Игорь Негатин - Перстень Охотника

Руки прямо зачесались за него взяться и поднять крышку. Но, как говорил один персонаж: «тараписа не нада», поэтому я сходил к машине, водички попил, шоколадку скушал и, вернувшись к раскопу, не спеша покурил. По идее, это мог быть обычный погреб, где на леднике хранили продукты, соленья и прочее. Только почему не рядом с домом, а метрах в тридцати? Ладно, нечего загадки загадывать, ещё несколько минут – и узнаю. Бросил окурок под ноги, тщательно затоптал и взялся за кольцо. Как бы не так! Крышка даже не шелохнулась, пришлось ещё подкапывать по краям, и лишь потом, используя лопатку как рычаг, мне удалось стронуть люк с места. Из тёмного провала на меня пахнуло пылью и сухими травами.

Интересно получается, господа, зело интересно. Сами посудите: хутор на краю болота, так? Так. Значит, где ни копнешь, должна быть вода, если и не сразу, то по крайней мере близко к поверхности, так? А вот и нет. Можете сами убедиться, если рискнёте туда спуститься. Помня о разных случаях, про которые читал в интернете, я сначала бросил вниз зажженную газету, случайно обнаруженную в бардачке. Бумага на дне колодца горела ровно, немного освещая дно. Значит, воздух там для дыхания пригоден. Бывает так: полезет кто-нибудь по дурости колодец чистить, а там газ скопился. Подышал, немного – и всё, уже не дышит – труп. Достать-то, как правило, не успевают. Сколько таких случаев бывало, не счесть! Я когда этот погреб обнаружил, сам не поверил – уж слишком он был глубокий, метров пять, не меньше. Причём это только лаз – узкая шахта, обшитая бревнами. Пришлось посидеть, подумать... С одной стороны, интересно посмотреть, что там, внизу, делается, а с другой – страшновато. Ладно, как гласит старая пословица, Бог не выдаст, свинья не съест. Сходил за десятиметровой веревкой, которая всегда лежала в багажнике, и привязал её к дереву. Наделал узлов, чтобы удобнее было спускаться, перекрестился и скользнул вниз.

22.

Хотел бы я видеть, как это копали на краю болота. Воздух внутри был относительно сухой, немного затхлый; пахло пылью, какими-то травами (я даже чихнул несколько раз) и почему-то ржавчиной. Спускался я осторожно, чуть ли не каждый метр останавливался, упираясь ногами в брёвна и зажигая зажигалку. Огонёк горел ровный пламенем, не затухал и не вспыхивал, так что за воздух в этой яме можно быть спокойным – не отравишься. Я уже завис над полом, когда увидел небольшое помещение. Включил фонарик и осветил это «подземелье»... Впечатляет, ничего не скажешь, но неуютно здесь – жутко, воздух будто плотная стена, даже легкий сквозняк по щеке прошёл. Хотя откуда здесь ветер, скорее нервишки шалят. Небольшая каморка, размером где-то два на два с половиной метра и высотой в полтора. Стены, как и шахта, сложены из тёсанных вручную брёвен, а пол вымощен камнем, что меня удивило – в Литве и в жилых-то домах ещё в начале двадцатого века земляные полы не были большой редкостью, а тут простой погреб – и такая роскошь. Потолок в одном из углов немного осел. На вид сделано крепко, основательно, но задерживаться здесь мне не хотелось. Кто знает, вдруг он стоял больше века, а сейчас возьмёт и обвалится, засыплет к чёрту – не выберусь.

Не зря я туда полез – в углу стояла маленькая кадушка, вроде тех, в которых хранят соленья, и деревянный сундучок с ручками по бокам – в общем, ни дать ни взять, набор из пиратских романов, которыми я зачитывался в детстве. Ещё скелет, для полного комплекта нужен. Подумал и оглянулся, обводя каморку фонариком – этого ещё не хватало, и так, знаете ли, меня не покидает странное чувство, что я здесь неугоден . Да что там говорить – банально страшно! Вот дела – кому рассказать, ведь не поверят, чтобы взрослый мужик темноты боялся, но увы, это так. Я опустился на одно колено, аккуратно положил фонарик на пол и сцепил руки в замок, чтобы унять эту предательскую дрожь, но только ещё больше испугался, увидев, что сердолик на перстне покраснел! Да, он на глазах становился красным, словно наливался кровью. Твою мать, про такое мне Авгур не рассказывал! Меня трясло, зубы начали отстукивать чечётку, будто я голышом на морозе стоял – и ведь на прохладу погреба не спишешь!

