Дэвид Левитан - Бесконечный плей-лист Ника и Норы

Так что мы с Ником выходим на улицу, держась за руки и все еще смеясь. Мы по-прежнему мокрые после того дождя и вспотевшие после объятий. И мы чувствуем себя головокружительно, потому что встает солнце, мы находимся в центре мира, в центре нашей собственной вселенной, наступила весна, и воздух пахнет сыростью и чистотой. Боже, благослови Манхэттен, знаете ли – сейчас, наверное, шесть утра, воскресенье, но мусоровозы уже расползаются по улицам, а на Таймс-сквер работники городских служб в ярко-оранжевой форме убирают следы прошедшей ночи. Даже запах свежего весеннего дождя не может полностью перебить запах духов «О-де-Таймс-сквер»: моча/мусор/рвота, но почему-то именно здесь, именно сейчас запах кажется идеальным.

– Куда? – спрашивает Ник, и я отвечаю:

– Домой.

Нам нужно найти «юго» по имени Джесси и понять, как выбраться с этого острова.

У меня так много дел. Разобраться с Кэролайн. Решить вопросы с колледжем. Узнать получше Ника. Нагуглить разнообразные сексуальные приемы.

Создавать новые плей-листы. У меня в голове уже складывается один – я соберу его для Ника после того, как немного посплю. Я назову его «(По)дожди/Помечтай», и там будут мечтательные песни, в названиях которых есть слова «поезд» или «дождь». Потому что он так прекрасен под дождем, а я хочу однажды заняться с ним любовью в электричке – совсем не так, как в той сцене в Чикагском метрополитене из фильма «Опасный бизнес», вышедшего в восьмидесятых, – там это выглядело, конечно, сексуально, но слишком негигиенично. Нет, мы с Ником сядем на поезд, который едет через всю страну, оплатим отдельную полку с настоящими простынями, как в старых черно-белых фильмах, будем называть друг друга «дорогой» и «дорогая» и ночами читать вслух друг другу книги, пока поезд едет по Великим Равнинам. В качестве совсем уж безумной идеи я задумываюсь о том, что в мой плей-лист «(По) дожди/Помечтай» для Ника попадут и такие песни, как «I Wish it Would be Rain» Temptations, «Train in the Vain (Stand by me)» The Clash, «It’s Raining» Ирмы Томас, Blue Train Джонни Кэша, а после нее будет играть «Runaway Train» Розанны Кэш (вот какая я умная!), «Come Rain or Come Shine» – кавер Дины Вашингтон или Рэя Чарльза (трудный выбор – решу потом), а завершит этот микс песня «Friendship Train» [25] Названия упомянутых песен переводятся как «Я хочу, чтобы пошел дождь», «Поезд в пустоту (Будь рядом со мной»», «Дождь идет», «Синий поезд», «Сбежавший поезд», «Дождь или солнце», «Поезд дружбы». в исполнении Глэдис Найт и The Pips. Ведь в конечном итоге в этом-то все и дело, верно?

Мы идем по Седьмой авеню, и я не знаю, поедем мы на метро или так и будем идти до Нижнего Ист-Сайда. А может, будем добираться как-нибудь еще – мне все равно.

– Ник? – спрашиваю я.

Он подносит мою ладонь к губам и быстро целует ее. А потом отвечает:

– А?

Я говорю ему:

– Что это только что было? Я должна кое в чем тебе признаться.

Он останавливается, не выпуская моей руки, но слегка расслабляет пальцы, и я вижу по его взгляду, что он задумался. « А теперь она скажет мне, что у нее герпес» или, еще хуже, « Она собирается утверждать, что вообще ничего не было». Я почти вижу, как на лбу у него от напряжения выступает пот.

– Что? – шепотом спрашивает он.

Я смотрю ему прямо в глаза. Глубоко и печально вздыхаю, смотрю на него и просто выпускаю слова на волю:

– Я беременна. Но не знаю, от тебя или от Пришельца.

На этот раз я даже не пытаюсь сдержать улыбку. Сейчас я пойму, нравится мне это или нет. Я решаю, что нравится.

Он тоже не пытается сдержаться. Крепко прижимает меня к себе. Он смеется, но какая-то часть меня хочет попросить его остановиться, потому что эта часть прижимается к его груди и думает: « Вот блин, это же совсем не смешно, потому что я ж ведь могу по-настоящему в тебя влюбиться».

Когда можно считать, что ночь закончилась? Когда рассвет только начинается? Или когда солнце взошло? Когда ты наконец идешь спать или просто когда понимаешь, что спать пора? Когда клуб закрывается или когда все наконец расходятся? Обычно я держу подобные вопросы при себе. Но на этот раз я спрашиваю Нору.

– Когда ты решишь – тогда и закончится, – отвечает она. – Когда ты скажешь, что ночи конец. Остальное – просто вопрос того, где находится солнце. Это к нам не имеет никакого отношения.

Мы идем дальше по Седьмой авеню. Эта часть города спит, несмотря на то, что уже разгорается день. Таксисты, работавшие в ночную смену, притормаживают, когда видят нас, а потом ускоряются, когда замечают, как мы держимся за руки, понимая, что мы никуда не спешим.

Я ужасно устал. Даже слишком устал, чтобы отрицать, что я устал, так что я позволяю тяжести обрушиться на мое тело и мысли. Я так чертовски устал, а теперь трачу большую часть своих сил на сожаления по этому поводу.

– Мне нравится этот свет, – говорит Нора. Пробуждающийся город окрашен в розовый – а когда засыпает, становится оранжевым и синим.

Мы оба выглядим ужасно. Наши волосы высыхают, застывая как попало. Шесть часов утра, я отбрасываю тень. Наша помятая одежда, как бы мы ни старались ее разгладить, по-прежнему выдает, что мы пытались заняться любовью. (Ладно, мы не очень-то и старались. Мы гордимся своим видом).

– Нора, – говорю я. – Мне нужно кое-что у тебя спросить.

– Конечно.

– Это действительно личный вопрос. Ты не против? Я хочу сказать, ты не обязана отвечать, если не хочешь.

– Не беспокойся. Если я не захочу, то не стану.

– Ладно, – я замолкаю на секунду и понимаю: она решила, что я всерьез, и это невероятно меня веселит. – Вот что, Нора, – я умолкаю снова.

– Да, Ник?

– Можно, я… ну…

Она начинает беспокоиться.

– Что такое, Ник?

– Не могла бы ты… может быть… сказать мне свою фамилию?

Не медля ни секунды, она отвечает:

– Хилтон.

– Нет, правда.

– Хьятт?

– Нора…

– Марриотт? А как насчет Олсен? Я – их третья близняшка, существование которой они никогда не признают.

– Я вижу некоторое сходство.

– Иди на фиг. Моя фамилия Сильверберг.

– Круто.

– Ты так говоришь, будто теперь понял, кто мой отец?

Мысль об этом даже не приходила мне в голову.

– Честно говоря, – отвечаю я, – даже узнав твою фамилию, я понятия не имею, кто он. Думаю, я просто за всем этим не слежу. Это нормально?

– Ты понятия не имеешь, насколько это нормально, – отвечает Нора. – И… Я раскрыла тебе свою, так что теперь твоя очередь.

– О’Лири.

– Ты ирландец?

– Не совсем, не в том смысле, как большинство ирландцев. Моему дедушке просто досталась такая фамилия. На самом деле я ирландско-британско-французско-бельгийско-итальянско-славяно-русский датчанин. В общем, мой портрет должен быть на монетах евро.

– Так тебя собирали по всей Европе?