Д. М. Бьюсек - Правильное дыхание

Но на истории ни о каком свободного трепе, разумеется, речи быть не могло. Оказалось, что мы отвоевали Вторую мировую, а теперь должны выяснить, кто кому что должен и в чем виноват. Класс был немедленно поделен на группы – СССР, США, Япония, Германия и т. п., к каждой группе было направлено по одному-двум иностранцам, и всё, через 20 минут вынь да положь план Маршалла или еще какую генеральную линию. Нам досталась Америка и – ура! – живые американцы. Как выяснилось, они все на этот раз были американскими славистами – поэтому и выпросили внеплановый урок на русском.

Ну, мы сразу прикинули, что козырнем нормандским десантом и ленд-лизом, а вот бомбу нам все сильно припомнят. Как нам вывернуться с бомбой, я представляла себе слабо, но тут нам опять повезло. Два наших американца были типичными либеральными студентами, а вот третий оказался более патриотично настроенным профессором, так что накидал нам интересные цифры, которые можно было пустить в ход. Пока все дружно подчищали детали и выискивали, к чему бы придраться у остальных стран, я обратно не выдержала и спрашиваю по-английски у одного студента: – А вот вы не знаете такую книжку..? Студент как засмеется, кто ж, – говорит, – ее не знает. Наизусть, – говорит, – могу цитировать. А расскажите, – говорю, – что там дальше было, когда они в лодку сели, а то у нас перевели только первую часть, а нам не терпится. Он: – Ну, это читать надо, что я вам буду удовольствие портить. – Вот ведь, еще один Смирнов нашелся. Я: – Да когда ж мы ее еще прочтем, на английском же тут вообще не достанешь. Лучше вы мне хоть кое-как – кого еще пристрелят и все такое? Тут он прямо весь разволновался, нет, говорит, так нельзя, подождите, one moment – и быстро переметнулся в Германию, хорошо хоть, Сергей Николаевич в это время отвлекся на раньше времени сцепившихся Англию и Францию – «Все из-за вас, вишистов-предателей…» Наш студент в это время успел перетащить из Германии знакомую девушку, уже на ходу ей объясняя: «Ты уже по которому разу читаешь, а тут люди помирают, я тебе куплю новую, честно…» Девушка нам с горящими глазами: «Вы читали? И вам нравится? Вот, держите, только она вся истрепанная – и ничего мне не покупай, была бы возможность, сама выслала бы им новые…» – И таки вынимает из рюкзака и передает мне увесистый кирпич в мягкой обложке. У меня аж дух перехватило. Отнекивалась, понятное дело, недолго. Господи, – тихо стонет Светка, – пока я это расшифрую со словарем, я ж поседею… Ничего, – утешаю (а сама уже носом в книжку), – я вам со Смирновым вслух буду переводить.

Вот так совершенно незнакомый человек подарил нам один из самых лучших в жизни подарков, а нам было нечего дать ей взамен – даже если бы что-то с собой и нашлось, они там уже все читали раньше нас. «Отдай им мою первую книжку, на русском, пусть будет на память, – вдруг шмыгает Светка. – Давай, такую я еще достану. Или у Смирнова одолжу». Девушка, конечно, тоже начала отказываться, но было видно, что как славистку перевод ее немедленно зацепил. Так что состоялся обмен – ни дать, ни взять, встреча на Эльбе. Нашему студенту девушка тоже пообещала дать почитать – и быстро вернулась к себе на базу. А Светка, все еще переживая, начала себя утешать: Ничего, мол, зато теперь хоть узнаем, бросили они его туда в конце концов или нет!

СН: – (подходя поближе) Кто кого куда бросил, Светлана Алексанна?

С: – Э. Бомбу? На Японию?

СН: – «Его»?

О: – (уже убрав книжку в сумку, поясняет для всей группы) Имелся в виду «Малыш». «Его» значит «Малыша».

СН: – Так бросили вы его, Светлана Алексанна, или нет?

С: – (косясь на студента) Бросили?… Да! Бросили! Иначе просто не могли! А то бы все погибло! (пытается распутать книжку и историю). То есть, если б не бросили, было бы гораздо хуже! (пинок ногой и подсунутый листок с цифрами) Вот, подсчитано: война затянулась бы в лучшем случае до зимы, и с обеих сторон погибли бы сотни тысяч человек… (вдруг не выдерживает и подпихивает Олю локтем) Ох, бросили, Оль, ну надо же! Смогли. А всего-то вдвоем…

О: – (всем) Два самолета имеются в виду. Не обращайте внимания, это у нее нервное, после болезни.

После чего с чистой совестью удалилась из реальности до конца недели. Вернее, до первого урока пятницы – тоже, если ты еще не забыла, истории. Хотя заглатывала практически беспробудно, до пятницы закончить не успела. Надеялась почитать на уроке втихаря, но не тут-то было. Звонка на урок еще не было, мы со Светкой только подходили к кабинету, как вдруг навстречу Сергей Николаевич – и прямо ко мне, даже опешила от неожиданности – настолько кардинально всю неделю друг друга игнорировали. А он вручает мне какой-то учебник и – давайте, мол, Ольга Пална, география, шестой класс, Австралия-Антарктида, надо подменить Галину Сергеевну. Еле удержалась от возмущенного: «А как же ваша Мышкина на четвертом месяце?» – но уже по его лицу было понятно, что против внепланового токсикоза даже у него приема не нашлось. Светка: «Ой, а давайте я с ними посижу!» Историк: «Что значит, посижу? Домашнее задание, опрос, оценки на листке, потом все проверю. Основные полезные ископаемые Австралии?» Светка: (замечая, как Оля крутит невидимое кольцо на безымянном пальце; степенно) «Золото. И железная руда (Оля даже удивилась) – а она везде есть. Но я теперь все равно не пойду, мне голос беречь прописали». Историк: «Я бы вас все равно не пустил, Светлана Алексанна, вы мне должны две самостоятельные работы» (с нажимом на «самостоятельные»). Светка скорчила похоронную мину, но делать было нечего, пришлось бросать ее на учительский произвол.

У нас иногда практиковали пробные уроки, но изредка и понарошку – обычно в своем классе, с учительницей на задней парте. Или, действительно, просто посидеть вместо срочно сбежавшего педагога («Очередь за яйцами подходит!» – и такое бывало). Но вот чтобы вести урок – это только Сергей Николаевич мог изобрести мне такую подлянку – видимо, чтобы готовилась к обещанному карьерному пути.

Шестой класс – это, скажу вам, ад. Пятый – тоже, седьмой – еще хуже, дальше уже кое-как можно разговаривать, но когда в первый раз входишь в шестой – так и хочется пропищать сквозь вопли то самое несчастное: «Бон джорно, бамбини, соно востро нуово маэстро…» Пока соображала, чем заменить соревнование в убийстве мухи, гвалт начал принимать нехороший оборот: «А вы из девятого? А правда, что в десятом уже никто в школу не ходит? А правда, что в девятом прямо на уроках можно курить? А правда, что у вас там уже все беременные, и одну девочку даже в больницу увезли? Не, дурак, это в восьмом, там они на уроке целовались и их из школы выгнали. Беее, фууу, целовались… буа… (это весь класс разнобойным хором) А у вас сигаретки не найдется?..»