Кэти Чикателли-Куц - Карантин

Открываю глаза и говорю:

– Спасибо.

Но сестра уже уходит.

Джои шагает по коридору. С ним – еще двое, и они толкают пустые каталки. Джои, как всегда, улыбается мне, надевает свой костюм химзащиты и входит.

– Ну, вот и все! – радостно говорит он. – Только подумай, ты последний раз видишь меня в этой штуке.

Я должна чувствовать возбуждение оттого, что покидаю карантин и больницу. Часть меня действительно рада, но другая часть… печалится. Эта палата была моим домом последние тридцать дней. Тридцать дней я спала рядом с Оливером, жила рядом с Оливером, и когда пройду через шлюз, эта часть моей жизни завершится. Хотя, уверена, Оливер ждет не дождется этого момента.

Джои оглядывает палату.

– Похоже, ты уже собралась и готова! Как насчет Ромео?

– Хм, не знаю. Мы нечасто пересекались за последнюю пару дней.

– Пересекались? Флора, его койка – прямо рядом с твоей. – Он смеется.

Заставляю себя рассмеяться в ответ.

– Мы пытались подготовиться к жизни вне карантина. – В некотором смысле так и есть.

– Ну, надеюсь, у вас получилось, потому что пора! – Джои распахивает штору. Оливер, сидящий на кровати, немедленно вскакивает.

– Мы идем? Пора в аэропорт? Никогда не знаешь, насколько затянется досмотр!

Джои смеется.

– Чувак, твой вылет только через четыре часа.

Но Оливер его не слышит. Он катит свой чемодан к двери.

И даже не оглядывается на палату или на меня.

– Ну, тогда, полагаю, тронулись, – говорит Джои. – Эй, Ромео, пропусти меня вперед.

– О, верно, – отвечает Оливер.

Джои проходит через шлюз, и Оливер наконец оборачивается, будто хочет что-то сказать, но затем тоже тащит чемодан в шлюз.

Я следую за ним, и вот мы уже в коридоре, который созерцали последние тридцать дней. Такое чувство, что я по ту сторону видеокамеры, словно попала в зрительный зал, сойдя со сцены.

– Ваши колесницы, – говорит Джои, указывая на инвалидные кресла. – Это не те каталки, что были по дороге сюда.

Оливер пытается забраться в одно из кресел, но спотыкается о педаль.

Мужчина за креслом успевает поймать его как раз вовремя, помогая сесть.

– Извините, спасибо, – говорит Оливер.

Джои легонько касается моей руки, и я первый раз чувствую его пальцы. И хотя он уже без костюма химзащиты, почему-то именно я ощущаю себя голой.

Джои подводит меня к креслу, и кажется, я вот-вот потеряю сознание, когда он крепко берет меня под руку, чтобы помочь забраться в него. Эта традиция покидать больницу в инвалидных креслах началась случайно не из-за сексуальных интернов?

– Ладно, парни, позаботьтесь о наших пациентах, – говорит Джои.

– А ты не идешь с нами? – спрашиваю, прежде чем успеваю прикусить язык.

Он опускается на колени передо мной. Я чувствую его запах. Крем после бритья и шампунь. От этого кружится голова.

– Береги себя, ладно? Ты крутая. – Он опускает ладонь мне на колено, сжимает его, а затем встает. – Hasta la vista, Ромео, – говорит он, салютуя.

Оливер просто хмуро смотрит в ответ, но Джои уже уходит, поворачиваясь еще раз и посылая мне воздушный поцелуй через плечо.

Дыхание перехватывает, и я говорю себе, что он лишь повторил жест, который увидел у Голди с папой.

Затем трогаюсь с места и понимаю, что мужчина покатил мое кресло.

Смотрю назад. Оливер оглядывает новое окружение. Кажется, он не видел, как Джои послал мне воздушный поцелуй.

Тут столько всего можно посмотреть, увидеть так много людей. Я запомнила каждый дюйм своей палаты и просто не могу осознать, сколько всего мелькает мимо. Мы заезжаем в лифт, и тот резко трогается. Во рту у меня солоно от слез.

Снова оглядываюсь на Оливера, он тоже смотрит на меня.

– Я уже и забыл, сколько кнопок в этих лифтах, – говорит он.

– Понимаю.

Нас катят по другому коридору к раздвижным стеклянным дверям, ведущим на улицу.

Мы с Оливером покидаем больницу так же, как попали сюда, – вместе.

Все ближе и ближе к дверям, а потом мы – уже снаружи.

Птицы поют, машины гудят, скорые паркуются, повсюду люди. Везде. Толпа людей. Они видят нас с Оливером и начинают кричать. Трудно сосредоточиться на лицах, но я понимаю, что они выкрикивают наши имена и «Флоривер» и добавляют, что любят нас. Куча людей держит плакаты с надписями вроде «Флоривер навсегда». Тут даже есть лицо Келси, перечеркнутое большим крестом. Он сразу нравится мне больше всех.

Санитары, толкающие наши кресла, приказывают толпе расступиться. Поворачиваюсь к Оливеру. Он выглядит таким же потрясенным. Все смотрят на нас, кричат, так трудно воспринимать это множество лиц одновременно и так много солнца разом.

Смотрю за толпу, на продуктовую тележку на другой стороне улицы. Сглатываю воздух. Пахнет выхлопными газами, сыростью и тако… Но это лучший воздух, каким я дышала.

Мы почти в тени, но я могу протянуть руку к солнцу, и мне все равно, обгорю я или нет. Но потом вижу, как толпа людей вновь смыкается ближе, все держат телефоны, делая фото.

Оливер смотрит на меня, затем переводит взгляд на толпу.

– Что они тут делают? Чего хотят? – Он выглядит немного напуганным.

– Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй! – скандирует толпа.

Я смотрю на кучу людей, выкрикивающих одно слово снова и снова, а они смотрят на нас с Оливером через объективы своих телефонов, и последнее, чего мне хочется, – как раз того, что они так механически повторяют.

В любом случае Оливер не станет меня целовать.

Появляется такси, и парни толкают наши кресла к машине, покрикивая на толпу. Водитель выскакивает, подходит другой работник с нашими чемоданами на тележке, и они забрасывают это все в багажник. Смотрю, как Флора встает со своего кресла, и понимаю, что должен сделать то же самое. Может быть, после поездки в кресле я разучился ходить, потому что, кажется, не в силах пошевелиться.

Подбегает какая-то девушка и вдруг оказывается прямо рядом со мной. Странно, что кто-то стоит так близко ко мне и не в костюме химзащиты, так что я слишком поражен, чтобы открыть рот или что-то сделать.

Флора оборачивается как раз в тот момент, когда девушка склоняется ко мне. Флора кричит:

– НЕТ! Он не хочет!

И я резко вырываюсь из оцепенения, отворачиваюсь и выпрыгиваю из кресла.

Флора быстро садится в машину, хватает меня за руку и затаскивает внутрь. Я молниеносно захлопываю дверь.

В машине так тихо по сравнению с хаосом снаружи. Мы просто смотрим друг на друга, тяжело дыша.

– Думаю, в руководстве нужна глава «Согласие», – говорит Флора.

– Да. Думаю, это важно, – отвечаю.

Водитель запрыгивает обратно в машину, оглядывает толпу и нажимает на гудок. Толпа рассыпается, и мы едем в аэропорт.

Пытаюсь разглядеть все в окно, но мы едем слишком быстро, чтобы мозги поспевали за происходящим.