Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

Жанна находилась в прострации и только позже припомнила ободряющие слова Пугачевой.

- Я во втором ряду буду, - сказала на прощание Живая Легенда. - Прямо по центру. Надо будет - найди меня взглядом. Все. Ни пуха!

- К черту!…

Через секунду Жанна осталась в гримерке одна. Только едва уловимый запах незнакомых духов напоминал о неожиданном визите.

Год 1999-й. Неподражаемая

Все ожидали, что она начнет с какого-то своего прежнего шлягера, чтобы попасть в десятку. Но Жанна ошеломила зал совершенно незнакомой песней, которую недавно бессонной ночью написала сама. Песня называлась «Обнаженная натура», и в нее Жанна попыталась вложить все свое страстное желание быть искренней до предела:

Осенний лес, своей листвы лишенный, Момент рожденья, первая любовь - Синонимы натуры обнаженной, Так восхищавшей старых мастеров. Нелепо наготы своей стыдиться. Она и не смешна, и не грешна. Ведь это ложь спешит принарядиться, А истина всегда обнажена…

Зал напряженно замер, поняв, что слышит своеобразную исповедь певицы, решившей отныне говорить о пережитом, не щадя себя. Это была новая, незнакомая Арбатова. Не избалованная всеобщим обожанием звезда, а земная женщина со своими радостями и горестями, которую следовало принимать такой, какая она есть на самом деле.

Пускай блюститель нравов смотрит хмуро и криво ухмыляется ханжа…

Нетленна обнаженная натура, Священна обнаженная душа!…

Когда прозвучал последний аккорд, повисла пауза, казавшаяся бесконечной. А потом потрясенный зал взорвался аплодисментами. Но Жанна не стала их благосклонно выслушивать, как сделала бы раньше. Подав знак музыкантам, она начала следующую песню, уже уверенная в том, что победила.

От радостного волнения Жанна так и не смогла увидеть среди зрителей Пугачеву, как не увидела и сидевшего рядом с ней Зернова, и затерявшегося в дальних рядах Митю Иванцова, и расположившегося на приставном стуле Айвенго из арбатского перехода, чисто выбритого и одетого с иголочки, и даже Алицию Георгиевну, сидевшую у самой рампы.

А когда все закончилось и сцена утонула в цветах, к Жанне неожиданно вышел Саша Бородкин с корзиной чайных роз. Она подставила ему щеку для поцелуя и услышала его шепот:

- Прости за все, ладно? Ты просто восьмое чудо света!…

Люди с цветами окружили Жанну плотным кольцом. Внезапно среди них она заметила брюнетку с кукольным личиком, смотревшую на нее как-то странно.

В руках у брюнетки был скромный букет садовых ромашек. Какое-то смутное воспоминание встревожило сердце Жанны. Продолжая с улыбкой кивать во все стороны, она старалась припомнить, откуда ей знакома эта женщина. Жанна протянула руку за ромашками.

- Поздравляю тебя, Жанка! - сказала брюнетка с неопределенной улыбкой.

И тут у Жанны словно пелена упала с глаз.

- Миледи?… - спросила она.

Брюнетка поднесла палец к губам.

Жанна ничего не могла понять. Вроде бы это была Миледи - и все-таки совсем не она. Но улыбка, улыбка!…

- Подожди меня в гримерке, - сказала Жанна. - Объясни там, что я разрешила.

Непохожая на себя Миледи кивнула и смешалась с толпой. Наконец Жанне удалось скрыться за кулисами.

- Там тебя ждут, Жанночка! - предупредил на пороге гримерки пьяный от счастья Боря Адский.

- Я знаю.

- Как знаешь? А она сказала - сюрприз.

- Кто сказал?

- Зоя Павловна, супруга нашего спонсора Басова.

Совсем сбитая с толку, Жанна вошла в гримерку. Навстречу ей поднялась гренадерского роста женщина, вся в дорогих украшениях, не вязавшихся с ее простым, милым лицом.

- Только не падай в обморок, ладно? - сказала она низким грудным голосом.

Год 1999-й. Зоя

Жанна стояла, вытаращив глаза. Тогда женщина-гренадер подмигнула ей и быстро сказала:

Омск, Томск, Ачинск,

Чита, Чита, Челябинск!…

- Братчик! - взвизгнула Жанна, бросаясь к подруге.

Они обнялись.

- Только не Братчик, а Басова.

- Господи, Зойка!… Что ж ты не объявлялась столько лет?

- А ты?

- И правда. Что ж это я?…

Они засмеялись.

- Так это ты уговорила мужа стать моим спонсором?

- Представь себе, нет. Он сам. А я не возражала.

- Чудеса! - Жанна покачала головой. - Но я тебя сейчас тоже удивлю. Я только что видела Миледи.

- Да ты что!

- Ей-богу. Только она какая-то… На себя непохожая. Представляешь, она и не она! Да ведь я ее ко мне зайти просила. Подожди.

Жанна выскочила в коридор и увидела стоящую возле окна брюнетку.

- Миледи! - позвала она.

Брюнетка обернулась.

- Вы меня? - спросила она с неопределенной улыбкой. - Меня Вероникой зовут.

Что-то тут было не так.

- Ну все равно, - сказала Жанна. - Зайдите ко мне, Вероника.

При виде брюнетки Зоя открыла рот.

- Это ты про нее говорила? - спросила она у Жанны. - Какая же это Миледи!

- Девочки, - сказала брюнетка тихо, - вы меня правда не узнаете?

- Минутку! - Зоя впилась в нее взглядом. - Ну-ка скажи быстро фамилию директора нашей школы?

Брюнетка на секунду задумалась, а потом ее лицо прояснилось.

- Шабашова, - сказала она.

- Это Миледи, - удивленно констатировала Зоя и обернулась к Миледи. - А что это с твоим лицом случилось? И с каких это пор ты стала брюнеткой?

- Волосы покрасила. А лицо… Лицо - это пластическая операция.

- Зачем? Ты что, в аварию попала?

- Можно и так сказать.

Миледи не собиралась выкладывать подругам историю своей жизни. Тем более что в событиях последних месяцев она сама ничего не понимала.

Год 1997-й. Миледи

Когда они с Олейником ушли от преследовавшей их белой «Лянчи», Миледи на виллу уже не вернулась. Добравшись до знакомой станции Монте Сан-Бьяджо, Олейник посадил ее в поезд, идущий в Рим, где она и дожидалась Костю в захудалом отеле на окраине.

Он дал ей с собой пухлую пачку лир и новый паспорт на другую фамилию. Похоже, у него были заготовки на все случаи. Олейник приказал ей не высовывать носа на улицу, и двое суток Миледи провела в тесном холле у телевизора. Там она и увидела сенсационный репортаж о двух обгоревших трупах, найденных на вилле в пригороде Террачины. Даже не зная итальянского, Миледи поняла, что убиты двое русских: мужчина и женщина. Чуть позже сообщили их фамилии - Олейник и Мидовская. Появившийся вскоре Олейник застал Миледи в шоке. Она не посмела его спросить, что произошло на самом деле. Через пять дней Олейник и Миледи легли в загородную клинику, где ему и ей была сделана пластическая операция. Они встретились при выписке и с трудом узнали друг друга.

- Привет, Вероника! - сказал Олейник.

Это было новое имя. Кстати, Олейника теперь звали Андреем.

- Делай то, что я говорю, - сказал он, - если хочешь остаться в живых.

Умирать Миледи не хотелось, и она безропотно вернулась в Москву под чужим именем и с чужим лицом. Ей удалось провезти на себе значительную сумму в долларах, которой ее снабдил Олейник при расставании.