Денисенко И.В. - Степь

Наконечник длиной с указательный палец, с вырезом в форме полумесяца.

Такие наконечники стрел Газарчи уже видел, но встречал их гораздо восточнее этих мест там, где обитали ойратские племена. Плохо дело, - подумал Газарчи. Его прошиб пот. Над воином не просто издевались, а показательно казнили, с единственной целью – нагнать страха на местное население. Мол, раз мы тут, лапки к верху и отдавайте скот, иначе все умрете. Тактика выжженной земли не нова. Ох! как не нова! И приход в кыпчакские степи воинственных соседей, худшая новость, какая может быть, не считая джута - массового падежа скота в суровую зиму.

В голове следопыта крутилась одна навязчивая мысль, он знал, кто использует такие стрелы, но где и когда он их уже видел, никак не мог вспомнить. Пока не пришло озарение. Эти стрелы он видел и в другой раз, в разрушенной после налета Бикатунской крепости в 1710году, когда сам там был по одному делу… А вот, что это было за дело? И что за указ он привез? Из памяти вылетело. В голове настойчиво всплывала фамилия Демидов, но следопыт точно знал, что она со стрелами никак не связана, а потому отмахнулся от неё как от назойливой мухи. А вот звали его в ту пору не Газарчи, и следопытом он не работал, хотя кое-какие функции детектива выполнял. А звали его Дервиш (درویش‎ — derviš — персид. бедняк, нищий), хотя нищим он не был и к последователям суфизма, судя по внутренним ощущениям, не относился. Поэтому «дервиш» - скорее прозвище, чем имя собственное. Своё же имя, настоящее, данное при рождении, следопыт так и не вспомнил. Давно это было, очень давно. Или только будет? Но ведь с ним это уже происходило? В будущем или прошлом? – следопыт понять не смог, от открывшейся перспективы кружилась голова. Или это от сотрясения мозга? Одним словом – немене, непонятно.

- Дядя, давай пойдем уже? – сказал мальчишка, прерывая раздумья следопыта. Ертаю было не по себе от того, что где-то рядом в степи рыщут враги, которые могут в любую минуту появиться и настигнуть пеших путников.

- Зачем пойдем? Поедем. Где-то в той стороне должна быть лошадь убитого, если её конечно не захватили. А это вряд ли, не было у них времени её ловить… Не было.

***

Раки снятся к драке. Ничего подобного мне накануне не снилось, но вот, поди ж ты…

На горизонте появился отряд всадников и в их совсем не дружеском расположении я был на сто процентов уверен. Странные какие-то всадники, не очень кыпчакского вида, одеты не так, и кричат что-то на незнакомом языке. Пришлось остановиться и подождать, когда подскачут. Мало ли? Может, случилось чего? Может, им помощь моя нужна? Челюсть кому кулаком поправить, или там лишнюю конечность ампутировать?

Вот только они летели на меня гуртом, стращали, кричали. Мол, зашибут. Но не зашибли. Остановились. Интересно было все-таки узнать, что за одинокий путник им повстречался, а убить меня всегда успеется. Тем более, что и не убегал я никуда. Самый главный из них был в явно трофейном китайском шлеме (железный конус с пришитыми ватными ушами, завязанными под подбородком). Если бы не шлем, его из-за лошадиной головы и видно бы не было. Смотреть главарю на меня было неудобно, поэтому он поставил коня боком, и мне было видно, как он нервно похлопывает себя по голяшке сапога камчой. Знакомый такой жест, ни дать, ни взять, сотрудник дорожной полиции. Сейчас скажет мне: А предъявите ваши права и техпаспорт на лошадь! А я задеру Матильде хвост и отвечу: В бардачке посмотри! Но сказал он другое.

