Вера Колочкова - Две Розы [litres]

– Это ты ребенку купил, да? И платьице, и костюмчик, и ползунков столько… И комбинезон, смотри-ка… Ой, миленький какой! Пушистый, розовенький! Какой ты молодец, Гриш, правда! Я просто тобой горжусь! Я всегда знала, что ты честный порядочный человек! Ну, чего ты на меня так смотришь, Гриш? Не ожидал, да?

– Да уж, не ожидал… – только и смог ответить Гриша, да и то потому, что возникла малюсенькая пауза после Аллиного вопроса.

– А зря не ожидал, Гриш! Я ведь тебе не чужой человек, я тебе жена все-таки! А кто еще поддержит в трудную минуту, если не любящая жена? Ведь я тебя очень люблю, Гриш… Очень люблю… Я как узнала, у меня прям сердце заболело… Думаю, как он там один справится со всей этой ситуацией…

– Да с какой ситуацией, Алла?

– Ну как это с какой… Не каждый ведь день человек узнает, что у него есть где-то ребенок… И зря ты мне не сказал, Гриш, очень даже зря. Ты побоялся, что я тебе истерику закачу, да? Как же ты во мне ошибался, Гриш… Ну сам подумай, кто еще тебя поддержит в этой ситуации, если не родная жена? И не говори сейчас ничего, пожалуйста, не надо… Я все, все понимаю, да… И я горжусь тобой, Гриш, правда… Потому что ты настоящий мужчина! Ты не убегаешь от неприятностей! Ну, то есть от возникших трудностей не убегаешь… То есть от внебрачного ребенка… Да, не каждый мужчина на такое способен… Мы будем помогать этому ребенку, Гриш, он ведь ни в чем не виноват… Мы вместе будем… Я горжусь тобой, Гриш…

– Алла, остановись. Ты уже по третьему кругу пошла, повторяя одно и то же.

– Но ведь это правда, Гриш! Потому что…

– Ты мне дашь сказать или нет, в конце-то концов?

– Прости, милый, но я сейчас вся на эмоциях! Я ведь даже выступление отменила, потому что к тебе помчалась! А выступление у Мадлен планировалось не где-нибудь, а на МУЗ-ТВ! Ее неожиданно туда пригласили! И я тоже должна была… Это же такая площадка, Гриш! Может, меня бы даже по телевизору показали… И заметили бы… Но я все бросила и помчалась к тебе, Гришенька! Потому что понимала, как тебе нужна моя поддержка!

– Ну и зря помчалась…

– Как это – зря? Ты что такое говоришь, Гришенька? Нет, я понимаю, конечно, как на тебя новость о ребенке подействовала, да… Но ничего, мы сейчас поедем домой, и ты все осознаешь, обдумаешь, придешь в себя… Мы вместе решим, как мы будем помогать этому ребенку. Мы сейчас вещи отнесем, денег этой женщине дадим на первое время… А потом поедем домой, ладно?

– Нет, Алла, я никуда не поеду.

– То есть как это – не поедешь? Что, вообще не поедешь? Здесь остаешься, что ли?

– Да, остаюсь.

– Но как же… Я что-то не поняла, Гриш… Я все бросила, я упустила прекрасную возможность, чтобы меня заметили наконец… Я не пошла с Мадлен на МУЗ-ТВ… А ты… Хочешь остаться здесь?!

– Да, Алла. Я остаюсь здесь. Зря ты ради меня пошла на такие жертвы.

Она вдруг ясно услышала в его голосе что-то… Что-то очень обидное для себя. Насмешливое. И в то же время будто и жалость была слышна в его голосе. Жалость по отношению к ней, законной жене. Будущей известной певице, между прочим. Да как он смеет вообще?!

Но надо было сдержаться. Злая истерика – сейчас ей плохая помощница… Надо бороться за свое до конца!