Постепенно я начал успокаиваться. Продолжалось это недолго, думаю, минуты три, если не меньше. Камень на перстне понемногу светлел, краснота исчезала, отступая к краям, пока он не пожелтел окончательно, приняв обычный вид. Знаете, делайте со мной, что хотите, но я уверен – не будь у меня этого кольца или окажись на моём месте обычный человек, так бы и остался бы здесь навсегда. Как прекрасная иллюстрация к табличке «Не влезай, убьёт!». У меня до сих пор кровь стучала в висках, будто рядом колотили в огромный барабан, и, несмотря на прохладу погреба, по всему телу струился пот, стекал со лба крупными каплями, даже глаза щипало. Отдышался, вытер лицо и дрожащей рукой поднял фонарик. Странно, он светил так тускло, словно батарейки доживали последние минуты. Черт бы побрал эти китайские товары, которыми забит рынок, ни черта нормально сделать не могут! Похлопав себя по куртке, достал из бокового кармана запасные. Ну вот, теперь и осмотреться можно, хотя в глубине души ещё жил страх, который стучал в голове, словно выкрикивая – беги, беги, беги!

– Нет! – чуть не рыча, сказал я и обернулся вокруг. – Я пришёл осмотреть эту ведьмину нору и сделаю это, чёрт меня побери!

Сбросил булыжник, который прижимал крышку кадки, и осторожно лезвием ножа приподнял её, словно опасаясь, что сейчас выползет какая-нибудь гадость. Кадка на добрую треть была наполнена мелкими, неизвестными мне костями, похожими на маленькие части позвоночника. Дурдом какой-то, колумбарий, а не кадушка! Ладно, лучше сундуком займусь, может, хоть там, что-нибудь полезное найдётся, а не эти пожелтевшие от времени кости, покрытые зелёными прожилками плесени. Сундучок был не заперт. Бросив взгляд на кадушку, я поморщился и, немного отступив назад, протянул руку и приподнял крышку. Это, может, и смешно выглядит, но поверьте, смеяться желания не было. Куртка, которую рекламируют как многослойную, была мокрая от пота, хоть выжимай. По лицу до сих пор сбегали капельки пота, словно в парилке сидел. Сундучок был полон почти доверху. Сверху лежало какое-то тряпьё, скорее всего, платье, уже истлевшее от времени. При попытке переложить на пол оно расползлось на кусочки, оставляя на руках пыль и запах гнили. Открылось несколько отделений, разделённых деревянными перегородками. В большом лежал кожаный мешок, туго завязанный толстым шнурком с металлическими наконечниками на концах (на ощупь – будто маслом пропитанный). Внутри, судя по габаритам – что-то похожее на коробку или книгу; разворачивать не стал, просто отложил в сторону – успеется. В соседних отделениях нашлось несколько похожих мешочков, только поменьше размерами. Один глухо звякнул чем-то металлическим; сквозь кожу прощупывались монеты. Это уже хорошо – значит, есть чем поживиться. Что тут у нас ещё имеется? Несколько пустых пузырьков толстого стекла, с деревянными пробками. Если в них что-то и хранилось, то давно испарилось, оставив на внутренней стороне темные разводы коричневого цвета. Больше ничего не нашлось, я даже перевернул сундучок и осмотрел дно. Нет, не похоже, чтобы здесь были потайные отделения; слишком уж дерево старое, щели обязательно бы выдали такое «дополнение». Ладно, находки в рюкзак – и двигаем на воздух, что-то мне не по себе, не дай Бог, и правда чем-нибудь отравился. Не слабость чувствуется, а что-то вроде усталости, будто смену у станка отстоял.