Синти Шелтон - Ресторан Мари Дюпьер

И тут в разговор вступила Мари:

— Мы хотели просить вас убедить своих клиентов отказаться от иска. Мишель перевел украденные деньги на счет моей дочери Флер. В материалах следствия этого нет и доказать ничего нельзя, но мы готовы вернуть всю сумму. А если вы перестанете работать с ними, все усложнится…

— Мари, неужели ты не понимаешь, что у нас есть возможность заставить их отказаться от иска? — вскричала Роберта.

— Но я не намерена разглашать информацию, касающуюся интересов моих клиентов. — Натали поняла, что все-таки недооценивала эту авантюрную особу.

— Во-первых, вы ее уже разгласили. Кроме того, портфель мог попасть в руки кому угодно, и вовсе не обязательно афишировать, что именно вы извлекли его из небытия. Вы говорили нам в прошлый раз, что еще прежде могли узнать, что это за банк, но просто не стали тратить на это время. И, наконец, дело точно не получит огласки, если вы первой придете к ним, все выложите и поставите свои условия.

— Ну, знаете ли, вы предлагаете мне рисковать моей карьерой. А может быть, и не только карьерой…

— Вы абсолютно ничем не рискуете — это они вас будут бояться. И потом, вы не находите, что вы все-таки должны помочь Мишелю? Вполне возможно, что из-за вашего легкомыслия у него были серьезные неприятности! — В голосе Роберты, пожалуй, было больше азарта, чем укора.

Мари поспешила вмешаться:

— Я вас прекрасно понимаю, Натали. Мы от вас хотим слишком многого. Но… неужели вам все равно, что с ним будет? — Она на секунду закрыла глаза и глубоко вздохнула: — Я ведь виделась с Мишелем в Португалии… Он все такой же… Моя дочь росла без отца — я ей рассказывала о нем, все как было. Я думала, что когда-нибудь он появится, и у меня с ним все будет, как раньше. Когда мы с Флер ссорились, я даже радовалась, что его сейчас нет: что бы он об этом подумал? А когда у нас с ней все складывалось хорошо, я опять начинала ждать его…

— Мари, неужели ты не понимаешь, что так не бывает? Ты хочешь всю жизнь оставаться одной и той же, но жизнь меняется, и твой Мишель наверняка не смог бы остаться таким, каким ты его знала, даже если бы сам этого захотел. — Роберта смотрела на подругу с удивлением и грустью.

— Да, теперь мне это совершенно очевидно… Он смотрел на меня как на постороннего человека. А потом заговорил о Флер — оказывается, он каким-то образом недавно узнал, что у него есть дочь… Господи, я ведь сама в этом виновата — я никогда не пыталась разыскать его и сообщить. Он сказал мне, как она много для него значит, потом начал требовать, чтобы я разрешила ему заботиться о Флер. Мы поругались… Только тогда я начала понимать, что столько лет прожила ненастоящей жизнью. Мишель успел познакомиться с дочерью, правда, она не знает, кто он. Но рано или поздно я буду вынуждена сказать ей, иначе он сделает это сам. Ужасно, если Мишель окажется в тюрьме. А если она узнает и про то, что деньги украдены… — Мари снова опустила голову.

Натали была симпатична эта тихая грустная женщина с ее наивными представлениями о людях и трогательной заботой о чувствах дочери.

Собственные переживания и опасения вдруг показались Натали такими ничтожными. Чего стоит какой-то скандал между любовниками, о котором через полгода они уже и не вспомнят, по сравнению с судьбой человека? Неужели она и вправду так очерствела, что способна отказаться от помощи едва ли не единственному мужчине, который когда-то по-настоящему волновал ее чувства?

— Хорошо. Я подумаю, что можно сделать. Но для этого мне понадобится некоторое время.

После ужина Натали поднялась к себе в номер. Спать еще вроде бы не хотелось, и она нацелилась пультом в телевизор. Сперва ей попались местные новости, репортаж о тушении пожара в районе порт де ла Виллетт, потом — эти ужасные французские мультфильмы, где малоподвижные рахитичные фигурки маленьких девочек с непропорционально большими глазами плоско перемещаются по экрану и разговаривают противными писклявыми голосами. Натали оставила старый немецкий фильм «Алиса в городах». Она видела однажды отрывок из него, и ее буквально заворожила открыточная красота кадров с черно-белыми пейзажами Германии. Белобрысый немец, фотограф или писатель, пытается помочь маленькой девочке найти своих родных.

Какое-то время Натали следила за происходящим на экране: неплохая музыка, остроумные, хоть и несколько растянутые, диалоги… Но усталость от перелета, плотный ужин и выпитое вино все-таки сказывались: незаметно она задремала.

Маленькая девочка — она сама — кидала монетки в музыкальный ящик, чтобы он повторял свою монотонную мелодию. Ее светловолосый спутник окликнул ее, спрашивая, какое мороженое она хочет — фисташковое или ванильное. А потом он вдруг спросил: «Кого ты ищешь, Натали?» Она в удивлении посмотрела на него. Полуприкрытые глаза мужчины с портрета смотрели на нее ласково и вместе с тем напряженно. От того, что она ответит, зависит его будущее.

А потом появился дом ее родителей и невыразительное лицо их престарелой соседки мисс Твидл, вечно выглядывавшее из окна напротив. «Я знаю, я помню место, идем!» — сказала Натали и взяла Алекса за руку…

Натали проснулась, когда фильм по телевизору уже заканчивался. Камера отъезжала от окна поезда, идущего вдоль Рейна, все дальше и дальше и открывала теперь великолепный холмистый пейзаж. Натали выключила телевизор, разделась и легла снова. Она вспомнила смешную куртку, которую носил главный герой фильма. Такая же куртка была в ее сне на Алексе.

«Завтра пройдусь по магазинам, куплю себе какой-нибудь плащ», — подумала она и опять провалилась в сон.

Остаток вечера Роберта просидела на собственной кухне, куря одну сигарету за другой. Януша не было. Как только Флер вернулась из Швейцарии, молодые люди, похоже, стали проводить все свободное время вместе. Флер — милая современная девушка, она не так наивна, как ее мать, но, наверное, так же добра и отзывчива.

Забавно… Роберта долго думала, с какого конца подступиться к этой английской адвокатессе, чтобы убедить ее помочь Рудольфу… Но Мари так проняла ее своей историей, что Роберте показалось: Натали сделает теперь все, что та ни попросит. Гениальное всегда просто… Но на самом деле таких «железных леди» голыми руками не возьмешь. Кто знает, что она скажет послезавтра. Давить на нее нельзя, но хорошо бы подстраховаться.

Интересно, взяла ли Натали бумаги из портфеля с собой? Должна была взять… Почему бы не проверить?

Всю накопленную за двадцать лет оптику Роберта хранила в специально предназначенной для этого кладовой, и кладовая была единственным местом в доме, которое содержалось в идеальном порядке.