Кирилл Берендеев - ЦТП

Еще миг, дверь открылась, и я оказался на 912. В пустом неуютном помещении, больше всего напоминавшем черную комнату – в углу свалены приборы, доски, какой-то хлам, а у входа, стоял немолодой мужчина в потертом спортивном костюме; едва завидев меня, исполненного восторга, улыбнулся уголками губ и пригласил на чай.

Соседнее помещение куда больше походило на жилое: комната, перегруженная ветхой мебелью, увешанная пропылившимися коврами. Ощущение, словно здесь бывали наездами. Хотя по документам должны постоянно находиться четверо сотрудников: руководитель миссии с супругой, его помощник и секретарь. Встречающий провел меня в комнаты, познакомил с женой, объяснил: остальные в городе, – и еще раз напомнил параграфы правил. Пока супруга разливала терпкий зеленый чай, пахнущий неведомыми пряностями, от которых, ну, и от предвкушения чего-то невообразимого, мурашки пробегали по коже.

Миссия располагалась на небольшом острове в экваториальной части планеты, его занимало «государство трудящихся», как оно гордо именовало себя, находящееся в состоянии холодной войны с соседями. На 912 находилось чуть больше двух дюжин стран, что неудивительно, суша занимала всего пятнадцать процентов, остальное – сплошная зелень океанов. Этот остров площадью в триста тысяч квадратных километров и населением в сорок миллионов человек был выбран по техническим характеристикам: и ландшафт подходящий для размещения баз первоначальной терраформации и его уединение на руку.

Но мне хотелось надеяться, что это не все причины. Ведь именно об этой стране витали слухи и распространялись легенды. Именно о ней, сразу после терраформирования объявившей себя средоточием протеста против экспансии ЦТП и – кажется – сумевшего если не победить, так выстоять против нашего монстра. Ведь почему же еще контакты с 912 были столь редки, почему планета не нанесена на карты даже внутреннего пользования?

Мы поговорили немного. Я больше расспрашивал, но ответов не слушал, не терпелось увидеть все самому. Миссия находилась на окраине города, номер мне забронирован в гостинице в самом центре, руководитель обещал сам провезти по всем примечательным местам. Как только он произнес эти слова, разговоры потеряли всякое значение, так хотелось отправиться в путь. Он, видя мое нетерпение, наконец поднялся. Я следом, натурально, наступая на пятки.

Машина руководителя миссии оказалась старой, потрепанной, с керосиновым двигателем. Технологии планеты, почти не переменившиеся после терраформирования, потихоньку брели своим чередом: времена пароходов, монопланов и дирижаблей. Их я видел не раз во время инструктажа, чем-то удивительным веяло от одних только замысловатых форм чуда планетарной инженерной мысли. Одно такое ждало в гараже, еле заведясь, машина медленно покатила по широким, обсаженным деревами проспектам, мимо старинных зданий и современных строений, парков и скверов, фонтанов и статуй.

Первое время старик молчал, потом, видя, что я немного освоился, начал рассказывать. Вот это здание – дворец культуры, тут крутят старое кино, еще революционное, бесплатно, разумеется. Вот это парк Победы, тридцать лет была последняя война с Северным союзом, сейчас у нас с ними отношения полегче. Это институт красоты, это медицинский, а вот в этой поликлинике, проходят практику лучшие интерны. Да и мой вам совет, если вдруг что, – лучше туда. Для всех, включая иностранцев, у нас обслуживание бесплатное. А это памятник основателю государства, дальше – исторический музей, а вот это, крупнейший в стране универмаг. Цены там кооперативные, но вам выдали на месяц тысячу золотых, тут этого на год с лихвой хватит. У нас зарплата средняя сто сорок. А вот здесь можно бесплатно постричься, при техникуме, у нас при техникумах все бесплатно.

Он так часто говорил это «у нас», что я уже перестал воспринимать его как миссионера – туземец, везший меня в гостиницу «Спорт» и по дороге показывающий достопримечательности. Как на любой планете. Вот только слово «бесплатно» повторялось слишком часто.

Подъезжая к помпезному зданию, построенному перед самой войной, руководитель миссии еще раз напомнил очевидное. Я представитель деловых кругов соседа сверху по карте, чьи ближайшие острова и военные базы расположены в трехстах километрах от острова, прибыл на отдых впервые. Первое время меня будет сопровождать гид, это не займет дольше двух-трех дней, после чего руководитель миссии обещает нажать на спецслужбы. Я тотчас спросил, а много ли в стране настоящих иностранцев – немного, вот десять лет назад, когда разрешили въезд, гостиницы были ими забиты, сейчас же по пальцам пересчитать. В основном специалисты.

– А из ЦТП?

– История та же. Мы с женой здесь почти с самого терраформирования, а приветили всего ничего. Вы же чуть не каждый день новые планеты открываете.

– Но ведь 912 не открыта для публики.

– Определенный флёр есть, да, все равно, не едут.

Я так и не понял, сожалел он об этом или только делал вид – слова прозвучали неубедительно. Я спросил о таких как он, экспатах, да раньше, много переезжало. Сейчас обратно умотали. И снова, ничего не выражающим голосом.

Мы подъехали, задерживаться старик не стал. Полулюкс на мою персону был забронирован еще вчера моей «корпорацией», мне оставалось только расписаться в гроссбухе, получить временную регистрацию – завтра завизируйте ее в полиции – и заполнить форму соглашения об ограничении в поездках по стране, о фотосъемках на местности и еще многое, в том же духе. Хоть между Северным альянсом и государством трудящихся и была передышка в противостоянии, но все понимали, закончиться она может в любой момент: на очередном пленуме здесь, при смене власти там. Перестраховываемся, так и сказал портье, вписывающий данные в каталог. Я отправился осматривать номер.

За прошедшие тридцать лет прежде эффектное здание из стекла и алюминия сильно поистрепалось. Номера размерами не отличались, только наполнением, здесь считалось, что чем больше мебели в комнате, тем выше статус – так что, первые два дня я набил изрядно синяков и шишек, пробираясь впотьмах от уборной до кровати – ночью свет не работал. Первое время думал, это прихоть гостиницы.

Зато побывать успел много где. Государство трудящихся жило бедно, но туземцы стоически переносили частое отсутствие товаров в магазинах, выстаивали огромные очереди за жизненно важным, будь то хлеб или мыло. По кооперативным ценам купить товары, чаще всего завозные, возможно, но мало у кого хватало денег, а потому экономили или как-то изворачиваясь, доставали через знакомых. На улицах почти повсеместно располагались бесплатные телефоны – больше потому, что в домах они не у всякого имелись. Как и отключения электричества с двадцати двух до шести, как порой отвратная вода из крана, когда в очередной раз что-то где-то прорывало… Но вот странно – я сам вскорости перестал обращать внимание на неудобства, даже получал своего рода удовольствие от них. Буквально загонял приставленного ко мне «гида», посещая то музей, то выставку, то парк, где играл задорные вальсы и фокстроты духовой оркестр. Съездил на океан, пусть не сезон, но вода теплая, а на медуз я внимания не обращал. Побывал на кофейных плантациях, единственное, что страна производила на экспорт. Был в древних городах, где до войны велись раскопки, а сейчас пустыня снова брала свое, занося открытые сокровище слоями песка. Сгонял на фестиваль виноделов. Да много что повидал, но куда бы ни ехал, всюду встречал пустоту.