Екатерина Вильмонт - Перевозбуждение примитивной личности

Толстые вафли, прослоенные шоколадным кремом. От крема вафли слегка размягчались и… Мечта! Вот этот торт мне и приснился! Только он был огромный, куда больше реального. И я знала во сне, что мне предстоит его съесть. С одной стороны, у меня текли слюнки, но с другой — я понимала, что если съем его весь, то никогда уже не смогу смотреть на сладкое, а это будет жалко… Но выхода, очевидно, нет, и надо браться за торт… Не хочу!

При таких условиях не желаю, не буду! А торт все разрастался, он уже надвигался на меня, грозя просто похоронить меня под своей громадой.

Я проснулась в ужасе. Что бы это значило? Наверное, Додька прав, и мне надо просто уехать! И все решится само собой. А что, собственно, решится?

Ровным счетом ничего! Решить могу только я сама! Легко сказать… Решить — значит выбрать…

А сбежать — малодушно и глупо. Сбежать и сдохнуть с тоски в этом клятом Маасмехелене? Только в состоянии глубочайшего отчаяния можно было поселиться в этой дыре, хотя с виду она вполне симпатичная, эта дыра… Да и вся моя одинокая жизнь с момента отъезда из Москвы — не моя! Она была всякой, в ней были взлеты и падения, горе и радости, но жизнь была — не моя! А я хочу жить своей жизнью, мне еще не поздно! И судьба подкидывает мне шанс. Но выбрать я не могу! Вот пусть судьба сама и распорядится.

Я побрела на кухню, открыла холодильник. Пусто. Вчера я так и не удосужилась купить продукты.

На часах еще нет семи. Осуществлю-ка я свою идею, посетившую меня в первый день, — съезжу на Рижский рынок, там рядом, говорят, круглосуточный супермаркет. Заодно куплю цветов, чтобы в квартире было уютно, когда приедет Рыжий…

Или Костя придет… Тьфу! Вот напасть!

Я выпила кофе с сухим ошметком сыра, оделась и вышла на улицу. Погода была неважная, сыпал мелкий дождик, и я решила поехать на метро. В метро было душно. Помню, в детстве в метро, наоборот, было прохладно… Или это аберрация памяти?

На Рижской ничего не узнать, кроме здания Рижского вокзала. Новая эстакада, универмаг, супермаркет… Начну с супермаркета. Внизу в рыбном отделе чего только нет… Я купила семги и тут же вспомнила, как маленькой девочкой мы с отцом зашли в рыбный магазин на улице Горького, где стояла громадная очередь. За семгой. Это был какой-то праздник, вернее, какая-то годовщина, дата, и по этому случаю «выкинули» семгу. Отец тогда был красив и молод. Он выбрал в очереди стареющую даму, подошел к ней и спросил, обращаясь к очереди: «Простите, кажется, я занимал вот за этой интересной дамой?» Она вспыхнула и быстро сказала: «Вы занимали передо мной!» И пропустила его. Дама всячески заигрывала со мной, папа был очаровательно любезен, и в результате мы купили килограмм вожделенной семги. А я в этой очереди узнала многих знаменитостей: диктора телевидения, эстрадную певицу и старую актрису МХАТа, которая погладила меня по голове и сказала со вздохом: «Бедная девочка, твоим детям семги уже не видать как своих ушей!» А как отец гордился, что мы с ним добытчики!

Выйдя из магазина, я растерялась. Где же рынок?

Очевидно, вон там. Точно! Я не помнила, таким он был раньше или нет? Провал в памяти. Хорошо помнила только Тишинский, Палашевский и Центральный, а Рижский — нет. Но мне понравилось тут. Я сразу устремилась к мясному прилавку, высматривая парную телятину, как вдруг какая-то женщина выронила сумку, из которой посыпались помидоры. В руках у женщины были еще пакеты и хозяйственная сумка, она заметалась, куда бы их поставить. Я инстинктивно нагнулась и стала собирать помидоры.

— Ой, спасибо, ну что вы, не надо, — бормотала женщина, и в какой-то момент мы с ней чуть не столкнулись лбами.

— Дина? — ахнула она.

Я всмотрелась в нее, что-то страшно знакомое…

— Не узнаешь? Я Надя Коваль, помнишь меня?

— Надька!

Мы обнялись, потом собрали помидоры и отошли к пустующему прилавку.

— Господи, Динка, какая ты стала!

— Только не говори, что я иностранка!

— Да нет, просто совсем другая, худая очень, раньше ты полнее была. А я наоборот! Ну до чего ж я рада тебя видеть! Все хотела тебе позвонить. Костя сказал, что ты здесь! А ты чего в такую рань на рынок приперлась?

— Да в доме ничего нет! Говорят, у тебя три сына?

— Костя сказал?

— Костя и Тоська. Ну как ты живешь?

— Ай, разве это жизнь? Кручусь как белка в колесе, по-хорошему бы надо бросить работу, все-таки трое парней, не шутка, но не могу, без театра жизни мне нет, я все три раза в декрет в последний момент уходила и просто с тоски пропадала, пока на работу не выйду! Хоть это и гадюшник, но без него уже не могу — А как парней-то зовут?

— Евгений, Борис и Вячеслав! По отчеству Львовичи! А про тебя я в общих чертах уже знаю. Но Костя-то наш каков стал?

— Да… — промямлила я. Догадывается она или нет?

— Ты его на сцене-то видела?

— Нет, он меня не пустил на спектакль.

— Вот дурной! А ведь хороший актер, первоклассный, можно сказать.

— Надька, а муж тебя к актерам не ревнует? Ты такая хорошенькая, аппетитная, прелесть просто!

— Да нет, он знает, я актеров за мужчин не держу!

— Почему?

— Ну ты что? Правда, и муж у меня мужик только по названию…

— Ничего себе, а трех детей как завела?

— Да разве в этом мужик проявляется? Мужик должен быть опорой… А мой.., ему самому опора нужна.., ладно, фиг с ним, не хочу! А у вас с Костей что, серьезно?

— Ты о чем? — я притворилась, что не поняла вопроса.

— Динка, вся Москва уже знает про ваш роман!

Я, например, как Костю увидала, сразу поняла — в очередной раз влюбился, а он мне сразу про то, что Шадрина в Москве! Все без слов понятно!

А вчера в газетах.., слушай, Динка, у меня со временем зарез, я на колесах, пошли, подброшу тебя куда-нибудь, ты где живешь?.

— На Сретенке.

— Подвезу. Ох, мне еще тут кое-что купить надо.

— Мне тоже.

— Вот и хорошо! Через десять минут встречаемся вон у того выхода.

Когда мы загрузились в ее старенькие «Жигули», Надя сказала:

— Динка, любишь Костю?

— Слушай, это…

— Меня не касается? Понимаю, но, если любишь, бери дело в свои руки!

— То есть?

— Жени его на себе! Ему пора уже завязывать с холостой жизнью, а ты на эту роль подходишь!

Только ему нужна настоящая жена, имей в виду!

— Что значит настоящая?

— Ну чтоб душу в него вложила… Заботилась бы о нем — мамка, одним словом. Он вчера встречает меня в театре, отводит в сторонку и говорит: «Надюша, ты в состоянии посмотреть на меня непредвзято?» «Вполне», — говорю. А он: «Мне вчера одна баба сказала, что у меня всегда неухоженный вид!»

Это не ты случайно ему сказала?

— Да нет, — рассмеялась я и рассказала, как было дело.

— Фигня, да? А он знаешь как расстроился? Просто ни о чем другом говорить не мог.

— Надеюсь, ты его разубедила?