Борис Егоров - Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)

Разгоревшийся запад хмельно ликовал, празднуя торжественные и никогда не повторяющиеся минуты заката. Леса возносили в светлую, осенённую снизу высь миллионы рук, жаждущих поймать солнце. А оно, огромное, сочное и налитое, падало тихо, бесшумно, как переспелое, розовощёкое яблоко. Это небо дарило земле свой плод.

Простор земли, украшенный и щедро одарённый солнцем, возвеличивал разум и наполнял сердце живительными соками вечности и бесконечности мира, внушал мысли о могуществе человека и несказанной красоте природы».

«Это садилось солнце, неистово багряное, терпкое, похожее одновременно и на кровавую кипень рябины, захлестнувшую крыши домов, и на буйство георгинов в палисадниках, и на весёлые брызги золотого шара, размётанные по плетням».

«Она ступила на территорию выставки, тысячи тюльпанов, пылающих яркими факелами, ударили ей в глаза. И музыка, торжественная и величавая, лилась откуда— то сверху, точно само небо, такое необыкновенно синее, обрамлённое яркими алыми флагами, извергало мелодии на головы людей, что двигались по широким и чистым аллеям».

Эти примеры я не придумал, а взял из романа «Свет не без добрых людей».

Вот так и надо писать — забориста, красиво и образно. Не скупясь. Всё, что придёт в голову.

При этом не следует забывать, что роман в зависимости от темы приобретает свой языковой колер. Например, «молодёжному», роману колер придают такие слова, как «хиляй», «чувиха», «фарцовщик». В романе о Сибири нельзя обойтись без «кедрача», «распадка» и «заимки» («косые солнечные лучи падали на старые кедрачи»), В том случае, если в романе фигурирует чукча или якут, их речь обязательно сдабривается словами «однако» и «мала-мала», употребляемыми всегда не к месту. («Однако я мала-мала поймал капканом песца».)

В романах, действие которых происходит за границей или во время войны, местами мелькают иностранные слова. Например:

"— Стой! Кто идёт? — воскликнул часовой.

— Унзер, — ответили ему из темноты.

Часовой смачно выругался по немецко-французски:

— Вотер муттер!»

Ещё пример:

«Возвратившись с уик-энда, члены семьи Уилбермиттединнертринкеров сидели на террасе своего роскошного ранчо и хлебали суп харчо».

Очень важно, чтобы в романе был какой-нибудь символический образ. Ну, например, белая хатка. Белая хатка прошла уже через десятки романов, сыграв в них свою немалую роль.

… Спортсмен выступал за рубежом на соревнованиях по прыжкам в высоту, и, кажется, не очень удачно. Но в решающий момент он вспомнил отчий дом — белую хатку — и так сиганул от прибывших сил, что сразу стал суперчемпионом.

Солдат хотел сдаться в плен, но вспомнил белую хатку… Студент из провинции сдавал экзамены в столице, чуть было не завалился, но…

Вспомнив белую хатку, герои становятся способными на самые отважные поступки. Они надевают водолазные костюмы и опускаются на дно океана, взмывают в стратосферу и выносят из огня дымящихся старух. Не пренебрегайте белой хаткой, если будете писать роман.

Теперь о героях. Ну, тут всё, по-моему, известно. Типов героев не так уж много. Новатор и его антипод консерватор. Передовой руководитель. Отсталый руководитель. Трудный парень, воспитываемый всем коллективом. Отчаянная девчонка. Рассеянный, излишне доверчивый учёный. Нудный комсомольский секретарь. Одинокая гордая женщина. Женщина адски красивая (обязательно отрицательный герой). Женщина с неправильными чертами лица (это герой непременно положительный). И зачем авторы вечно уродуют положительных героинь? Но так уж принято. Раз со знаком плюс — черты лица неправильные. Асимметрия, диспропорция, косые глаза, нос не посерёдке — всё то, что лучше всего наблюдать в «комнате смеха».

Откуда романисты берут своих героев? Практика показывает, что положительных героев списывают с членов своей семьи, отрицательных — с соседей по квартире. Этим самым осуществляется мелкая жилищно-эксплуатационная месть. («Смейся, смейся, Марья Ивановна, я вот как выведу тебя рецидивисткой! А то ещё хуже — иностранной шпионкой!»)

Героев для романа надо выбрать, конечно, побольше. Численность их желательно приблизить к симфоническому оркестру. Около сотни голов.

Всё здесь сказанное относится к так называемому серьёзному, психологическому роману. Может статься, что мои советы окажутся вам не по плечу. Тогда, следовательно, психологический роман не ваша стезя. Пишите детективный. Это проще. Детективный роман может написать даже ребёнок.

«Полковник Воронин подошёл к окну и отдёрнул штору. Занимался рассвет. На усталом лице полковника была написана решительность. Воронин провёл рукой по седеющим волосам, достал из кармана портсигар и, обращаясь к задержанному, сказал:

— Садитесь, закуривайте».

Видите, как это нетрудно! Во-первых, самое интригующее происходит только на рассвете; во-вторых, полковники всегда отдёргивают шторы; в-третьих, они. седые и усталые (но решительные!); в-четвёртых, они всегда угощают задержанных папиросами. Конфет они никому не предлагают, даже женщинам. Этого писать не следует.

В заявке на детективный роман также не забудьте указать про «становление» — «Роман о становлении полковника Воронина». И помните: самое главное для романиста — усидчивость.

На свете существует любовь.

Этому вопросу посвящены миллионы исследований.

Чётких, ясных результатов они не дали.

За что, например, мужчины любят женщин? Пытаясь ответить на этот вопрос, можно растеряться.

Мужчины любят худеньких и полных, тёмноволосых и русых, не чают души в шумных хохотушках и обожают тех женщин, что склонны к тихой лирической задумчивости. Влюбляются в энергичных, самостоятельных и лелеют-жалеют беззащитных. Преклоняются перед бойкими кокетками и млеют, находясь в обществе стеснительных, застенчивых. Теряют дар речи, познакомившись с большеглазыми, голубоглазыми, волоокими, и сохнут-худеют по косеньким. Поют серенады под окнами заносчивых гордячек и изнывают по женщинам просто душевным и доверчивым. Готовы выйти на кулачный бой с соперником, раз и навсегда отдав своё единственное неделимое рабоче-крестьянское сердце грациозной призёрше по танцам и пишут письма артериальной кровью тем, что совсем не танцуют да и ходят как уточки, чуть переваливаясь. Любят за темпераментность, за нежность, за томность, за осиную талию, за чёрные брови, за тонкие музыкальные пальцы, за мраморную, скульптурную шею, за цыганскую смуглость, а также за аристократическую бледность.

Поди разберись, за что любят.

Так или иначе, любовь существует.

И литературы без любви нет.

Любовными коллизиями сдабриваются даже такие специализированные вещи, как романы о сталеварении, нефтеперегонные сценарии, мелиоративные пьесы, газосварочные поэмы и азотно-туковые рассказы.