Соро Кет - Русалочка должна умереть

– Знаешь?.. – вновь повторила я.

– Нет, я не знаю, – сообщил Ральф, обученный вранью в самом Риме.

– Странно, – брякнула я и показала первую фотографию.

Его порше на фоне вывески магазина.

– О, смотри-ка! А я и внимания не обращал никогда.

Преодолев желание воткнуть по палочке в каждый из его глаз, я провела языком по зубам. Сосчитала до десяти, не позволив себе опуститься до уровня Джессики, швырявшей в отца подушки и вазочки.

Ральф ее быстро, к слову, от этого отучил, но Ральфа она и не любила, как папу.

– Какого черта ты врешь мне? Господи! Зачем ты мне врешь?

– Что именно вру? – он взял еще один ролл и даже не подавился им, сволочь!

– Ты был у Стеллы. Сразу после того, как она собрала вокруг меня санитаров и вколола успокоительное на глазах у всех…

Ральф замер.

– Знаешь, когда я в первый раз застукала тебя с Джесс, я чуть с ума не сошла от боли. Я бы еще простила вам просто секс, но в тот день, Джесс меня излупила до полусмерти… А ты помчался с нею в подвал.

В повисшей паузе, ощущая себя ничтожеством, я отодвинула тарелку и встала.

Не к месту вспомнила подвал, хлест ремня, скулеж Джессики, а потом шлепки тел и ее же восторженные повизгивания.

– Я подала в суд на лишение тебя опекунства, – сказала я. – Чтоб ты знал. Была сегодня в комитете по делам несовершеннолетних. Ничего грязного, не волнуйся. Просто озвучила проблемы с адаптацией в школе, объяснила, что ты слишком занят и записалась на беседу с психологом, чтобы доказать, что я могу жить одна.

– Ммм, – он отправил в рот ее один ролл и смачно жуя, прищурился. – Рад, что ты с пользой провела время.

– На удовольствия не осталось, – сказала я.

Ральф мрачно посмотрел на меня.

– Я ездил в Рим, – сказал он, – на встречу с работодателем…

– Я думала, бог везде, – пошутила я.

– Есть возможность, что я вернусь в Гамбург, – ответил Ральф, как будто не слышал. – Как, скажем, секретарь епископа. В Гамбурге скоро появится новый епископ.

– Меня волнует не епископ, – я ударила по столу ладонью. – Я хочу знать, почему ты все время на стороне врага?!

– Я ездил забрать свою историю болезни.

– Два часа?!

– Она истерила и плакала. И угрожала… – равнодушно объяснил он. – Это всегда надолго. Но речь сейчас не о ней.

– О чем же?

– Фредерик. Он скоро…

– М…мой от… отец? – перебила я.

– Да, я почти уверен. Его все зовут Отец, он носит длинные черные платья, – Ральф коротко улыбнулся и взял еще один ролл. – Он возвращается в Гамбург и хочет видеть меня своим личным секретарем.

– И ты согласился?

Ральф рассмеялся, но так… Невесело.

– Священник не выбирает. Священник следует… туда, куда ему скажут. Мне больше нравилось здесь, но епископ прав. В Гамбурге у меня будет больше времени заниматься бизнесом. Это сейчас важнее.

– Ему-то что?

– Он в доле, – сказал Ральф коротко.

– Ах, ты мерзкий лживый мудак!..

– Я не общался с ним, если ты об этом! – оборвал он. – Ты, правда, думаешь, мы сумели бы так развернуться просто на деньгах Джесс? Естественно, в нас вкладывались другие. Лизель, кардинал, даже граф фон Штрассенберг. Он получает хорошие деньги за своих лошадей. В общем, я согласился. Следующей весной мы все возвращаемся. Мне нужно продать наш дом, собрать вещи и передать дела… Но, если хочешь, можешь уехать раньше. Я не стану тебя держать.

– Ты и Фил помирились? – спросила я.

Ральф качнул головой.

– Нет. Он в больнице. Лечит алкоголизм, нервный срыв и общее истощение…

– Так ему и надо! – злорадно сказала я.

Ральф поднял голову и посмотрел на меня. Внимательно, как еще никогда в жизни.

– Он выйдет через месяц. Это просто причуда…

– А Джессика?

– Джессика опасна для окружающих. Она напала на санитарку.

– Кто бы подумать мог?.. Она ведь была так нормальна! Нам это объяснили все, по очереди, врачи…

– Я должен кое-что рассказать тебе. О нас всех. Мы жили вместе, пока вы с девками глотали огурцы в католическом интернате. Филипп, Джесс и я. Какое-то время, даже счастливо жили. Потом стали ссориться, ругаться и ревновать… В итоге все свелось к тому, что мы друг с другом не разговаривали. Общались через нее. И мы никогда теперь не узнаем, что из того, что мы слышали, было сказано в самом деле. Возможно, однажды мы сядем и прямо поговорим. Но это будет очень, очень нескоро.

– В смысле, жили втроем?

– В прямом. На два члена. Ты смотришь порно? Не говори, что нет. Очень грустно подозревать в этом тетушку. Вот так и жили… Ей было хорошо. Особенно, когда мы с Филом стали ругаться.

– Зачем мне знать это? – спросила я, помолчав.

– Мне его не хватает, – ответил Ральф и это вырвалось с такой болью, что я отвела глаза.

Я в жизни не думала, что душа способна болеть. Так сильно. Его душа.

– Ему тебя тоже. Он только тобой и бредит. Мне кажется, дело было не в Джесс. А в том, что вы боялись, другому она важнее. Вы точно так же дружили раньше со мной. Сперва передаете свою самооценку другому, а потом ревниво следите: правильно ли она лежит. Это вы перемололи ее в труху. Не отец! Вы с Филом. И тоже самое делаете со мной.

– Да, – сказал Ральф. – Только никому из нас этого не хочется. Это происходит просто само собой. Поэтому я и пошел учиться на психиатра. Поэтому я и начал посещать Стеллу. Мне казалось, существует решение. Но решения нет. Я лишь запутался еще больше, связавшись с ненужной бабой. Она уверена, будто я влюблен и собирается доказать это. В судебном порядке.

– Как это?

– Либо я дам ей «материал», чтобы завести ребенка. Либо она напишет на меня заявление.

Я напряглась.

– Думаю, что она напишет. Я сильно бесился, пока воевал с тобой. Оставлял следы, бросал машину на общее обозрение. Посадить не посадят, но репутации все равно конец.

– То есть, это даже хорошо для тебя, что я подала жалобу раньше?

Ральф хмыкнул:

– Да.

– Убийца! – орала тетушка и стучала чем-то по кухонному столу. – Я воспитала убийцу!

Пятница, десять вечера.

Пречистая дева насилует падре в мозг.

Тетя девственница и скорее умрет, чем позволит себе поддаться соблазну. Это дает ей право не просто судить других, павших женщин. Но и пытаться окончательно испортить им жизнь. Забеременела – рожай!

В этом вся соль.

В Германии, при всей демократии, толерантности и равноправия женщин, аборт можно сделать только по специальному разрешению. Их выдает еще более специальная комиссия, состоящая из священника, психолога и представителя организации “РRO Familie“. Что значит «ЗА семью».

В нашем округе, – держитесь те, кто не уследил, – комиссию посещает тетя и ее дамы. На добровольных началах. Поговорить о правах зародышей. О зайках и о лужайках, которые Господь раздает рожающим. О том, какое счастье – иметь ребенка. И, для совсем уж тех, кто с мозгами, послушать, как стучит сердечко Приговоренного.