Олег Скрынник - Начистоту. Пародии и подражания

Барби
Плачут,
Кони
Скачут.
Под
Водой
Карась
Затих.
Из-
Ловчился!
По-
Лучился
Сам
Собой
Какой-то
Стих!

В глуби тетрадной —
Только открыл —
Винные пятна
Вместо чернил.

Винные пятна…
Яблочный сок…
Вспомнить приятно!
Ел пирожок…

Кушал селёдку…
Семечки грыз…
Под сковородку
Клали, под низ.

Крошки от каши…
След от ухи…

Кетчупы…
Сажа…

Где же стихи?

Поэтических строк призовая случайность
Разноцветием и разнозвучьем манит.
Только в недрах своих неизменно хранит
Первозданной тугой немоты изначальность

Сможется – не схочется
Что-то написать.
Что хочу – не сможется…
Вот едрёна мать!

Так сижу и думаю:
Мне бы пирожка!
Бесталанной думою
Полнится башка.

Снова не в ударе я.
Нет, не напишу!
За бесплатным варевом
К Крезу поспешу.

Сочиняю – а радости нет.
Остаётся лишь грусти жнивьё…
Падал свет, падал свет, падал свет —
Ё-моё, ё-моё, ё-моё!

Мне нелепые будни стучали в виски.
Их не мог я никак – хоть убей! – Превозмочь.
Я сова. На свету не пишу ни строки.

Но когда за окошком опустится ночь,
Я с маэстро сверчищем на пару пою.
С золотым насекомым мы дружим давно!
Он руладу свою, я – руладу свою…

А сознание что ж?
– Отдыхает оно.

В переходе пиликал —
Резону, гля, нет.
Чуть беду не накликал
Заместо монет.

Мне поставили… эти…
Под глазом синяк,
Объяснили: «Не светит
Тебе тут. Никак.»

В стороне какой-то дальней
Я гулял в какой-то яме
И увидел пруд опальный
С лебедями, с лебедями.

Почему попал в опалу?
Чем таким он провинился?
– Я как будто из опала? —
Он спросил.
Я удивился:

– Говорить ты, что ль, умеешь?
– Говорить умею, верно.
С вами, блин, ещё заблеешь!
Я опаловый, наверно?

– Ох, опаловый, конечно!
– Вот за это, падло буду,
Повторять ты будешь вечно:
«Не забуду!»
«Не забуду!»

Тканью словесной
забредило звуков руно.
Боже небесный!
Да как это вышло оно?

Ночкой хмельною
смешались все звуки в руне…
Тише!.. Открою…
– Опять санитары ко мне!

Я ломился в то жильё,
Где дыхание твоё.
Не открыла двери ты,
А приехали менты.
И теперь лежу в пальто,
А вокруг всё запертО.

Время быстрее болида
Мчит, коль со мной vis-à-vis
Юная дева Киприда
В ночь нашей страстной любви.

Время – что муки Аида,
Если в углу, у стены,
Плачет нагая Киприда,
Рядом – её братаны.

Тут с петухом вот непонятки:
Свой зоб он взялся полоскать.
Завёл такие, гад, порядки
Взамен того, чтоб кур топтать.

Уж как нам с птицей не попёрло!
Такой вот оказался сноб.
У Роберта полощет горло
Певец.
А тут поди ж ты – зоб!

Полощет зоб. Живёт, не тужит.
Вы посмотрите на него!..

А над курями коршун кружит —
То ль слопать хочет, то ль чего…

Проснулся как-то я до света.
За стенкой шум и тарарам.
Гляжу: опять ломают лето
На горизонте трактора.

Летают стоны над полями.
Тоску и боль я слышу в них…
А трактора его плугами —
За горло, в пах, в живот, под дых.

Тросами крепко затянули.
Пришёл его последний час!
Набычились, перевернули —
И лето кончилось у нас.

Покончив с ним, передохнули.
Столбы дымов пустили ввысь.
Затарахтели, повернули —
Да и за осень принялись.

Покончат осень – понемногу
Зимой займутся – не робей!
Весну помнут…
Но слава Богу,
Что хоть отстали от церквей.

Я рассказать вам должен, наконец.

Однажды на июльском жарком пляже
Весёлый обозначился отец
С дочуркой за спиной. С сынишкой даже.
Он скинул мокасины не спеша.
Снял джинсы. Постоял. Перекрестился.
И, воздухом целительным дыша,
Вошёл по грудь. И под волнами скрылся.
Он вынырнул минут через пяток.
Улыбкой улыбнулся молодою
И глубоко вдохнул. И за буёк
Поплыл под бирюзовою водою.
Так, вдоволь нанырявшись, он пошёл
На берег, отпечатки оставляя…
– Ну, ты ныряльщик знатный, брат. Орёл! —
Сказал мужик, на гальке загорая.
Он продолжал:
– Ты молодец вдвойне:
Не только сам так мастерски ныряешь,
Но и сынишку возишь на спине,
К водице с малолетства приучаешь.

Папаша вдруг позеленел как танк.
Видать, воспринял всё совсем серьёзно.
– Какой сынишка?! Это ж акваланг!!!