Светлана Полякова - И улыбнется счастье…

За спиной раздалось хихиканье. Затем дверь закрылась. Ася услышала скрежет закрываемой двери и резко обернулась.

— Ну вот вам, значит, и здравствуйте, — проговорил Горец. — Я ведь тебя сразу узнал. И ты меня узнала, крошка, только виду не подала.

Да… Она узнала. Но она не только не хотела показать виду, она не хотела и не могла поверить в то, что спустя столько лет этот кошмар, преследующий ее по ночам, опять возвращается.

— Отпусти девочку, — попросила Ася. — Ты же хотел меня…

— Тебя? — Он засмеялся. — До чего же у женщин развито самомнение! Почему ты думаешь, что я хотел тебя? Нет, ты мне нужна только как приманка. Всего лишь приманка для твоего ушлого друга. Он ведь, наверно, решил, что я забыл про него или, чего доброго, простил. Но Горец долгов не прощает… Я, может быть, за эти годы и не сгнил только потому, что должок у меня здесь остался, кровный должок. И сегодня вы мне его заплатите! А девочку твою я отпустить не могу, хотя она сослужила мне добрую службу. Я быстро понял, как ты к ней привязана. Своих-то детей нет? Бог не дал? Ах, какой нехороший…

Он издевался над ней. Ася ощутила почти физически, как в груди разгорается ярость, превращаясь в яркий полыхающий огонь. Этот человек, виновный в ее беде, еще смеет издеваться над ней!

— Бог дал мне детей, — сказала она. — Бог как раз отдал мне то, что пытались отнять вы с Дыней… Тебе не со мной надо разбираться, Горец. Не со мной и не с Клаусом. Не мы платили тебе за то, что ты сделал со мной и с Аленой! Нет, Горец! Это были не мы. Тебе надо прежде всего разбираться с Богом. А что, Горец, слабо тебе? Устроить славную такую разбираловку с Господом? Тебя же только на детей хватает да на женщин.

Ах, какой ты сильный, Горец! Какой же ты сильный — с ума сойти. Просто чемпион по реслингу. Паяц, жалкий паяц… Вы думали, что вам все дозволено, а вышло иначе. Хочешь, я расскажу тебе, как погиб Дыня?

Он нахмурился:

— Ты не можешь знать. Его твой дружок убил. Скинул с лестницы.

— Клаус был тут ни при чем… Твой дружок просто перепугался. Знаешь, как было приятно смотреть на его лицо? Только что было надменным, уверенным в том, что ему ничто не угрожает и что бы он ни делал — папочка укроет, папочка поможет… Он смеялся над Клаусом, а потом вдруг перестал смеяться. Знаешь, Горец, как у него физиономия вытянулась?

О, она и теперь это помнит! Словно это было вчера… Ту бесплотную тень на облаке и само облако, вдруг ставшее близким, заполонившее все небо. Она представила себе, как Дыня взмахнул руками — и вдруг полетел вниз с отчаянным криком. Аська снова подняла глаза вверх, но словно ей это лишь показалось — облако просто висело как воздушный шар, такое же, как обычно. А две фигурки там, на этом облаке, — они ей просто привиделись. Почудились… Ведь она всегда верила в чудо?

Горец слушал ее, насмешливо улыбаясь. Он ей не верил — да кто же поверит в такое? Людям всегда удобнее верить в то, что это Клаус скинул Дыню с лестницы. Тогда можно и себя оправдать. Но она-то знала, что все было не так!

— Сказки рассказывай детям на ночь, — сказал Горец. — А мы тут посидим, пока не приедет твой дружок сердечный. Говорят, он за тебя готов в огонь и в воду…

Вот и проверим. Зажжем свечи, чтобы угодить твоему любимому Богу. И посмотрим, что у нас получится.

Он рассмеялся своим холодным смехом. Аська хотела ему ответить, что Клаус и в самом деле готов отдать за нее жизнь, но она этого не допустит. Никогда не допустит.

Но только теперь она заметила, что в церкви очень странно пахнет — не ладаном, нет, и даже не так, как обычно. Запах был похож на запах серы, но это была не сера. На самом деле в церкви пахло бензином.

— Господи, — прошептала Аська в ужасе перед этим безумием, осознав, насколько они с Ксюней беззащитны перед ним. — Ты сумасшедший…

Он не обратил на ее слова никакого внимания, просто тихо рассмеялся. И Ася поняла, определила по смеху, насколько безумен этот человек.

— Это не твой дружок сломал мне жизнь, — проговорил Горец. — Это ты.

Она покачала головой, глядя на него с жалостью. С жалостью, именно так.

— Ты сам ее сломал, — проговорила она. — При чем тут я? Из добра и зла ты выбрал второе… Может быть, ты просто оказался слаб. Каждого человека бесы пытаются учить злу — но не каждый человек становится прилежным учеником. — Она опять не боялась. Словно за ее плечами кто-то был.

И Горец должен был доказать «кому-то», что этот мир принадлежит ему и таким, как он. И да будет так всегда…

Он поймал себя на мысли, что это он, Горец, боится. Боится ее правоты… Словно ее правда окончательно его раздавит, сломает, ничего не оставив ему в жизни. Даже права на месть. Если он сам виноват — кому же мстить?

Она смотрела, как он зажигает свечи — везде. Особенно много свечей он зажег перед алтарем, и Ася догадалась, что именно там он и собирается устроить пожар.

«Нам остается надеяться только на чудо, — устало подумала она. — Только на чудо…»

— Что там происходит? — спросила Виолетта.

Она вышла из автобуса и первая увидела, что вокруг церкви собрались люди, что эти люди чем-то встревожены.

— Не знаю, — пожал плечами Клаус. — Подождите меня здесь.

Он пошел туда, вернее сказать, побежал.

— Ну да, конечно, — хмыкнула Виолетта, — будем стоять и ждать…

В воздухе пахло опасностью и дымом.

— Похоже, у них пожар…

— Тогда какого они собрались вокруг и никто не собирается его потушить? — спросила Виолетта.

— Непонятно… — признал Александр и так же быстро рванул за Клаусом.

Спустя несколько минут они уже были там.

— Что происходит? — спросила Виолетта, хватая за рукав седого мужчину в коричневом пиджаке.

— Да это я виноват во всем, — сокрушенно сказал старик. — Пришел этот сумасшедший, сказал, что нынче он дежурит, что его отец, Алексей поставил вторым сторожем, а отец Алексей сказал мне, что ничего подобного, он, наоборот, просил его немедленно уехать отсюда. Он, оказывается, за нашей Асенькой охотился. Я виновен, только вот как исправить-то? Ах, какая беда с Асенькой: они там с Ксеней заложницы у этого негодяя!

Митя, услышав Асино имя, тут же молнией рванулся к дверям.

— Туда нельзя! — закричал старик. — Нельзя! У него пистолет, он девочек убьет и тебя тоже. Ему Михаил Евгеньевич нужен!

Митя только отмахнулся. Он высадил дверь с третьего удара, мысленно попросив у Бога прощения и пообещав сделать еще лучше.

В дыму можно было различить только смутные абрисы человеческих фигур, но Митя узнал Асю. Она почти не изменилась — или ему сейчас так кажется? Он, как и тогда, должен защитить ее, спасти, и Мите показалось, что кто-то неведомый ему нарочно прокручивает ту же пленку, чтобы дать Мите шанс исправить то, что случилось тогда. Впрочем, все эти рассуждения пронеслись в голове подобием вихря.