Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь [ЛП]

— Тот день был другой. Когда я проснулась и включила радио, в новостях говорили о Трише Маккензи, молоденькой девочке-старшекласснице, пропавшей по дороге из школы домой, и о том, как было обнаружено ее тело, — я продолжаю смотреть на мрачные темные облака за окном.

— Я работала в магазине в торговом центре. В тот день девушка, которая обычно со мной работала, позвонила и сказала, что заболела и не может прийти. Это было как раз в то время, когда весь город был за двадцать четыре часа сражен повальным вирусом.

Если бы я только заболела в тот день.

— Я позвонила своему боссу сказать ему о том, что придется работать одной и попросить помощь, но в других его магазинах было то же самое. — Делаю глоток своего кофе, и мои глаза наполняются слезами.

— Я была так занята, но меня все время преследовало досадное чувство, что вот-вот случится что-то плохое. Оно было там весь день, сосало под ложечкой. Я просто знала, грядет что-то ужасное. Оглядываясь назад, я понимаю, что мне следовало запереть магазин и никого не пускать внутрь.

Не уверена, что Доминик слушает. Я не смотрю на него. Я настолько сосредоточена на воспоминаниях и попытке найти слова о случившемся, что даже не могу посмотреть.

— Я была очень занята прибывшими стеллажами с новой одеждой, магазин все время был полон посетителей. Поэтому, когда в середине дня мне позвонил директор, чтобы сказать, что он очень занят и не сможет приехать в магазин раньше четырех, я подумала, что раз я уже проработала одна половину рабочего дня, то оставшиеся несколько часов меня не убьют.

Первые большущие капли дождя по пути к земле ударяют в окно, пугая меня, и тихо скатываются вниз к подоконнику.

— Около половины четвертого в магазин зашел парень, спрашивая о платье, которое его девушка видела в другом нашем магазине, но там не оказалось ее размера. Теперь я знаю, что это была всего лишь уловка, чтобы заманить меня внутрь, подальше от входной двери в магазин, чтобы никто не заметил меня сопротивляющуюся или не услышал мои крики. Какой же я была дурой? Почему я поверила, что его девушка послала его за платьем? Почему она сама не захотела прийти примерить платье? Вероятно, потому что вообще никакой девушки не было, и все это было придумано, чтобы подобраться ко мне.

Я запускаю дрожащие руки в свои длинные, безжизненные волосы, и вытираю слезу катящуюся по вниз щеке.

— Я пошла в подсобку поискать то платье на стеллажах с новой одеждой. Видимо, остальные поджидали поблизости, потому что я не была… — Слезы уже ручьем падают вниз, и мое тело вспоминает. Каждый звук, запах, каждую маленькую деталь.

Свист воздуха, когда рука быстро закрыла мне рот.

Сладкий запах, пропитанной хлороформом тряпки, которую они крепко прижали мне к лицу.

Большое, твердое тело, крепко прижимающее меня к себе, его руки полностью обездвижили меня.

Глубокий смех другого мужчины, стоящего на расстоянии в несколько футах, смотрящего на других и радостно подбадривающего их.

Помню, как всем своим существом знала, что мне не выжить.

То, как мой мозг отключился и сдался.

То, как мой рассудок отключился, потому что знал, что меня несут умирать.

— Я была недостаточно умна, чтобы распознать, что это была уловка. Они хотели меня, и они знали, что делали.

Глядя на грозные облака, я вижу их сквозь кричащие на меня голоса. Они не желают, чтобы я рассказывала Доминику свою историю. Они свирепо ревут, и вспышки молний, словно предупреждают меня закрыть рот и держать правду спрятанной внутри.

— Очнулась я с привязанными над моей головой руками и широко расставленными ногами, которые тоже были к чему-то привязаны. Мои глаза были такими опухшими, почти полностью закрывшимися, поэтому я не могла их видеть, но могла слышать их. Могла чувствовать все, что они со мной делали.

Вспышки молний яростно рассекают небо.

— Они трахали меня, разрывая.

Яростный раскат грома проносится по всему дому.

— Мое тело отключалось.

Хлопок — еще одно громовое предупреждение.

— Они по очереди менялись, трахая меня и испражняясь на меня.

Треск — яркая, чистая молния.

— Они резали меня.

Мои слезы не кончаются.

— Использовали всю.

Все мое тело непроизвольно дрожит.

— Они смеялись.

«Заткни уже эту суку, Мик».

— Они сломали меня.

Сердце колотится.

— Им следовало убить меня.

Я чувствую, как мой кофе просится наружу.

— Жаль, что я не умерла.

Хлопок.

Треск.

Бум.

Треск.

Теперь дождь льет как из ведра, тучи кричат на меня. Раскаты грома грохочут теперь чаще, и небо освещается электричеством. Жестокость снаружи напоминает мне об их насилии надо мной.

— К черту все! — ору я бушующему дню.

— К черту!

Спрыгнув со столешницы, я бегу к черному ходу.

Отключаю сигнализацию и уверенно отпираю дверь.

Я, черт возьми, не мешкаю. Не могу остановиться. Этот шторм хочет моей смерти.

Я выбегаю на задний двор и стою с широко раскинутыми руками.

— Идите к черту! — Ору я тучам. Им нужна я? Они меня получат. — Я здесь! Берите меня. Забирайте. Убейте меня, как в тот день вы и хотели.

Я чувствую приближающегося Доминика.

— Я вас ненавижу, — кричу я. — Возьмите меня, к чертовой матери. — Мои слезы смешались с холодным, злым дождем, колотящим мое тело.

— Я больше не могу выносить это. Меня уже достаточно наказали. — Я падаю на колени и, вцепившись в свои волосы, тяну их, пытаясь почувствовать хоть что-то помимо горя.

— Мне следовало умереть! — Кричу я монстрам на небе.

— Заберите меня, пожалуйста. Я больше не могу дышать. Просто заберите меня. — Моя голова опускается вниз, и подбородок упирается мне в грудь.

Позволь мне умереть.

Мне уже все равно.

— Помогите мне жить, дав мне умереть. — Мои плечи опускаются, и я делаю вдох, надеясь, что он будет последним.

Я в темноте, постоянной, вечной темноте. Глубокая рана, бездонное горе, и вечная безнадежность. Я больше не выдержу. Дыра в моем сердце настолько велика, что засасывает меня все глубже и глубже в темноту, в подавляющий, бушующий океан.

Подняв вверх руки, я открываю глаза посмотреть сквозь слезы и дождь, полностью уничтоженная и совсем разрушенная.

— Меня не спасти. Заверните меня в саван смерти. Просто убейте меня.

И потом я начинаю рыдать. Неподвластные слезы текут по моим щекам.

Я борюсь за вздох, сама того не желая.

Я не хочу делать следующий вдох.

Доминик обнимает меня, и мы вместе падаем в мокрую траву.

— Вот-вот выглянет солнце, Эйлин.

Я укачиваю Эйлин в своих руках и просто даю ей выплакаться. Она дрожит, но не думаю, что это из-за холодного, неустанно льющего дождя.