Владимир Полуботко - Латинист и его женщины

За завтраком, который как обычно проходил на кухне, она взяла и это самое сказала Леониду Антонычу. Тот, выслушав все доводы Зинаиды, помолчал, видимо, взвешивая все «за» и «против» этого необычного предложения, а потом и проговорил:

— Собственно, я ничего не имею против такого варианта. Эта комната у входа была бы моим кабинетом; в ней я бы принимал своих деловых гостей… Просто я думал всё это время, что комната эта заперта, потому что она то ли на ремонте, то ли в аварийном состоянии…

— Да она в отличном состоянии! — воскликнула Зинаида. — Там даже не надо менять обои — ну ты же видел. Ах, я даже и сама теперь не помню и не пойму, почему я с самого начала не стала её обживать — может быть, потому, что мебели было мало, а на покупку новой у меня тогда не было денег.

— Ну, деньги на мебель — это не проблема. Завтра же я со своими ребятами организую экспедицию в мебельный магазин, и мы доставим в эту комнату всё, что нужно.

И так оно и случилось: в понедельник дюжие молодцы втащили в комнату, первую от входа, всё нужное: письменный стол, диван, пару кресел, компьютер со всеми необходимыми принадлежностями, а непонятную надпись на стене — очень удачно прикрыли роскошным книжным шкафом; всё было самого лучшего качества и от самых престижных западных фирм. Глядя на новую комнату, Зинаида залюбовалась: да ведь это просто маленький офис! Деловые партнёры или, скажем, гости придут — и есть куда их пригласить, и есть на что усадить. А уж угостить она всегда найдёт чем — что-нибудь такое необыкновенное, такое домашненькое сделает, что все просто ахнут!..

Что-то неуловимо новое появилось в характере Леонида Антоныча Татванова — он стал как бы добрее, отзывчивее, всё реже жмотничал и всё чаще проявлял не свойственную ему прежде щедрость. Словно бы какое-то верховное существо взяло его за шкирку, встряхнуло хорошенько и приказало: да стань же ты наконец нормальным человеком! И вот он — стал.

«Это мои молитвы дошли до Бога!» — радостно думала Зинаида. Но на самом деле всё объяснялось проще. Дело в том, что финансовые дела Леонида Антоныча очень существенно улучшились. Особенно сильно они пошли в гору после событий 17-го августа. Для многих в России и за её пределами этот день принёс разорение и неисчислимые беды. Но только не для Леонида Антоныча. Зина так ничего по-настоящему и не поняла из его объяснений, но главное уловила: её Лёня вовремя пронюхал всё, что нужно (вот когда пригодился его необыкновенный нюх!), вовремя снял свои деньги с каких-то там плохих счетов в плохих банках и вовремя же переложил эти же самые деньги туда, куда надо — на хорошие счета в хороших швейцарских банках. И под хорошие проценты. И теперь жить было можно.

А наши герои и жили. Сначала Лёня отказался от системы двух посещений в неделю, и стал приезжать к Зинаиде через день. А затем и вовсе поселился у неё насовсем. Но и на этом дело не остановилось: Зине наконец-таки удалось сломить сопротивление банкира (а тот не очень-то и противился), и в скором времени состоялась самая настоящая свадьба. Не очень многолюдная, но вполне достойная для людей такого общественного положения. Лёня подарил Зине красивые брильянтовые серьги, и на другой день после бракосочетания счастливые молодожёны, оставив мальчика Олега и собачонка Дымка на попечение родственников, отправились в плаванье по Средиземному морю.

Что они там видели, в какие порты и на какие острова заходили — это в данной истории несущественно. А главное вот что.

Когда они вернулись в Ростов, Зинаида посмотрела на российскую убогую действительность, и ей вдруг так стало тошно и так стало жалко, что она не там, где море, где пальмы и где Балеарские острова, что она сказала своему супругу:

— Лёнечка, послушай, а тебе не приходила в голову идея перебраться туда насовсем?

— Приходила, — ответил Лёня. — И можешь мне поверить: ещё как приходила!

— Ну так и за чем же дело стало? Разве нам не хватит тех денег, что ты заработал 17-го августа, на всю оставшуюся жизнь?

— Денег — всегда не хватает, — назидательно ответил Лёня. — А здесь, в этой прекрасной стране, я ещё не все возможности исчерпал. Тут ещё можно зарабатывать эти самые деньги и зарабатывать…

— Да ведь всех денег ведь всё равно не загребёшь! — возразила Зинаида.

— Всех, может быть, и не загребёшь, — возразил Лёня. — Но к этой цели надо постоянно стремиться. Это прекрасная цель. А по-настоящему живёт, а не прозябает лишь тот, кто находится в развитии, в движении к цели, к возвышенному идеалу.

— Но, если мы здесь пока остаёмся, то тогда, может быть, есть смысл поменять местожительство на более престижное — в лучшем районе, и в большей квартире? Сейчас такие роскошные дома понастроили на Пушкинском бульваре!.. Что это такое — пятьдесят шесть квадратных метров жилой площади? Разве на них можно поместиться такой семье, как наша?

— Да, слов нет, здесь тесновато. Что да, то да. Но переезжать отсюда пока не следует.

— Но почему?

— Чем меньше мы будем выделяться на общем фоне, тем лучше. А уезжать ведь всё равно когда-нибудь придётся рано или поздно — это ты верно сказала. Так что, какая нам разница, в какой квартире мы будем жить в ожидании неминуемого отъезда. А эта твоя трёхкомнатная — совсем не такое уж и плохое жильё. Надо потерпеть. Как говорится: бог терпел и нам велел.

В середине октября они сделали вылазку на природу. Но не совсем уж за город, а просто на западную окраину Ростова. Проехали через какие-то улицы и улочки с нескончаемыми частными домами и домишками и, преодолевая разные препятствия, выбрались к берегу Дона. Ничего особенно живописного здесь не было, но просто было интересно побывать в совершенно незнакомой части города.

Расположились как обычно: складной столик, костёр, шашлыки…

Собачонок Дымок, вырвавшись на волю, сходил, как обычно, по малой нужде, высоко задрав для этого обе задние лапы вместе с туловищем и бегая на лапах передних. А затем он стал носиться как сумасшедший то вокруг костра, то вдоль берега реки. А затем заискивающе принялся клянчить кусочки мяса возле столика, когда уже шашлык был готов. Зинаида смотрела на жизнь и радовалась: муж даже и на природе — весь в работе: звонит кому-то по телефону, с кем-то спорит, что-то доказывает — деньги делает человек; сын бегает по берегу и притворяется, будто хочет спрятаться от собачонка, а карликовый пудель Дымок с весёлым лаем гоняется за ним и его длинные уши развеваются на ветру, как у Конька-горбунка…

Всё было хорошо до тех пор, пока Олег не спрятался от Дымка где-то за деревьями так основательно, что тот просто растерялся: куда бежать дальше и где искать — было теперь непонятно. А стало быть, и неинтересно. Легкомысленный собачонок разом забыл про игру и нашёл себе новое занятие: подбежал к рыболову, сидящему на берегу реки, и стал дёргать его зубами за свитер. Зинаида увидела, как рыболов отчаянно замахал руками, отгоняя от себя Дымка; ну а тот, привыкнув лишь ко всеобщему обожанию и ни к чему больше, страшно удивился и принялся гневно лаять на незнакомого человека.