Синти Шелтон - Я увезу тебя из города слез

— Ну вот и все, — медленно произнесла она, обращаясь скорей к себе, чем к кому-либо другому. — Сейчас тебе дадут зеркало.

— Зачем? — равнодушно спросил Дюбуа…

Его вопрос задел ее.

— Ты что, даже не хочешь посмотреть на свое прежнее лицо? За два года мы все постарели, а ты помолодел, — попыталась пошутить она.

— Разве это имеет какое-то значение?

Она помолчала, потом произнесла:

— Для тебя — может быть, и нет, но кое для кого — да.

— Для кого же? — слегка улыбнулся он.

Элен вздохнула. Когда-то ей все равно придется сказать ему это…

— Жан, неужели ты до сих пор не вспомнил молодую особу по имени Жаклин Ферран? — резче, чем хотела, спросила она.

Улыбка сползла с его лица. Элен показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он прошептал:

— Жаклин… Что с ней? — Он резко приподнялся на подушках.

— Тебе нельзя делать резких движений, Жан, — спокойно произнесла она. — Швы могут разойтись…

— Что с ней, Элен?

— Небольшое нервное расстройство. Но я не думаю, что тебе стоит серьезно беспокоиться. — Она отвернулась, сглатывая непрошеные слезы.

— Не сердись, — проговорил он. — Мы же с тобой друзья?

— Друзья, — прошептала она.

После ухода Элен Дюбуа встал с кровати и подошел к окну. Девушки, сидящей на скамейке напротив, не было. Он никогда толком не видел ее лица, но теперь думал, что она была похожа на Жаклин. «Почему же в таком случае она ни разу не зашла ко мне?» — спросил он себя. Он помнил, что нерешительность не была присуща Жаклин Ферран. «Но ведь я по сути совсем не знаю ее, — с тоской подумал он. — Элен все время была здесь, рядом, а ее не было…» Сердце сжала ноющая тоска. Он не ощущал отсутствия Жаклин, когда рядом была Элен. Он даже не смог вспомнить о ней сам, без подсказки. Означало ли это, что он не любил ее? Ведь если любишь человека, он все время находится в твоем сознании, и когда сознание вернулось к нему, вместе с ним должна была вернуться и Жаклин. А она исчезла. Может, это означало другое — что она не любила его по-настоящему. Если бы любила — пришла бы, напомнила о себе. Хотя бы во сне… Он посмотрел на пустую намокшую скамейку и внезапно подумал: Жаклин сейчас очень плохо. Еще хуже, чем ему. Впрочем, он уже почти в норме. Он может мыслить, двигаться, говорить. К нему вернулись чувства, ощущения, эмоции. А что происходит с ней? Элен сказала, что у нее нервное расстройство. И ей плохо. Как и тогда, когда он пришел к ней в облике старика. Может, сейчас она не верит в его выздоровление и думает, что они не смогут быть вместе? Хотя… Он вспомнил дьявольские правила ее службы и стукнул по раме кулаком так, что задребезжали стекла.

К черту все правила! Если она не захочет бросить работу, он будет повсюду следовать за ней. Будет искать с нею встреч, добьется, чтобы она не отталкивала его. Ведь он нужен ей! У Дюбуа закружилась голова, и он покачнулся. Вот именно. Он чувствует, что нужен ей, что бы она при этом ни говорила.

Все разговоры — от рассудка, но у сердца другие законы. Их любовь уже достаточно подвергалась испытаниям. Невозможно бесконечно пребывать в муке и страданиях. В их отношениях должна наступить другая, счастливая полоса! «Дай мне сил, Господи! — пробормотал Дюбуа. — Дай мне только сил. А счастье я сотворю для нас двоих сам».

Комиссар Ферран открыл мадам Брассер дверь и засуетился, подхватывая ее плащ и приглашая в комнату. Жаклин полулежала в кресле, склонив голову набок. Элен поразила почти прозрачная бледность ее лица.

— Она все время молчит. И совсем не может есть, — прошептал Ферран. — Их хваленые специалисты не могут помочь ей! Она так надеялась, что ее отпустят из Центра…

— Оставьте нас ненадолго, комиссар, — сказала Элен.

«Господи, зачем они берут на свою зверскую службу таких вот нежных девушек?» — подумала она, подошла к креслу, взяла Жаклин за руку и спросила:

— Вы меня слышите? — Жаклин никак не отреагировала на ее слова. — Послушайте все-таки, — сказала мадам Брассер. — Ваш полковник отпускает вас на несколько дней в Рутенберг. Он даже предоставил вам для этой поездки свой самолет. И ваш возлюбленный мечтает отправиться туда вместе с вами. Вы слышите меня, мадемуазель Ферран? Вам нужно взять себя в руки, чтобы не выглядеть перед ним… вяленой воблой.

Веки Жаклин дрогнули.

— Не нужно… — прошептала она. — Я не хочу…

— Это бывает, Жаклин, — сказала Элен, доставая из своей сумочки какие-то ампулы и упаковку шприцев. — Такое довольно часто случается с победителями. Вы черпаете силы в борьбе. Вас удерживают препятствия, а когда они рушатся, падаете с ног. Выбрали бы вы себе что-нибудь другое, ей-Богу! Элен с трудом нашла вену на неподвижной руке своей беспомощной соперницы и аккуратно ввел а иглу.

Комиссар с выражением тоскливого беспокойства на лице ожидал ее в соседней комнате. В ответ на его немой вопрос Элен пожала плечами:

— Обычное нервное переутомление. Не нужно бы ей этим всем заниматься. А вам, — она недовольно взглянула на него, — не мешало бы чего-нибудь выпить, комиссар.

— Но она в таком состоянии просто не сможет никуда ехать!

— Сможет, — мягко сказала Элен. — Но проспит до самого отъезда.

Самолет вышел из зоны дождевых облаков, и шестиместный салон осветился пронзительным солнечным светом. Жан Дюбуа улыбнулся, и в ответ на его улыбку громко засмеялся сидящий напротив него Жан-Поль. Жаклин медленно открыла глаза, с трудом соображая, где она находится. Всю дорогу в аэропорт она проспала на плече комиссара Феррана и, оказавшись в этом самолете, который Николсон скорее из соображений безопасности, чем просто по великодушию предоставил им, тут же уснула опять, едва коснувшись спинки кресла. Но солнце и смех малыша разбудили ее. Дюбуа — прежний Дюбуа, с прежним лицом — повернул к ней голову. Жаклин не была уверена, что все это не продолжение сна.

— Привет, — сказал он шепотом и приложил палец к губам, кивнув на двух других спящих пассажиров. В кресле напротив них похрапывал комиссар Ферран, склонив голову на плечо Элен Брассер. Спящее лицо Элен было прекрасным и безмятежным.

Жаклин взглянула на часы.

— Скоро Берн, — пробормотала она. — Через полчаса будем в Интерлакене. — Ей было страшно начинать разговор с Жаном. — Ты не спал? — после паузы спросила она, чтобы хоть что-нибудь спросить.

— Я никогда не сплю в самолетах, — ответил он. — Похоже, малыш тоже. Мы вместе прекрасно провели время. Зато ты спала, как ребенок.

— Они, видимо, тоже, — усмехнулась она, кивая на спящих.

— Неплохо смотрятся, — тоже усмехнулся Дюбуа и, осторожно подняв руку, положил ее на руку Жаклин.

Она затаила дыхание, а Жан-Поль с удивлением уставился на них.

— Дождь кончился, — сказал Жан.