Элизабет Джейн Говард - Смятение

– Получше примерно трех носовых платков, – сказала она. – Разве не забавно, что мужские платки большие, а мужчины вряд ли вообще плачут, а наши годятся только на то, чтоб ими галантно утереть нос, причем мы плачем куда больше их? Сделать нам бульону из порошка?

– Погоди минутку. Я весь день разбирала ее вещи.

– Знаю. Мне тетя Рейч сказала. Я не предлагала помощь, потому как не думала, что тебе кто-то нужен.

– Это так, только ты, Клэри, не кто-то, совсем нет. – Увидела, как Клэри вдруг слегка заалела. Потом, помня, что признания такого рода нужно делать дважды, сказала: – Если бы мне кто и был бы нужен, так это ты.

Когда Клэри вернулась с парившими кружками, они стали говорить о делах вполне практических, вроде того, как бы им всем вместе с Саймоном пожить на каникулах у Арчи, когда у того всего две комнаты и одна кровать.

– Не сказать, чтобы он нас приглашал, – рассуждала Клэри, – однако хотелось бы заранее предусмотреть любые глупые возражения из-за помещения. Мы могли бы спать у него на диване… если он у него есть… а Саймон мог бы спать в ванне. Или мы могли бы попросить Арчи взять к себе одного Саймона, а нас – в другой раз. Или ты могла бы поехать с Саймоном.

– Ты же наверняка хочешь поехать?

– Наверное, могу когда-нибудь потом, – ответила Клэри. Слишком беспечно, подумала Полли. – Лучше никому не говорить об этом, не то Лидия с Невиллом тоже захотят.

– Исключено. Впрочем, я лучше поеду с тобой.

– Я спрошу Арчи, как ему удобней, – отозвалась Клэри.

Атмосфера снова переменилась.

После этого Полли случалось плакать довольно часто – почти всегда неожиданно, отчего было трудно, поскольку ей не хотелось, чтобы все семейство ее видело, однако в целом, как она считала, никто не замечал. Обе они с Клэри жутко простудились (что оказалось на руку) и лежали в постели, читая друг другу вслух «Повесть о двух городах», словно устраивали с мисс Миллимент Французскую революцию. Тетя Рейч договорилась об отправке маминой одежды в Красный Крест, и Тонбридж отвез ее туда на машине. Когда прошла неделя с отъезда отца с дядей Эдвардом, она начала беспокоиться о том, вернется ли отец хоть немного менее печальный (только он не сможет, ведь не сможет, всего-то за несколько дней?), а больше всего о том, как с ним быть.

– Так нельзя, – сказала Клэри. – Он все равно будет горевать, конечно, только в конце концов выправится. Мужчины могут.

– Ты хочешь сказать, что, по-твоему, он женится еще на ком-то? – Эта мысль потрясла Полли.

– Не знаю, но вполне может. Я готова думать, что повторный брак – обычное дело. Взгляни на моего отца…

– Не нахожу, что наши отцы хоть в чем-то похожи.

– Конечно, не похожи полностью . Но кое в чем – вполне и вполне. Вспомни их голоса. И то, как они целыми днями только и знают, что меняют обувь из-за своих тоненьких слабых ножек. Однако твой, наверное, никогда снова не женится. Полл, я вовсе не бросаю на него тень. Просто учитываю человеческую природу. Мы все не можем походить на Сиднея Картона [7] Сидней Картон – главный герой романа Чарльза Диккенса «Повесть о двух городах». .

– Надеюсь, нет! Если б походили, нас бы никого не осталось.

– А, ты имеешь в виду, мы все пожертвовали бы жизнью ради кого-то другого. Так еще кто-то остался бы, глупышка.

– Нет, если бы мы все … – И они втянулись в игру, основанную на риторическом вопросе, который Эллен постоянно задавала Невиллу, когда тот баловался во время еды.

«Если бы все-все в мире разом заболели, очень было бы интересно. Я так думаю, мы все утонули бы», – произнес тогда, поразмыслив, Невилл, и тем, на что Клэри намекала, метко обратил в бессмыслицу все рассуждение. Однако, едва принявшись играть, обе девушки (порознь) почти сразу же поняли – игра уже утратила привлекательность, их остроумие потускнело и они больше не покатывались со смеху.

– Мы уже выросли из этого развлечения, – грустно подытожила Клэри. – Теперь нам только и остается, что поостеречься говорить такое еще кому-то, скажем, Уиллсу, Джули или Роли.

– Должно же быть и что-то другое, – вздохнула Полли, ломая голову над тем, что бы это могло быть.

– Есть, конечно. Конец войне, и возвращение отца, и возможность самим себя обеспечивать, потому что для них мы будем слишком тертыми жизнью, чтоб опекать нас во всем, а белый хлеб, бананы и книги на вид совсем не тертые, когда их покупаешь. И у тебя будет свой дом, Полл, только подумай!

– Я думаю – иногда, – ответила она.

Иногда ей не давала покоя мысль: а не выросла ли она и из дома, без того, чтобы, насколько она понимала, врасти во что-то другое?

– Тетя Рейч, ты в Лондон?

– Да. Как, скажи на милость, ты догадалась?

– Ты надела свою лондонскую одежду, – пояснила Лидия, а потом, тщательно ее оглядев, добавила: – Честное слово, по-моему, ты красивее, когда ее не носишь. Ой, надеюсь, мои слова тебя не обидели.

– Нисколько. Наверное, ты права. Я уж и не помню, когда у меня были новые наряды.

– Я-то про то, что, на мой взгляд, они тебе как раз не лучше всего подходят. Ты, наверное, из тех, кому надо бы форму носить, чтоб все время оставаться одной и той же. Тогда можно будет заметить, светится ли радость в твоих глазах. – Лидия стояла в коридоре перед раскрытой дверью комнаты Рейчел и смотрела, как та укладывает вещи в маленький (только на ночь-другую) чемодан. – Наряды тебя старят, – подбила она итог. – В отличие от мамы. Ее, по-моему, наряды молодят – лучшие ее наряды, конечно.

– Не пинай плинтус, дорогая. Краска облетит.

– И без того уже много облетело. Дом становится обшарпаннее некуда. Жаль, не я в Лондон еду.

– Дорогая, и что бы ты там делала?

– Пошла бы и погостила у Арчи, как другие везунчики. Он повел бы меня в кино, а потом пригласил бы на восхитительный ужин, и я смогла бы надеть подаренные на Рождество драгоценности, и мы ели бы бифштекс и шоколадный торт с crème de menthe [8] Мятный ликер ( фр. ). .

– Такие, значит, твои мечты? – Рейчел пыталась сообразить, брать ли ей с собой домашние тапочки.

– Были бы, если б я позволила себе мечтать. Арчи сказал, что им на корабле каждый день дают мясо. Плоховато быть гражданскими, а уж быть гражданским ребенком … В ресторанах обязательно все по-другому. Ужасное невезенье жить там, где нет ни одного. Ты не пользуешься косметикой? А я буду. Буду красить губы очень темной красной помадой, как у кинозвезд, и ходить в белой меховой шубе, только не летом. И буду читать фривольные книжки.

– Какие-какие?

– Ты поняла меня. Так по-французски говорится о не очень приличном. Я их буду глотать дюжинами в свободное время.

– Кстати, о свободном времени: разве ты не должна заниматься с мисс Миллимент?