Денисенко И.В. - Степь

Сердце забилось в предынфарктной конвульсии, голова закружилась, и я уже плохо соображал, все или не все? Попытался осмотреться, но свет в глазах померк и последнее, что я почувствовал, что земля внезапно приблизилась, а удара уже не ощутил.

***

Поступили, как договаривались. Ертай поскакал в аул Байрама узнать как там дела, и там ли ещё Сауле, а Газарчи остался ждать его возвращения, спрятавшись за небольшими холмами. Один Тенгри знает, сколько прошло времени, но мальчишка всё не возвращался и не возвращался. Следопыт буквально уже все ногти сгрыз от волнения, и извелся от тревожных мыслей. А вдруг там что случилось? А вдруг нукеров Байрама догнали враги? А вдруг Сауле уже увезли на свадьбу к жениху? А вдруг…? И этих мыслей следопыт не выдержал и стал потихоньку подкрадываться к селению, в надежде что вот-вот увидит как ему навстречу скачет Ертай. Но Ертая всё не было…

Газарчи уже почти подошел вплотную к аулу, когда несколько всадников вылетели из аула и рванули по направлению к нему, словно давно знали, где он сейчас находится. И намерения их были не добрыми, это следопыт понял сразу, но убежать даже не попытался. Он не заяц, чтобы убегать, и не вор, чтобы прятаться. А разъяренные нукеры исполосуют камчами беглеца, что если сразу не помрет, так лучше… Что лучше и почему, следопыт не успел домыслить. Он как стоял столбом, словно глупый сурок, так и рухнул, когда в воздухе свистнул аркан, и его опрокинули на землю. Газарчи упал и сразу почувствовал, какая твердая эта мягкая как пух земля, и какая шершавая она, когда тебя волокут, и горячая, как огонь. Поскольку через прорехи одежды неминуемо образованные от трения об землю, кожу стесало. И саднящие колени и локти, словно поджаривали на костре. Ветхий халат практически расползся сразу. И когда Газарчи дотащили до юрты Байрама, он уже был похож на пыльный давно исклеванный птицами труп, на котором были лишь жалкие лохмотья, истлевшие от времени. А ещё он был похож на нищего дервиша, что бродят по селениям и вещают слово божие, и живут лишь на подаяние и милостью Господа. Но время дервишей ещё не пришло, подумал Газарчи, отстраненно пытаясь ненужными мыслями отвлечь тело от физической боли. Он почти не видел, потому, как глаза забило пылью, и они исходили слезами в тщетной попытке промыть сами себя. Но понял, что подошёл к нему именно Байрам, именно его голос узнал он. Байрам пнул лежащего с силой пару раз, что затрещали ребра, а когда следопыт изогнул от удара пополам, на него посыпались удары плетки. И как следопыт не пытался прикрыть глаза и голову руками, но камча таки рассекла кожу и кровь заструилась по грязному лицу. Избиение Байрам перемежал со словами, попутно рассказывая, о недостойном шакале и змее, что он пригрел на своей груди. И змею эту надо было втоптать в грязь, из которой она родилась, раздавить эту мокрую жабу. И он, великодушный Байрам, это непременно бы сделал, если бы… Бай наконец устал и откинул камчу, и дальнейшее сказал уже без её помощи. Оказалось, что эту падаль (следопыта) нельзя сейчас убить, а нужно притащить на суд к хану, чтобы он рассказал гнусным своим языком, достойным лишь лизать байские сапоги, что и как получилось с хозяйской дочкой, и как подлые слуги Аблая напали на верных воинов Байрама сговорившись с джунгарами.

Всё услышанное было для следопыта новостью, но не это он сейчас хотел услышать. Поэтому собрался с силами и, выплюнув изо рта сгусток крови с пылью, прошептал:

- Сауле? Сауле? Она жива?

Но ему никто не ответил.

***

Судя по всему, я умер и за все мои прегрешения попал в ад. Несколько странный ад, не таким его описывают очевидцы. Грудь и всё тело сдавливала тяжесть сверху, словно под пресс меня положили, было темно, дышать было можно, хотя воздух был спёртый и сильно воняло застарелым конским потом, и еще каким-то козлом. Руки были сложены на груди, и под пальцами явно ощущалась рукоятка сабли. Попробовал пошевелиться и вдохнуть поглубже. Тяжесть, на ногах пропала, раздались какие-то глухие звуки, словно камни покатились, когда я попробовал подтянуть ноги под себя и встать. Твою дивизию! Да меня похоронили живьем! Догадался я, скидывая конскую попону, которой был укрыт, и камни, уложенные холмиком, над моим бренным телом. Не иначе, как старый Кармыс меня упокоил, приняв за мертвого. Хорошо, что Тенгрианство тут номинальное, и покойников не сжигают на кострах, в виду дефицита оных, а в курганы закапывают только знатных. Остается, радоваться, что у Кармыса лопаты под рукой не оказалось, а то бы я точно уже не проснулся.

Ночной пряный воздух степи защекотал ноздри, и я вдохнул полной грудью. Россыпь млечного пути тускло освещало круглый и темный стол степи. Значит, жив! Жив мудрец! Справился я с супостатом. Уже хорошо! Как рассветет, нужно будет найти лошадь. В том, что с Матильдой ничего не случилось, я даже не сомневался. И дело было не в том, что она не могла дышать как я. Дело собственно не в дыхании совсем, а в том, что при помощи специальной техники дыхания войти в состояние боевого транса. Что при этом происходит на самом деле, я мог только догадываться. Но, то, что я не ускорялся как герой Герберта Уэллса – это точно. Хотя, выглядело это со стороны именно так, носился как чуть заметный глазу призрак, рубил, всё, что шевелиться. Но личное ускорение, никоим образом не могло ускорить лошадь. Просто время вокруг меня начинало течь иначе, секунды растягивались в минуты. И можно было успеть многое, очень многое, и возможно достигнуть большего, если бы не проблемы с дыханием. Организм не мог нормально функционировать в этом режиме. Уж не знаю, недостаток ли это системы тай- чи-чуань, которая в будущем деградирует в элементарную дыхательную гимнастику для китайских пенсионеров, или мои личные недоработки и недопонимание полной картины происходящего процесса. Сложно сказать, тем более, что хитрые китайцы избегают называть вещи своими именами, а часто прибегают к намекам и иносказаниям. То ли потому, что сами толком не знают, то ли не спешат делиться знаниями. Из принципа, мол, нам тяжело досталось, и ученик пусть помучается. Не исключением из правил был и Мэй Лаочэнь, который обучал меня техники тай-чи. Мир его праху. Не думаю, всё же, что это недостатки, недоработки системы, скорее всего, просто возможности ограничены физическим телом. И хотя о героях, постигших учение, складывали легенды, но число этих героев не превышало количество пальцев на одной руке.

- Фу! – высказался я, ощущая благовоние, исходящее от собственного тела. Понятно от кого козлом несло… Пот, и свернувшаяся протухшая кровь пропитала одежду. Не моя кровь, что успокаивало, но благоухал я от этого не меньше. Помыться бы. Выглядел я скорее всего не лучше покойника, однако на внешний вид мой мне было глубоко наплевать, не на бал прибыл перед дамами красоваться, но вот запах… Собственный запах меня угнетал и портил настроение. Интересно, как долго я провалялся без сознания? Не пропустил ли чего интересного? А интересно, зачем это захватчики с баранами связались? Прибыли они большой не принесут, и гнать их далеко - смысла нет. Отара движется медленно. Значит, гнать их можно было только на пропитание войску, и войско это где-то рядом.