АlshBetta - Русская [СИ]

Как сегодня, например…

Вообще, воскресенье — лучший день недели. И не потому, что выходной, и не потому, что последний. А потому, что домашний. По-настоящему, а не по какой-то причине. Не из-за того, что надо сказать, что он «домашний».

У нас с отцом договор: уикенды я провожу вне резиденции. Удобнее ему, потому что можно без боязни наткнуться на меня проводить званые вечера, и удобнее мне, потому что напыщенных старомодных индюков, приходящих, дабы обсудить соглашение с Китаем или Индией на постройку заводов, слушать и видеть не приходится. Мы оба в выигрыше. И мы оба, как можем, боремся с вынужденным сожительством. Спасают разные крылья дома…

А в домике Джаспера все по-другому. Да, здесь две комнаты и очень, очень мало места — едва влезает кровать, — но это не имеет принципиального значения, даже приняв во внимание тот факт, что кладовка Рональда больше его кухни раза в два.

«В тесноте, да не в обиде», как говорится. А лучше «В тесноте, да с ним».

Я искренне люблю этот домик как раз за то, что можно не волноваться, заперта ли дверь, потревожит ли нас кто-нибудь и какого черта внизу собралась армия предпринимателей.

На небольшой кровати с толстым матрасом, на простынях, где без всякого стеснения написана фраза, наиболее точно характеризующая род наших занятий здесь, я чувствую себя счастливой.

Я обнимаю Джаспера, я могу целовать его, я засыпаю с ним, а когда открываю глаза, он всегда рядом. Спит как ребенок: на спине, заложив руки за голову. Спит и хмурится во сне. А волосы на удивление красиво разметаны по подушке.

Он не любит просыпаться рано. Он утверждает, что «сова» с рождения, и никто, ничем и ни за какую оплату это не изменит. Тем более если учесть тот факт, что вчера до часу мы были в клубе.

Яичница начинает подгорать, и я выключаю огонь, ловко перекладывая еду на большую тарелку — их всего две на полке. Достаточный, почти походный минимум. Однако нам хватает.

Меня всегда спасают лекарства: от головной боли, обиды, ярости, слез, горечи — от чего угодно спасают. Один маленький, легонький вдох — ни шприцов, ни таблеток, ни еще какой-то дряни из низкобюджетных фильмов — и все. Ласковыми касаниями успокаивая внутри все, что мешает ровно дышать и наслаждаться жизнью, «пыль Афродиты» (кодовое имя: П.А.) творит чудеса. Помогает почувствовать себя человеком.

У Джаспера она всегда есть. Я не имею представления, откуда, да и, честно, особо не хочу находить ответ. Просто приятно знать, что есть еще на этом свете средство, которое без явных последствий способно успокоить и привести в чувства даже после самой бурной ночи. Или эту ночь, как вчера в клубе, устроить…

Рональд оплачивает мои счета. За будние — как когда, я особенно не трачусь на неделе, а вот за выходные — все до последнего цента. Условия договора. Нашего чудесного, спасающего договора. Что поделать, за удобства надо платить. Особенно если речь идет об очень дорогих и важных гостях, приносящих добрые вести — удобства для них и вовсе бесценны. А гости приносят свой капитал и желание вложить его поскорее, куда скажет отец. Обогатить его. Имеют ли в таком случае значения эти пару тысяч?..

Я оставляю тарелку на столе, достаю вторую, укладывая рядом с ней две вилки. Из холодильника, где в темно-синем пакете стоит сок, наливаю пару полных стаканов. По половине щепотки «пыли» в каждый — и готово. Можно его будить.

Миновав дверь в спальню, забираюсь на кровать. Как раз к его половине. Как раз к самой подушке.

И, усевшись рядом, убираю спрятавшую от меня его лицо длинную прядку подальше.

— Шоколадные локоны мне по плечам, — шепчу, стараясь подражать его исполнению этой песни пару дней назад. Немного ниже наклоняю голову, делая так, чтобы их кончики прошлись по его коже.

В ответ получаю недовольный вздох. Улыбаюсь.

— Губы твои трону нежно руками, — продолжаю, следуя точно за словами песни. К любимой тонкой красной ниточке — их форме, — сегодняшней ночью подарившей мне успокоение, отношусь с особым трепетом. Очерчиваю ее контур, дополняя прикосновение легоньким поцелуем.

Джаспер морщится, но не злится. Теперь не недоволен.

— Вина… налив… потянусь я… к свечам, — через каждое слово, соблюдая равный промежуток, чтобы не выпасть из ритма, прокладываю дорожку поцелуев по его лбу.

Улыбка, ну вот. Просыпается…

— Я ждала этот день едва не веками, — завершаю, оборвав запев песни. Игриво провожу руками сначала по груди ее обладателя, потом по талии, а потом, подразнивая, спускаюсь ниже.

И эффект это имеет куда больший, чем все остальное.

— Опять моя, — удовлетворенно и чуть хрипловато спросонья шепчет Джаспер. Синева его глаз как во втором куплете песни — словно бы из волшебного озера. Я смотрю в эту гладь, где нет пока ни дурмана, ни похоти, и поражаюсь тому, что она моя. Как и все, что могу предложить я, принадлежит Ему.

— Всегда-всегда.

— Звучит утешающе…

— Звучит вкусно, — хмыкаю, обрывая путь его рук на половине дороги, — там стынет завтрак…

— Уже?..

— Я знаю, когда тебя будить, — не без гордости заявляю, расправив плечи и с удовольствием уткнувшись пальцами в его, — пошли.

— Еще только десять… яичница, мать ее… — он предпринимает свою попытку. Надеется на то же, что и ночью. Раз, другой — я знаю, что потом мы не остановимся вовремя. Это физически невозможно. Но никто не отменял другого варианта. Более быстрого, но ничуть, ничуть не худшего. Никогда.

А потому я не позволяю Джасперу начать поцелуи. Вместо этого хитро улыбаюсь, почувствовав нарастающее напряжение, затерявшееся под простынями, и откидываю их к чертям, давая ему все это прекрасно увидеть. И понять.

— У меня перед завтраком есть более интересная идея… если тебе хочется, конечно.

В синих глазах медленно растекается предвкушение. Он понимает, о чем я.

— Если мне понравится, неучтенный мешочек П.А. твой…

О, стимул. Поддержка, так сказать. Награда. Приятно, Джаспер.

Хотя меня и без них уговаривать не нужно…

— Ничуть не сомневаюсь, что получу его, — уверенно заявляю я. И к чертям сдергиваю ставшие тесными боксеры.

«Colеsseum» — самый большой концертный зал Лас Вегаса, расположенный в шикарном отеле «Cesaras Palace» и выполненный в стиле того самого Колизея, о котором все эти годы так много разговоров. В Лас Вегасе в принципе много мировых достопримечательностей — начиная от Эйфелевой башни и заканчивая Бруклинским мостом, — и пусть они являются не более, чем копиями, все-таки взгляд притягивают и запоминаются. Лас Вегас, без сомнения, тот город, который именно запоминается. Пусть и не всегда достаточно подробно…

«Colеsseum» всегда заполнен фанатами звезд со всего мира (сегодня здесь, насколько мне помнится, поет Madonna). Он выгодно выделяется в рекламных брошюрах и проспектах своей архитектурой и тщательно проработанными, зазывающими текстами, а уж тем более на огромных неоновых табло по всему городу — лучшая музыка, как утверждается, здесь. И лучшие исполнители.