Д. М. Бьюсек - Правильное дыхание

Всё, дальше тогда в следующем номере, а то закусают нас тут сейчас.

Из в очередной раз выбеленного гаража – досталось не только двери – доносятся душераздирающие гитарные эксперименты. Мама чинит велосипед неподалеку, то и дело страдальчески морща нос. Дочка сосредоточенно окунает велосипедную камеру в тазик с водой по частям и ищет пузырики. При этом аритмично покачивает головой и подъерзывает в такт гитаре. Мама только вздыхает:

– Никогда не разбиралась в правильной музыке, так и помру, не оценив.

– А ты, кстати, уже дописала тот свой список, что на твоем фью… похороне играть?

– Да нет, постоянно что-то меняю. И «на похоронах».

– Тебе что, несколько похорон надо чтобы было? Для разных что ли людей? А хоронить по частям, это можно, да?

У мамы упал в траву важный шурупчик, поэтому ей не до прояснения ситуации.

– Так точно. Сначала какой-нибудь Fire and Rain, Diamante и God Only Knows, чтобы все прорыдались как следует, а потом для своих джем-сессия такого типа (кивает в сторону гаража), чумовая. По принципу: Мамуля терпеть не могла нашу какофонию, вот пущай ее светлый дух не зависает поблизости, а в ужасе удирает куда подальше.

– Ты как вообще, тикаешь-то?

– Да отлично на самом деле, не дрейфь, кука. Еще успею тебе надоесть. Со своими россказнями я уже на верном пути.

– Да! Давай дальше-то! Маня обойдется, сама виновата.

– Да чего-то опять подзабыла я точную хронологию. Провал очередной.

– Из-за чего нехорошего?

– Да не должно было уже… А. Конечно. Еще бы. Потому что провалилась по полной программе.

***

12 – 25 марта 1990 года

Все правильно, в понедельник первой была физика. И вернулась осипшая Светка. У меня градус тщательно скрываемой эйфории зашкалил настолько, что как только физичка задала первый вопрос по предмету, сразу – наверное, впервые в жизни – выстрелила рукой вверх. Не успела она автоматически кивнуть, подскочила и бодро: «Как вы нам так интересно объясняли на прошлом уроке, Нинель Андреевна…» До конца урока она потом на меня напряженно косилась, в ожидании еще какого чуда. Но я больше не вылезала, потому что Светка испугалась, что у меня от недосыпа произошел сдвиг по фазе, и вцепилась мне в руку во избежание дальнейших эксцессов, так что пришлось пообещать, что больше не буду.

А на перемене смотрю, Светка сидит за партой какая-то пришибленная и даже не требует разъяснений насчет моего беспримерного поведения. Слово за слово, книжку, – говорит, – прочитала, пока болела, теперь из головы не выходит, прямо беда. Ты ж, – говорю, – кроме анжелик ничего не читаешь. В космос твоя неукротимая маркиза что ли отправилась? Светка надулась. И совсем не ничего, а это вообще не такое совсем, а ещё круче, только она мне не будет рассказывать, про что, иначе я над ней смеяться начну. Ну, думаю, это значит, сейчас всю перемену будет грузить какой-то скукотищей. И потом, – говорит Светка, – я даже не знаю, как про это рассказывать постороннему человеку. Ну, скажем, был такой чувачок. Своих детей не было, только племянник. (Оля про себя: Ну не «Мельмот» же?) И вот у дяди его… – У дяди самого чувачка или дяди племянника? – Племянника, не путай меня. У него было такое кольцо. Его надеваешь и становишься невидимым. – Это сказка что ли? – Ну вот, ты уже начинаешь! Не сказка, там все сложнее. А, да, а всего этих колец было девять, там еще было такое красивое стихотворение по этому поводу… – «Не девять, а десять! Десять колец! Савицкая, в кои-то веки прочитала классную вещь, а рассказать нормально не можешь!»

Мы подскочили – это к нам неожиданно развернулся тихий троечник с парты перед нашей. И аж заикается от волнения, что ничего мы не понимаем.

С: – И все я понимаю, а ты вообще вали отсюда, Смирнов! Больно умный нашелся. Короче, племяннику надо было забрать у дяди кольцо, так как тот на его почве начал психически болеть. И вот один дядька – вроде как фокусник…

Смирнов: – Да ничего подобного! Не слушай ее, Таранич, лучше сама почитай!

О: – Ну вот еще, стану я это читать, детский сад какой-то.

Смирнов: – Ну и дура. Че ты вообще читала, кроме учебников?

О: – Нет, ну почему же…

Смирнов: – Да? И чего ты последнее читала, вот скажи?

О: – (честно) «Кролик, беги» Апдайка… – Светка прыскает.

Смирнов: – Во! Про кроликов! Про зайчиков! (передразнивая) Детский сад! Дай ей книжку, Савицкая, пока совсем не испортила своими пересказами, – у Светки все равно очередной приступ кашля, так что только машет рукой и впихивает мне коричневый томик.

И все. Как провалилась. Понедельник коту под хвост. Кто-то что-то спрашивал на переменах, учителя на заднем плане о чем-то звучали; видимо, слякоть, видимо, троллейбус, видимо, перекусывала-готовила-делала по дому – но все это в сплошном тумане, на невменяемом автомате. Дочитала назавтра к шестому уроку, а оказалось – это еще не все! Сели они в лодку, а дальше что? Предупреждать надо, Светлана Санна! Светка: – А я что, я тоже который день хожу прибитая, даже в библиотеку сбегала – нет там такой книжки. И мне библиотекарша сказала, что вообще ее нет нигде, люди спрашивают постоянно – потому что не перевели еще. Оля: – Одна надежда на Иностранку. Все, не могу, смоюсь с урока, авось там найдется на английском. Светка: – Прямо-таки с истории смоешься? Эк тебя разобрало, что даже помидоры завяли.

Действительно, про помидоры я забыла начисто. То есть, конечно, помнила, но периферийно – что, кстати, и соответствовало плану. Да, – говорю, – Свет, помидоры могут и подождать. Одновременно соображая, что идеальным вариантом было бы забить этой штуковиной голову до пятницы – а значит, и историю можно с чистой совестью прогулять. Но не успела сорваться с места – как всё, звонок, дверь отворяется, в класс входит Сергей Николаевич с кислейшей миной. Но – как выяснилось через секунду – не из-за шпионского образа или внутренних метаний. Потому что, оставаясь у двери, он, с уже более нейтрально-обреченным выражением на лице, пропускает в нее разноцветное сборище разновозрастных граждан – кто смеется, кто с любопытством нас оглядывает – ни дать ни взять посетители зоопарка. Класс тоже начинает возбужденно перешептываться и глазеть: «Иностранцы…» «Е-мое, небось, сувениры уже все пораздавали…» «Ой (это Светка), они девчонкам из 10-ого оставили такой журнал – весь вонючий – духи прямо внутри…» Одна я ни сном ни духом, а всё из-за проклятого кольца.

Иностранцы в нашу школу заглядывали нечасто, но все же бывало, раз уж спец-английская, – а с началом новой политической оттепели визиты не только участились, но и приняли менее формальный характер. Раньше на урок английского просачивалась испуганная стайка, тихо-тихо сидели себе на задних партах и так же тихо исчезали к концу, а по нынешним вегетарианским временам иностранцам разрешили общаться с детьми. Так что пара уроков у нас уже как-то проходила в виде свободного трепа, или, вернее, его попыток, так как иностранцы оказывались кто ирландцами, кто шотландцами – тут даже мой приличный английский давал сбой.