства, которое было моим ночным кошмаром.

Джек, новый мамин муж, привёл меня на крышу нашего дома. Он пил из бутылки виски и, дыша перегаром мне в лицо, хохотал.

– Рози, ты же правда рисковая девчонка?

– Да, дядя Джек.

– Тогда тебе ничего не будет стоить спрыгнуть вниз. Давай покажи, на что ты способна.

Он потянул меня к краю крыши и начал хохотать. Мне было страшно и очень хотелось к маме. Джек стоял на самом краю и кричал вниз страшные ругательства. Сделав очередной глоток из бутылки, он пошатнулся и полетел вниз. Я посмотрела на распластанной тело Джека, внезапно закружилась голова, и меня стошнило. Сколько я сидела на крыше не помню, но когда за мной пришла мама, я начала кричать, что ненавижу её.

Стив тормошил меня, говорил, что это единственный выход, и я должна ему довериться. Он, наверное, сошёл с ума: если я посмотрю вниз, то у меня начнётся истерика, которая уже была на подходе.

По пожарным лестницам поднимались спасатели и спускали вниз женщин. Стив обнял меня, шепча на ухо, что всё будет хорошо, и у нас всё получится. А у меня перед глазами стояло распластанное на земле тело Джека, и слышался его идиотский смех: «Давай покажи, на что ты способна».

Ноги стали ватными, тошнота подступила к горлу, не помню, но, кажется, меня вырвало прямо на брюки Стива.

Дыма стало больше, он заползал сквозь щели заблокированных дверей. Паника охватила людей настолько, что они, не дождавшись своей очереди к пожарной лестнице, начали выпрыгивать в окна. Я стояла, зажав уши руками, и смотрела, как Стив, оттолкнув мужчину от лестницы, полез вниз. Вот и всё, все точки расставлены.

– Мэм, вы должны пойти со мной, – сказал спасатель, беря меня под локоть.

Я замотала головой, пытаясь вырваться.

– Я боюсь высоты. Я не смогу. Пожалуйста, не надо.

– Всё будет хорошо, я буду с вами, мэм.

Я стояла и мотала головой, наверно у меня началась истерика, потому что спасатель внезапно ударил меня по щеке.

– Я буду с тобой. Слышишь? Я тебя спасу, – медленно произнёс он.

Мы подошли к лестнице, он смотрел мне в глаза и говорил, что я смогу это сделать.

Я смогу. Я смогу. Я смогу.

Нога оказалась на ступеньке. Я спиной чувствовала надёжное тело спасателя. Мы ступенька за ступенькой спускались вниз.

– Вот так, умница, ты умница, – говорил он, дыша мне в затылок.

Земля. Я стою на земле. Спасатель обнимает меня.

– Рози, дорогая, ты смогла это, – подбегает ко мне Стив.

Я смотрю на этого, чужого мне человека, и тошнота подступает к горлу.

– Стив, отойди, меня тошнит от тебя.

Образ распластанного на земле Джека перестал меня преследовать по ночам. Высота – это не так страшно, если за твоей спиной тот, кто не даст упасть.

Все знакомые в один голос кричали, как же ей с ним повезло. Ну да, не каждый способен терпеть тонкую душу творца. Не всем дано столько мудрости и понимания, когда в муках творчества творец не творит, а вытворяет.