Борис Хайкин - На перекрёстке ностальгий. Избранное

Почиваю на лаврах свободы в тоске.
Не по нраву мне быть одиноким.
И любовь, что пульсирует так на виске,
Я сорву поцелуем глубоким.

Не испробовать вин, не налить молока.
Течь дает наше соединенье.
Двум разбитым сосудам судьба нелегка —
Обеспечивать прикосновенье.

Начинаем с нуля, всем препонам назло.
Я сожму твою теплую руку.
Мы расплавим края и очистим стекло.
Очень тесно прижмемся друг к другу.

Что сработать избу, что идти под венец —
Не мешают преграды умелым.
А не сможем достичь единенья сердец —
С нас довольно касания телом.

Когда нашел тебя,
Я потерял себя.
А то б с другой, скорбя,
Сошелся, не любя.

Берёг и ревновал.
Выслеживал, как зверь.
В накладе не бывал,
Ведя подсчет потерь.

Не думал про вину,
Что за тебя одну
Отдал свою казну,
Свободу и страну.

Стоял к плечу – плечо.
Прощал, не помня зла.
И знал наперечет
Нецарские дела.

Пытались мы вдвоем
Любить, как в первый раз.
Стояли на своем,
Но Бог решал за нас.

Коварная, как яд,
Непадкая на слух,
Пят а небытия
Вытаптывала дух.

Подставив спину, тих,
Под гнет «земных даров»,
Живу я за двоих
Не в лучшем из миров.

Так, замыслы губя,
Страдая и любя,
Я здесь нашел себя,
Но потерял тебя.

Нам не бывать отныне вместе.
Я на Земле, ты ж – в поднебесье.
И ощущаю в час возмездья,
Что я одной тобой любим.
Лишь сожаление, не жалость,
В больной душе моей осталось,
Что навсегда перемешалось
Мое дыхание с твоим.

Цикуту пью без меры строгой.
Посуду бью, да все – без проку.
Не тем стою я боком к Богу,
Живя под крышей голубой.
Душа ютится в тесном теле.
Тепла былого нет в постели.
И скакуны несут без цели,
Земли не чуя под собой.

Как к купине неопалимой,
Нас тянет к Иерусалиму.
Но пусто в сердце без любимой
В толпе у Западной стены.
Лишь отпускает ностальгия,
Когда ослабнет власть стихии.
И снятся звезды голубые,
Вторгаясь в розовые сны.

Отошло, отодвинулось и отболело.
Притупилась тоска, и пожухла трава.
Аритмия прошла, голова поседела,
А душа по инерции прошлым жива.

Остановки все чаще, прогулки – короче.
И на море, как прежде, сияют огни.
Только стали привычно-бессонные ночи
Так похожи на вялотекущие дни.

Научившись прощать, реагировать проще
На ошибки, решишь в установленный час —
Жить сегодняшним днем,
Памятуя о прошлом,
Чтобы веру оставить себе про запас.

Только все, что за лето в груди накипело,
То ли боль поражения, то ли напасть,
Отлегает от сердца, и яблоком спелым
В августовские травы готово упасть.

Сегодня не к добру меняется погода.
И чувство остроты впадает в забытьё.
Я праздную свою беспечную свободу
И проклинаю день, открывший мне её.

Сегодня облака и звезды между нами.
Я память положил в дорожную суму.
Владели мы вдвоём лесами и морями.
Теперь мне это все досталось одному.

Я знаю – неспроста о горе ты спросила.
Не зря бродяга-ветер голос твой принёс.
И я тебя любил, и ты меня любила,
Но встречная волна разбилась об утёс.

У моря многоликая фиеста.
Не мешкай, проявляй былую прыть.
В душе сквозняк, пустует чье-то место,
И нет желанья форточку закрыть.

Прицельный взгляд распахивает дали.
Сегодня я имею выходной.
Здесь тянут сети, полные кефали,
А мне вполне достаточно одной.

Встречаю взгляды с вызовом и перцем.
С улыбками, подобными лучу.
И если кто затронет струны сердца,
Пойду на харакири, но впущу.

Волнует волн игривая походка.
И снова неверна моя рука.
Но дело в том, что ушлые молодки
На юного не смотрят старика.

Мы свежести чувства хотели
В преддверии светлого дня.
Инсульт поразил твое темя.
Тоска обуяла меня.

Босая душа, как по кругу,
Идет по горячей золе.
Мы преданы были друг другу,
Но предано тело земле.

А плоть по прошедшему тужит.
Твой образ из глаз не исчез.
И только парящие души
Не могут спуститься с небес.

И лишь остановит мгновенье
И вызовет сдавленный крик
Метелочка свежей сирени,
Увядшая в пальцах твоих.

По любимой тоскуя,
Я на пристань пришел.
Небо воду морскую
Зачерпнуло ковшом.

Только эту криницу
Не осушишь до дна.
Мне бы вдоволь напиться,
Да вода солона.

Мне б от горя укрыться
Покрывалом дорог.
Мне бы только отмыться
От щемящих тревог.

Но волна мою фею
Увела за собой,
Все мутнее белея
В глубине голубой.

Я слово «ЖЕНЩИНА» пишу,
Не утруждаясь понапрасну,
С заглавной буквы или «красной»
Строки, и ложью не грешу.

Тоннель копают с двух сторон.
Я не хочу и не умею
Лепить из глины Галатею.
Увы, я не Пигмалион.

Не томный взгляд, не свечкой грудь —
Разогревают нас умело.
В избраннице душа и тело
Неразделимы; в этом – суть.

Но коль она увидит путь,
Проникнет в плоть души и сердца,
Клянусь – не дам ей оглядеться,
В моих объятиях уснуть.

Над сонным морем занавес рассвета
Тенями отразил морскую гладь.
Настало время камни собирать
Мне одному на побережье этом.

Любой педант, что презирал сонеты,
Воспримет дар любви, как благодать.
И мне пора ей должное воздать,
Не уронив достоинства при этом.

Порыву ветра брат единокровный,
Любовь не принимал я, безусловно.
Но полагался на свое чутье.

И вот теперь, утратив обонянье,
Пустил в распыл былое достоянье.
Не знаю – где мое, где – не мое.

Дано живущим не случайно
Поверить искренне, на слух,
Что плод греха и парус тайны
Мужской поддерживают дух.

Об этом ведали предтечи.
Ведь притяженья крепче нет,
Чем инь и ян, чем чет и нечет,
Тепло и холод, тень и свет.