Анна Тодд - Самые яркие звезды

– Ха-ха-ха, – сказал Остин.

Мы засмеялись.

В тот вечер мама приготовила домашние спагетти…

Нетрудно помнить те счастливые дни. Слишком их было мало.

Мама стала прежней. Оживленная, но не взвинченная. Заботливая, но без фанатизма. Понимающая и снисходительная, она походила на маму, каких показывают в кино, – всегда найдет правильные слова. Непрерывно стирала, мыла, сортировала и складывала наши вещи. Свои красивые тарелки и винтажные украшения. Игрушки и одежду. Никогда еще наш телевизор столько не отдыхал.

– Придет день, и они будут дорого стоить, – говорила она, просматривая старые журналы. – Когда печатное слово станет редкостью.

Она вообще любила представлять, какое нас ждет будущее, – и любила быть ко всему готовой.

В тот вечер я сидела за кухонным столом, а мама стояла у меня за спиной и протаскивала пряди моих волос через дырочки в специальной шапочке для мелирования. Пытку я сносила с радостью: очень хотелось такие же волосы, как у моих одноклассниц Эшли и Тиффани. Мы уже почти все сложили сами – еще до приезда перевозчиков, которые должны были заниматься упаковкой. И только свои пластинки мама пока оставила и даже подпевала Аланис Мориcсет в самых зажигательных местах.

– От Парижа до Лондона всего два часа. Представляешь?

Мама кружилась по кухне, не сняв даже перчаток. Когда Аланис запела «Ты должен знать», она вздернула вверх сжатые кулачки, словно в боевом приветствии. Я помню, какая мама была в тот день. Она подвела глаза, длинные каштановые волосы украсила бусинками. Красивая, счастливая.

– Карина, нас ждет изумительное будущее! Заведем новые знакомства. Люди там совершенно другие. Живут, как хотят, друг на друга не оглядываются, не то что здесь. Никто других не судит. Там будет здорово! – обещала она.

Ну почему радость всегда живет так недолго, а беда – вечный незваный гость?

На следующий день, когда мы были в школе, папа принес новость. Мы не едем в Германию. Командование решило перевести его в Джорджию. Папа заявил, что для карьеры это даже лучше. А мама сказала: для того, что осталось от ее души, это хуже.

На следующее утро я обнаружила в ванной бутылку из-под джина. Я завернула ее в пакет и потихоньку отнесла в мусорный контейнер: помогла маме скрыть улики. Попустительство – так, кажется, говорят. Однако в тот момент меня беспокоила не сама пустая бутылка, а то, что бутылка – из-под джина. Это означало, что у мамы кончилась водка.

– Хочешь – поживи немного здесь.

Глядя на Остина, я вдруг на секунду увидела маму – в линии рта, в форме глаз. Мы похожи на обоих родителей, что меня всегда страшно пугало.

– Нет, – вздохнул он. – Не знаю. Нужно же как-то разгрести все это дерьмо. Лежа у тебя на диванчике – не получится.

– Зато дешевле, чем ехать в Барселону, – сострила я.

– Я думал пожить у Мартина.

Удар, что называется, под дых.

– У Мартина?

Пусть сам произнесет имя…

– У Каэла.

– А когда это вы успели так подружиться? – Скрыть боль в голосе мне не удалось.

– Ну, с неделю назад, наверное.

Остин рассмеялся. А я даже дышать не могла.

– Он часто торчит у Мендосы.

– Серьезно?

– Слушай, я знаю, у вас что-то было, а потом кончилось. Больше ничего не знаю. Ты сама говорила, что ничего особенного, потом еще какие-то разборки с отцом… да?

Брат смотрел мне в глаза. Ждал честного ответа.

Вызов я не приняла. Промолчала.

– Ну, если ничего серьезного – то есть такого, о чем ты захочешь рассказать, – не было, то почему бы мне с ним не общаться? Если не считать Мендосу, он единственный, кто приходит домой спать, а не кувыркаться с телками.

Меня затошнило. Я одновременно испытала облегчение – и какую-то опустошенность. Жуткое сочетание.

– Я тебе и не запрещаю с ним дружить.

Я нервно вздохнула. Какую придумать причину, чтобы Остин не жил у Каэла, если не рассказать ему все как есть? А рассказывать нельзя, а то он всех этих ребят, включая Мендосу, возненавидит.

Хватит уже и того, что я их ненавижу.

– Если тебе неприятно, так и скажи. Только пойми: у отца я жить не могу.

Я кивнула. Это я отлично понимала. Пусть живет у Каэла. Точнее, у Мартина. Лучше думать о нем как о солдате по фамилии Мартин – парне, который выполняет приказы и который предложил моему брату помощь. А не о человеке, в которого я влюбилась – так сильно и так глупо.

В последнее время я его не видела. Если не считать заходов на «Инстаграм», где выложено полно наших фотографий. Как же сильно я изменилась, пока – очень недолго! – была с ним. Тогда подписи под фотографиями казались такими умными…

«Атланта нас не принимает», – написала я под фотографией, где мы сидим в машине, а на приборном щитке лежит «Пятьдесят оттенков серого». Мне захотелось перечитать книгу перед просмотром фильма. Теперь, когда у меня был мужчина, который в постели проявлял инициативу, книга взволновала меня гораздо больше.

Как только мы выехали в Атланту, у нас лопнула шина, и путешествия не получилось.

Мне пришлось потрясти головой, чтобы буквально прогнать из нее мысли о Каэле. Руки задрожали. А я-то думала, все позади.

– Опять папа звонит, – сказал Остин.

– Ответишь?

– Нет.

Мимо проехала машина. Сидевший на заднем сиденье малыш помахал нам рукой. Остин тоже помахал, даже улыбнулся.

– А еще я нашел работу, – сообщил он чуть погодя.

Солнце уже садилось, все вокруг заиграло другими красками.

– Правда? – оживилась я. – Отличная новость!

Я и вправду так думала. У Остина давно не было работы – с тех пор, как его уволили из автокафе.

– А где?

– У Мартина.

– Ну конечно.

– Каэл ремонтирует дом. Ну, в котором живет. Он платит за помощь – и Лоусону, и другим. Я смогу работать больше остальных, потому что днем им нужно быть в части. Снимаю старые покрытия и все такое прочее.

Мне бы радоваться за брата, пусть он и связался с человеком, с которым я пыталась развязаться.

– А вы очень похожи, знаешь? – Остин улыбался. Наконец-то у него был почти довольный вид.

Я покачала головой.

– Ничего подобного.

– Говори что хочешь, Карина…

– Как там Кэти? – попыталась я сменить тему. Остин и Кэти опять сошлись – судя по его страничке на «Фейсбуке». А ее бывший, значит, остался не у дел.

– У нас все хорошо. Она меня в узде держит. И потом, с утра ей на учебу, так что много не погуляешь.

Остин гордился собой, и я ему подыгрывала. Все-таки мы с ним совершенно разные, хоть и выросли в одном чреве.

– Отлично. Рада за тебя.

Я прилегла на спину – поближе к брату. Мы опять почувствовали себя детьми.

– Спасибо. Если ты не хочешь его видеть, я его сюда не приведу, но он мне здорово помогает.