– А хочешь, я тебе ребенка рожу, Гриш? Это будет наш ребенок, мы будем очень его любить… Я все брошу, Гриш, хочешь? Даже карьеру певицы брошу…

Он глядел на нее и будто не понимал, что это за женщина и откуда она взялась. Суетливая и очень жалкая в своей суете, старательно пытающаяся что-то там изобразить глазами, голосом, жестами… Женщина, вышедшая на тропу войны за свою собственность. А на войне все средства хороши – и наступление, и откровенная ложь, и притворство. И на этой женщине он женат? И живет с ней пять лет под одной крышей? И слушает все время этот бред про концерты, про выступления, по грядущую карьеру певицы? И мало того – даже как-то участвует в этом?!

Все в нем будто смешалось в один большой клубок – и явная досада, и удивление, и жалость. Да, именно так, жалость к этой молодой женщине, его жене. Наверняка ведь она и дальше будет жить в своей одержимости неколебимой… И будет втягивать в эту одержимость новые жертвы. Да, жалко ее… Но как-то по-другому жалко. Не как раньше. Наверное, это уже не та жалость, которая сопровождает любовь женщины и мужчины…

– Нам нужно развестись, Алла. Я приеду в Москву через пару дней, и мы с тобой оформим развод. Очень тебя прошу, постарайся никуда не уезжать хотя бы на один день. Сама назови дату, когда тебе удобно…

– Замолчи… Замолчи сейчас же… – прошептала она с ужасом, прижав ладони к щекам. – Замолчи, я этого слышать не могу…

Испуг ее явно был неподдельным, и он замолчал, глядел на нее озадаченно. Думал, как бы ей еще объяснить… Какие еще слова найти… А с другой стороны – какие еще могут быть объяснения и слова? Разве слову «развод» есть какая-нибудь альтернатива? Развод, он и есть развод…

– Замолчи, Гриша, ни слова больше! – почувствовав его замешательство, снова повторила Алла. – Потому что я никогда не поверю, что ты можешь уйти к этой… Что можешь променять меня на эту толстую курицу… Ну ладно, она ребенка от тебя родила… Значит, было что-то у тебя с ней, да… Но с кем и чего не бывает в командировках, нельзя же к этому относиться серьезно! Да и с чего ты вообще взял, что это твой ребенок? Ты что, тест на отцовство успел сделать, что ли?

– Это мой ребенок, Алла. И давай больше не будем обсуждать эту тему. Правда, очень тебя прошу!

– Нет, почему же не будем? Давай уж обсудим, я пока все-таки жена тебе, имею право! Ты что хочешь этим сказать, что ты такой честный и порядочный, да? Что будешь жить с женщиной, которая родила тебе ребенка? А тебе не кажется, мой дорогой, что ты доводишь понятие о мужской порядочности до абсурда? Я бы сказала, до мазохизма даже? Ну сам подумай, как ты будешь жить с этой… С этой… У меня даже слов нет… Да у тебя у самого глаз нет, что ли? Да на нее же без слез не взглянешь, господи! Да там на бедрах и талии пять килограммов лишнего веса, если не больше! Неужели ты сам не увидел, Гриш? Тебе же ходить по улице рядом с ней стыдно будет!

Он вдруг рассмеялся от души, откинув назад голову. Нехорошо было в такой момент смеяться, по отношению к Алке нехорошо, но ничего с собой поделать не мог! Слишком уж забавным ужасом звучали ее слова о пяти лишних Розиных килограммах, словно она смертный приговор ей выносила!

Она смотрела на него со злым недоумением. И потому, отсмеявшись, он проговорил как можно более миролюбиво:

– Может, я тебе сейчас открою ужасную тайну, Алк, но счастье все же не меряется в килограммах… И сантиметрами на талии тоже не меряется. Так что прости, но мне нужен развод…

– А как же я, Гриш? Я же в твоей квартире прописана… Где же я жить буду, по-твоему?