Екатерина Вильмонт - Здравствуй, груздь!

— Давай я картошку хоть почищу!

— Зачем? Мы ее в мундирах сварим, у нас картошка своя, экологически чистая, мы ее в чугунке да в русской печке!

В просторной пристройке, служившей кухней, стояла газовая плита и русская печь.

— Откуда газ?

— Привозят, Толя добился. Нас теперь тут много!

— Да я уж видела, совсем ожила деревня!

— А дорогу ты оценила?

— Да? То-то мне показалось, что меньше по ухабам бросает.

— Тоже Толина заслуга.

— Кто такой Толя?

— Один мощный мужик. Живет у нас тут, а ферма у него в десяти километрах.

— Ох, Баська, как тут хорошо.

— А самое главное — у нас теперь сортир в доме!

— Шутишь?

— Нет!

— Здорово! Тогда я буду к вам чаще приезжать!

— Эх, Гелька, а купила бы ты тут дом! Пока еще дешево, а то скоро и не подступишься!

— С ума сошла, зачем мне дом? Мне и так забот хватает, и к тому же это ты любишь сельскую жизнь, а я человек сугубо городской. А дом еще надо приводить в порядок.

— Это ерунда. Толик тут местных мужиков работать заставляет, платит хорошо, но пьяных не терпит, и многие работают не за страх, а за совесть. Не все, конечно, но многие. Можно вполне нанять надежных людей, особенно зимой, когда работы мало. К лету могут такую дачку тебе спроворить…

— Я подумаю, — ответила Ангелина, просто чтобы отвязаться.

— Только не долго думай, тут есть один дом, вернее, усадьба, дома, считай, уже нет, гниль одна, но можно поставить новый!

— Баська, отстань!

— Да я ж тебе добра желаю! Поживешь тут две недели, будешь как новая.

— Значит, ты, Баська, довольна жизнью?

— Не то слово! Сама не знаю, откуда это во мне.

Вот бывает, дою Афродиту…

— Афродита это корова? — засмеялась Ангелина. — Вроде раньше ее звали как-то по-другому.

— Пеструха. Афродита ее дочка.

— У тебя теперь две коровы, что ли?

— Ля, Так вот, бывает, дою корову и думаю — как хорошо…

— Баська, ты чудо!

— Ты небось думаешь: идиллия у них тут… Нет, идиллии никакой не наблюдается — люди разные здесь, хоть мы не всякого принимаем, кто-то все ж кому-то завидует, кто-то на кого-то обижается, но тем не менее тут хорошо. Тихо. Мне только обидно, что Марьянка не желает тут жить.

Марьянка была дочерью Баси от первого брака.

Она училась в Москве в Литературном институте.

— Боже мой, Баська, меня только сейчас осенило… Слушай, а что, если мне попробовать Марьянку в качестве редактора, я как раз ищу человека…

— Да ты что! Разве можно с ней связываться?

Самое необязательное существо на свете, не в состоянии ничего довести до конца. Тебе нужен человек, который будет вкалывать, а не капризная девица, дочка подруги. К тому же у нее только парни на уме и тусовка.

— Ты уверена?

— На сто пудов! Как выражается твоя несостоявшаяся редакторша. А та девочка, дочка твоей Маруси, она еще работает?

— Да в том-то и дело, что нет.

— А почему?

Ангелина замялась. Она рассчитывала исподволь завести разговор о Федоре, а тут сразу вопрос поставлен ребром. А что на него отвечать?

Но тут подоспел Герман, и вскоре они уселись ужинать.

— Геля, а ты изменилась! — заметил вдруг Герман.

— Изменилась? В чем?

— Герка прав, я тоже заметила, ты как будто помолодела.

— И сбросила с плеч тяжкий груз, — тихо добавил Герман. — По этому случаю надо выпить. Ты, часом, не влюбилась ли?

— Нет, — засмеялась Ангелина.

— Гера, ты слышишь, как она смеется? Совсем как раньше.

— Я тогда не знал Гелю, но, сколько я ее знаю, так она не смеялась. Выпьем, девочки, чтобы ваш смех всегда меня радовал.

Ангелина выпила немного, сильно захмелела и готова была уже рассказать этим людям, так тонко ее понимающим, всю свою дурацкую историю, как Герман сам повторил вопрос:

— Гелечка, ты что, влюбилась?

— Да, ребята, кажется, да. Но…

— Он, что ли, женат? — догадалась Бася.

— Практически да.

— Что значит — практически? — хмыкнул Герман.

— То есть формально он пока не женат, разведен давно, но практически…

— Опять двадцать пять! — поморщился Герман.

— Гера, не перебивай Гелю! — возмутилась крайне заинтригованная Бася.

Ангелина не собиралась откровенничать с обоими, только с Баськой, но этот Герман такой милый, такой доброжелательный. И она все рассказала.

— Да, ситуевина, — почесал в затылке Герман. — Если честно, я рад, что ты такой хороший и порядочный человек, Ангелина. Давай за это выпьем! За то, что ты не кидаешься отпихивать девчонку локтями…

— О, Гера, ты уже надрался, тебе пора спать! — перебила его жена. — Хватит, ты свое уже выпил.

Мы тут с Гелей посидим, все обсудим, а завтра доложим тебе обо всем, что решим.

— А, вы будете принимать судьбоносные решения, да? Без меня? Это нелепо и несправедливо, девчонки! Я хочу тоже участвовать…

— В чем ты хочешь участвовать, горе мое? — добродушно осведомилась Бася.

— В принятии решений! Я имею право голоса… как мужчина…

— Как у мужчины у тебя в этом вопросе только право совещательного голоса.

— Ууу, какие недемократичные порядки… Ладно, я пошел, раз вы со мной так… А зря, я бы пригодился, вы же в мужской психологии ни фига не смыслите.

— Это тебе кажется, Гера, — ласково произнесла Бася. — С мужской психологией все ясно. До какого-то возраста у вас одно на уме: сунул, вынул — и бежать. А потом все равно бежите, даже если уже и сунуть нечего!

— Бася, ты о ком? — испуганно пробормотал Герман. — Это не про меня!

— Ну ты ж у меня исключение из правил, Герочка. Иди спать.

— Баська, ты как-то гадко о нашем брате…

— Опыт у меня жизненный большой. Впечатлений много.

— Не правильный настрой, девчонки. Вы себя распалили против мужчин и примете сейчас неадекватное решение… Советую отложить вынесение приговора на завтра. Настоятельно советую!

— Гера, когда ты успел так назюзюкаться? — засмеялась Ангелина.

— Гелечка, солнце мое, пощади мужика. Молодая сучка его загубит. Возьми его себе! Все, все, Васечка, ухожу, а то ты сейчас начнешь метать громы и молнии, я уж чувствую.

— Не только громы и молнии, а еще и скалки! Копылов, не буди во мне зверя.

Герман тяжело поднялся и,; слегка пошатываясь, поплелся в другую комнату.

— Он стал плохо переносить алкоголь, — пожаловалась Бася. — Пьянеет быстро. Раньше мог выпить литр — и хоть бы хны, а сейчас развозит его.

— Он много пьет?

— Да нет вообще-то. Ну ничего, поспит — и завтра будет как огурец. Рассказывай!

— Так я, собственно, уже все рассказала.

— И ты с ним еще не спала?

— Нет.

— Тогда и говорить не стоит. Пока не переспишь, ничего понять нельзя. Иной раз нравится тебе мужик аж до посинения, а ляжешь в койку и с души воротить начинает.

— Баська, ну как ты не понимаешь, не могу я с ним спать, пока он с Макой. Не могу!