- Говори где твоя стойбище, жить если нужно! – с угрозой произнес малорослик со странным акцентом. Говорил он на местном диалекте хуже меня. Жить мне было нужно, с этим разве поспоришь? А насчет стойбища выходило неловко. Как ему было объяснить, что до моего «стойбища» двести лет, не поверит ведь? А если и поверит, то расстроится человек, да и помрет от огорчения. Придется, наверное, соврать, ложь во спасение, так сказать. Акцент говорившего придал мне уверенности, что он должен понять, что я скажу:

- Во ми лу лэ, – ответил я на синьском наречии (я заблудился), пожимая плечами для убедительности. И судя по тому, как округлились его глаза, понял, что попал. Китайский язык собеседнику был знаком.

- Нин шы на гуо жен? – спросил владелец малахая.( Какого ты племени?)

- Во шы э гуо жэн, - ответил я. ( русский)

Мой ответ вызвал оживление в рядах всадников, а командир отряда по-прежнему недоверчиво смотрел на меня, словно на русского я похож, как пингвин на балалайку. Ну, положим, цветом кожи я - загоревший на солнце араб; бритый на лысо, как китаец; короткая бородка, как у самурая; ну, а выразительные глаза большие и грустные, как у еврея. А в целом-то я вылитый русский!

- Ни тиао шэн мэ мин дзы? – с подозрением спросил главарь (как тебя зовут?).

- Меня звать не надо, я сам прихожу, - ответил я, вызвав ухмылки на лицах окружающих.

- Откуда едешь?

- Оттуда, - указал я рукой на проклятые земли.

- Там есть селение?

- Нет, - я отрицательно замотал головой.

- Если врешь, мы вернемся, и ты умрешь плохой смертью, - с угрозой сказал командир. Затем он минутку подумал, сверля глазами, словно решая, съесть меня сейчас или на ужин оставить, и что-то прокричал своим людям на незнакомом языке. Ощетинившиеся копьями всадники, до сих пор окружавшие меня со всех сторон, осаду сняли. Подняли копья и понукая коней двинулись в ту сторону, откуда я ехал т.е. по направлению к проклятым землям.

- Я не понял? – пробурчал я на синьском, - Меня, что? Сегодня убивать не будут?

И никто мне не ответил, всадники уже мчались в заданном направлении. Ну, и дела…

Странно это всё. Вооруженный отряд, в добрых пятьдесят рыл, явно профессионалов, с полной выгрузкой – щиты, кольчуги, длинные палаши, копья с металлическими наконечниками все, а не то, что мне встречались у кыпчаков, просто заостренная палка с обугленным для крепости острием. Полные колчаны стрел, луки сложносоставные очень похожие на монгольские. Но не монголы явно… Что за люди? Понятно, что разбойники и откуда. Но отряд малочисленный, у местных баев нукеров в два раз больше. Значит, скорее всего, разведывательный отряд. Остальное войско придет следом. Плохо дело. Скоро тут такая заваруха начнется. И где мне искать Дервиша? Немене, как говорят у них…

(левое крыло - тюрк.)

Собственно называть народ, населявший в будущем «Дербен Ойрад Нутуг» или Государство Четырех Ойрат – джунгарами не корректно, поскольку не было такой национальности как джунгары, а было большое количество родов и племен объединённых одной территорией обитания, и далеко не все они были объединены общностью обычаев и схожестью языка. Джунгары – это название ойратских племен перешло от того места, которое они занимали в монгольском войске – «зюн гар» (левое крыло). И те, племена, которые соседствовали с монголами, были больше монголами, те, кто с китайцами – перенимали что-то и от китайцев, а те, которые соседствовали со степняками, со временем переняли Ислам. Что, однако, не мешало им грабить и убивать единоверцев. А что делать? Недостаток пастбищ, и скота сказывались на мировоззрении, выраженной в одной простой мысли - то, чего не хватает, нужно забрать у соседей. И эту мысль периодически воплощали в действительности. Надо заметить, что соседи так же периодически старались вернуть своё и прихватить чужое, поэтому такое хождение туда-сюда было явлением кровопролитным и частым, и частым не в пользу местных.