Николай Москвин - Узелок на память [Фельетоны]

— Некогда нам, браток, по колхозам прохлаждаться. И так на бюро райкома шпыняют: «Огонька в работе нет», «Организовать дело не умеешь». И все такое прочее… А вы тоже по части заготовок?

— Нет, я из редакции.

— А-а, пресса, так сказать! — оживился Антип Федотыч. — Знаю, знаю… Сам когда-то пробовал чирикать. Получалось. И недурственно… Ну, будем знакомы: Зайкин, заготовитель-неудачник!

— Почему ж так?

Антип Федотыч помолчал, видимо, собираясь с мыслями. Потом пододвинул мне табуретку, администратора усадил на диван, а сам закурил папироску и вышел в коридор.

— Не везет ему на ответственных постах, — начал администратор, когда мы остались одни. — Был он председателем потребсоюза. Сняли. Говорят, воров расплодил в торговой сети. Ладно! Перекинули на водную станцию, директором. Федотыч обрадовался: «Физкультура!» Наступил купальный сезон… Прыжки с высоты, соревнование по плаванию. Только поднялись спортсмены на вышку, а она как затрещит по швам. Три человека чуть ко дну не пошли. Опять Антипа Федотыча по боку. Сдал он, бедолага, водную станцию и принял молочный завод. Не худо, думает, обернулось дело. Ан нет! И на суше оказался подводный камень… Растрата случилась. Приписки. Сняли его, влепили выговор… А теперь вот на яйца бросили… Видите, еще квартирой не обзавелся, в гостинице обитает…

В это время дверь распахнулась, и на пороге показался Антип Федотыч.

— Знаете что, други мои, — обратился он к нам, — пойдемте заглянем на приемный пункт…

У ворот приемного пункта теснились возы с поклажей. На телегах громоздились сыромятные кожи, мешки с картофелем и репчатым луком, коренья хрена. Несколько грузовиков привезли сено и просяную солому. Лишь в самом конце обоза стояла кошевка, в которой мы увидели маленькую корзиночку с яйцами.

— Негусто идут яички! — подытожил Антип Федотыч.

А приезжие сидели на возах и озорно улыбались заготовителю:

— Принимай эквиваленты, Антип Федотыч!

Во двор везли всякую всячину. Зайкин хлопотал возле весов, выписывал квитанции и… делал яйца. Воз сена — сотня яиц. Мешок картофеля — два десятка яиц. Свиные кожи, лук, пенька — все шло по яичному эквиваленту…

— А теперь не мешало бы позавтракать! — предложил Антип Федотыч. — Верите, с утра маковой росинки во рту не было.

Городская закусочная была очень уютна и располагала к хорошему аппетиту. Столы были накрыты белоснежными скатертями, на окнах висели нейлоновые занавески, в буфете стояли всевозможные прохладительные напитки. По залу, словно бабочки, порхали две миловидные официантки в белых передничках. С Антипом Федотычем, как со старым знакомым, они шутили и звонко смеялись.

Мы заказали себе карасей в сметане, Антип Федотыч — яичницу с ветчиной. В этом была его роковая и непоправимая ошибка. Нам бросилось в глаза то обстоятельство, что официантки таинственно о чем-то договариваются, часто прыскают смехом, перемигиваются с колхозными парнями, которые привезли фураж в яйцезаготовку. А люди подходят и подходят в закусочную. И все знакомые Зайкину. «Привет Антипу Федотычу», «Здравия желаем, заготовитель!».

Наш завтрак давно подан, мы едим с наслаждением, а Антип Федотыч все еще томится в ожидании.

Наконец, видим: к нашему столу движется целая процессия. Впереди официантка с подносом, укрытым салфеткой, за ней шеф-повар в белом колпаке, следом идет калькулятор. Замыкает шествие директор закусочной.

Приблизились. Официантка ставит перед Зайкиным большой поднос и быстро снимает с него салфетку. На подносе Антип Федотыч видит… охапку сена да кусок сыромятной кожи…

— Ха-ха-ха! Го-го-го! Охо-хо-хо! — гремит зал здоровыми и сильными голосами.

Антип Федотыч то краснеет, то бледнеет, губы его шевелятся, но сказать он ничего не может. А зал грохочет. Когда буря чуть-чуть стихла, калькулятор серьезно пояснил:

— Это эквивалентная яичница. Полностью соответствует паре яиц и пятидесяти граммам ветчины. Изготовлена, Антип Федотыч, в точности по вашему эквиваленту. Кушайте на здоровье!

Заготовитель онемел. Он сидел с раскрытым ртом и тяжело дышал. Казалось, ему не хватало воздуха. В эту минуту Антип Федотыч живо напоминал рыбу, выброшенную на песчаную отмель.

Люблю я в субботний вечер позабавиться банькой. Попаришься хорошенько да похлещешь себя веничком по спине — и чувствуешь, будто помолодел лет на десять. Даже на душе становится лучезарнее.

Вышел я как-то за дровишками во двор, а навстречу мне управдом Афанасьев.

«Не трудись, — говорит, — Дмитрий Иванович! Хватит тебе с дровяной колонкой возиться. Газовую поставим».

«Мне? — недоумеваю. — За какие заслуги?»

«Не одному тебе, — отвечает, — и другим поставим. Весь дом оборудуем газом».

Гляжу, во двор везут газовые колонки. Значит, правду сказал управдом. Хлопцы в синих комбинезонах берут по одной и разносят по квартирам. Я бросаю топор, распахиваю двери: «Милости прошу, дорогие! Может, чайку отведаете?» А они: «Спасибо, отец, торопимся».

Мастеровые хлопчики попались. Ловкие. Мигом своротили они дровяную колонку и вместо нее установили газовую. Беленькую, как холодильник. Чиркнули спичку, пых — и зашумел горячий водопад. «Баня готова, папаша!» Собрали инструмент и ушли. Я говорю старухе: «Ну, Матрена, живи — не тужи! Каждый день можно париться».

Сказал и сглазил. Вскорости стряслась беда. Лежу я однажды в ванне, вдруг как забарабанят в дверь. У меня аж внутри что-то ёкнуло.

«Открывай, старина!»

«Это кому же так приспичило?» — спрашиваю.

«Пожарники мы!»

Я как шарахнусь из ванны. С перепугу никак штаны не натяну. Выскакиваю в коридор, а они, трое здоровенных детин, схватились за животы:

«Го-го-го! Ха-ха-ха! Перепугался, милок? Ничего особенного не стряслось. Нам только пломбочку повесить на колонку».

«Это для чего же?» — спрашиваю я обиженно.

«Не велено зажигать. Дымовая разделка не подходящая».

Опутали колонку проволокой, подвесили пломбу и, щелкнув щипцами, пригрозили:

«Ежели сорвешь, оштрафуем!»

Разгневанный, я накинул куртку и побежал в газотехническую инспекцию. Прибегаю… Батюшки светы! Полон коридор народу! Оказывается, все колонки в нашем доме опечатали.

Начальник инспекции Левин развел руками и говорит:

«Жалоба ваша, граждане, законная, но помочь ничем не могу. Горизонтальная разделка наших дымоходов не соответствует инструкции. Не хватает семи сантиметров».

Мы загудели, словно пчелы в улье. Тогда собралась комиссия и начала заседать.

«Ну как ваше просвещенное мнение? — обращается начальник жилотдела Чернобаев к пожарникам. — Вспыхнет или не вспыхнет?»