Николай Москвин - Узелок на память [Фельетоны]

Руководитель научной темы доктор наук Иван Сидорович Федоскин чинно расхаживал по двору, прикладывал палец к губам и сквозь зубы цедил:

— Тс-с! Часы отдыха…

Рабочие на ферме подшучивали:

— Не жизнь, а разлюли-малина у наших свиней. Курорт! Цхалтубо!

— Наука, дорогие мои, требует жертв, — возражал на это ученый. — Я же требую от вас не жертв, а тишины. Сон и покой — главные компоненты моего опыта.

У рабочих на лицах появлялась хитрая ухмылка. Знаем, мол, профессор, ваши компоненты! Вон они, в ящиках с надписями на крышках: «Отруби», «Ржаная мука», «Ячменная мука», «Рыбная мука», «Овсянка», «Комбинированные корма», «Картофель», «Витамины». При таких кормах, дорогой Иван Сидорович, даже полковой оркестр не способен разбудить ваших подопытных хрюшек. А вы куренку не даете пискнуть.

Но упреки рабочих не могли помешать задуманному эксперименту. Иван Сидорович довел свои опыты до логического конца. О том, к каким заключениям пришел экспериментатор, мы узнали из его напечатанного труда «Влияние абсолютного покоя и глубокого сна на продуктивность свиней при откорме». Для вящей убедительности экспериментатор взял себе в соавторы фотографа, начинил свою книгу цветными снимками и сделал соответствующие выводы. Смеем утверждать, что подобных выводов еще не было в зоотехнической науке.

Вывод первый — познавательный:

«Свиньи спят только лежа, либо на животе, либо на боку, но не на спине. Когда они спят, громко всхрапывают и время от времени пошевеливают ушами».

Вывод второй — разъяснительный:

«Ежели окна свинарников наглухо затемнить, а посторонние звуки целиком погасить, то свиньи могут спать по двадцать два часа в сутки».

Вывод третий — фантастический:

«При таком идеальном отдыхе свиньи откладывают в своем теле жир за счет снижения количества костей».

Вывод четвертый — безнадежный:

а) «В наших работах не всегда получалась разница в пользу опытной группы. Вес охлажденной туши, откормленной по-научному, составил 61 килограмм, а контрольной — 70 килограммов».

б) «Экспертиза специалистов с фабрики-кухни не установила различий по цвету и качеству сала между контрольной и опытной группами наших свиней».

Вывод пятый — рекомендательный:

«Дневной сон свиней должен быть глубоким, продолжительным и с храпом. Это достигается затемнением помещения и соблюдением полнейшей тишины вокруг лагеря».

…Есть у нас хороший знакомый, зоотехник Гулям Шакиров. Человек начитанный, умудренный житейским опытом. Мы попросили его прокомментировать научный трактат Ивана Сидоровича:

— Оцени, дорогой Гулям, этот опыт с объективных позиций!

Шакиров долго листал книжку Федоскина. Лицо его то мрачнело, то расплывалось в улыбке. Наконец он встал, прошелся по комнате и, как бы вспомнив что-то, изрек восточную народную поговорку:

— За те деньги, что на горшки потрачены, можно бы медный котел купить.

Метко выразился наш друг Гулям! Лучше не скажешь.

Воскресный день.

В тени белых акаций возле раймага сидят разодетые девушки, молодухи, бабка Агафья из Зеленой Долины, дед Матвей, конюх курбатовского колхоза.

Разговор что-то не клеится. Все косятся на двери с пудовым засовом.

Уже базар поредел. Уже Мартын Иваныч, управляющий конторой «Заготскот», обернулся с рыбалки. А засов ни с места, будто его приварили к дверному косяку.

— А может, и не откроют сегодня? — предположительно высказалась Маруся Козлова, первейшая березовская телятница.

— Как это не откроют? — с досадою возразил дед Матвей. — Воскресенье, почитай, самый торговый день. К тому же намедни товары завезли: ситцы, маркизеты, шелка́… Собственнолично видел — тюки распаковывали.

— Могёт быть, ревизия случилась, — строит догадки бабка Агафья.

— И то может…

— Глянь, глянь, девоньки!..

С черного хода раймага мелькнула в переулок расфуфыренная дама, пряча под шелковым пыльником пухлый сверток. Минуту спустя черная дверь снова скрипнула — вышла увешанная коробками и пакетами теща самого Ивана Ивановича. За ней величественно проплыла Марья Семеновна…

Дед Матвей что-то проворчал себе в бороду, кряхтя, поднялся с травы и засеменил в сторону магазина. Приложившись к щелке закрытой ставни, он крикнул:

— Машка, ты что ж, кузькина дочь, торгуешь не с того ходу?

— А я, Матвей Федорович, и не торгую, — донесся изнутри приглушенный женский голос. — Я отпускаю товар по запискам товарища Детова…

— Какого такого Детова?!

— Да что, Федорыч, у тебя память отшибло аль склероз?.. Заведующего райторготделом, вот какого Детова.

— Беззаконники! — Дед сплюнул, расправил бороду и пошел в редакцию. Кто-кто, а он знал силу печати. Еще со времен комбеда слывет активнейшим селькором.

Редактор газеты «Путь колхозника» Федот Топорков поблагодарил деда Матвея за сигнал и как старому знакомому признался:

— О махинациях Детова мы, Матвей Федорович, наслышаны. Десятка три письменных жалоб получили. Об устных заявлениях и говорить не хочу: все уши прожужжали. Парни и девчата поют на улице частушку:

— Хоть злую, зато правильную прибаутку сочинили! — констатировал дед Матвей.

— Вот мы и думаем проверить еще раз все факты да выступить на страницах…

— Бог на помощь!.. Факты налицо!

Правильность сообщения деда Матвея, справедливость всех жалоб и документальная сущность частушки были полностью подтверждены проверкой. Много прорех обнаружилось в торговой сети Детова.

Секретарь редакции Кузьма Ракитников на основании материалов проверки написал фельетон «Дневник ретивого снабженца». Редактор заверстал его в очередной номер. И тут в кои веки свершилось чудо: в редакцию пожаловал сам секретарь парткома Прорехов, который до того разговаривал с редактором не иначе, как только у себя в кабинете.

— Докладывают, якобы вы, товарищ Топорков, фельетон про Детова собираетесь печатать? — вопросил Прорехов начальственным тоном. — А ну-ка покажите полоску!

Завалившись в редакторское кресло, секретарь парткома погрузился в чтение. Прочел, словно арбуз проглотил. Вскочил, побагровел, трижды перечеркнул синим карандашом полосу и наперекосяк аршинными буквами начертал резолюцию: «Фельетон снять! Пустое место заполнить положительным материалом». И, не подав редактору руки, хлопнул дверью.

Но редакторская совесть оказалась сильнее бюрократической руки Прорехова. Наутро газета вышла с фельетоном.

Детов реагировал на критику бурно: приказал продавцам районного центра не открывать магазины в течение трех дней.