Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

Этот несложный трюк обеспечивал Олейнику надежное алиби. Получилось, что он улетел в Венецию за три дня до сенсационного убийства и мог при случае доказать, что не имеет к гибели Михаила Юсупова никакого отношения.

Но убил его именно он. На подготовку этой акции у Олейника ушло ровно десять дней. Перебрав множество вариантов, он остановился на винтовке с оптическим прицелом. Олейника, правда, настораживало, что выбранное им место, как нарочно, подходило по всем параметрам. Заброшенный чердак напротив дома, где жил редактор, был подозрительно удобен для прицельного выстрела. Даже неопытным глазом можно было в одну секунду определить, где находится киллер. Поэтому следовало с особой тщательностью подготовить пути отхода.

На лифт рассчитывать было нельзя, он мог оказаться занятым. Неторопливый спуск по лестнице - а спускаться следовало неторопливо, чтобы не вызвать подозрений, - занимал двадцать три секунды. Вполне достаточно, если бы в подъезде существовал черный ход. Но выход был один - на улицу, прямо к тому месту, где будет лежать убитый. Конечно, почти наверняка можно затеряться среди зевак, но никаких «почти» Олейник не принимал, а потому продолжал поиски.

И они увенчались успехом. Совсем рядом находилась крыша соседнего дома. Правда, перепрыгнуть через девятиэтажную пропасть было не так-то просто. Но захочешь жить - перепрыгнешь.

Подъезд соседнего дома удачно выходил во двор, застроенный гаражами-ракушками. Уйти оттуда было проще простого. Вскрыть дверь на чердаке соседнего дома не представляло труда. Олейник сделал это накануне ночью, убегая, и даже при свете потайного фонаря расчистил себе дорогу до слухового окна, чтобы не споткнуться. В слуховом окне он для надежности вынул раму и поставил ее в сторонке.

К трем часам следующей ночи Олейник уже удобно расположился в выбранном месте и, открыв неприметный чемоданчик, стал доставать уложенные в нем детали, собирая винтовку. Чемоданчик он тщательно протер припасенной влажной тряпкой, чтобы уничтожить отпечатки, и зашвырнул в угол. Потом так же тщательно протер винтовку и надел тонкие нитяные перчатки. Винтовка удобно легла на сделанный упор. Олейник приник к оптическому прицелу и убедился, что позиция выбрана безупречно. Нужный подъезд был как на ладони. Олейник заставил себя расслабиться и даже закрыл глаза. Ждать предстояло долго. Юсупов всегда выходил из дома ровно в восемь пятнадцать утра.

Чердачное окно Олейник оставил открытым. Манипулируя со створками при свете дня, можно было поймать солнце и пустить совершенно лишний в данной ситуации зайчик.

Город постепенно просыпался, это было понятно по шуму улицы. Около восьми утра Олейник перевернулся на живот и изготовился к выстрелу. Он еще несколько раз пробно прицелился, не высовывая наружу дуло винтовки.

В двенадцать минут восьмого к подъезду дома напротив подкатил лимузин Юсупова. Шофер, он же телохранитель, действовал грамотно. Заперев машину, он внимательно огляделся и только после этого вошел в подъезд. Ровно в восемь пятнадцать он вышел и опять осмотрелся. Лишь тогда за его спиной возникла фигура Юсупова. Олейник тут же поймал его голову в перекрестье прицела. И в этот момент телохранитель зацепился взглядом за чердачное окно, в котором прятался Олейник. Конечно, с улицы он не мог увидеть киллера, но открытое окно насторожило. Ведь раньше оно всегда было закрыто. Телохранитель вытянул руку, не давая Юсупову сделать шаг вперед. И тут же Олейник нажал спуск.

Второго выстрела не потребовалось. Пуля угодила Юсупову точно между глаз, и он умер мгновенно, еще не упав на землю.

Олейник отшвырнул винтовку в сторону и мягким, кошачьим шагом побежал по доскам, заранее подстеленным, чтобы не оставлять следов на пыльном чердачном полу.

Прыжок на плоскую крышу соседнего дома ему тоже удался, хотя в какой-то момент показалось, что он сорвется со страшной высоты. Нырнув в лабиринт гаражей, Олейник выбросил перчатки и взглянул на часы. С момента выстрела прошло всего тридцать семь секунд. Он выиграл три секунды у собственного графика.

Через несколько часов, получив через «почтовый ящик» полный расчет, Олейник вместе с Миледи уже был в аэропорту Шереметьево. Они первыми из пассажиров тунисского рейса прошли таможенный контроль.

Год 1996-й. Жанна

Появление Жанны вызвало настоящую бурю в «сибирском Чикаго». Самолет Арбатовой встречали первые лица города. Военный оркестр играл встречный марш, а милицейское оцепление с трудом сдерживало огромную толпу, рвущуюся поближе к землячке.

Жанну, словно высокого иностранного гостя, повезли показывать местные достопримечательности и новостройки. Пришлось ей посетить и свою школу. Прежних учителей там уже не было, а те немногие, что остались, так постарели, что их невозможно было узнать. Только Шабашова, все еще директорствующая здесь, каким-то чудом сохранилась такой же, как была.

Уроки в тот день, конечно же, были сорваны. Возбужденные школьники стадом ходили за Жанной в надежде получить ее автограф. Так все вместе они дошли до учительской, на пороге которой школьников решительно отсекли. С учительской у Жанны не было связано никаких воспоминаний, и она не сразу поняла, зачем ее привели сюда. Но Шабашова выразительным взглядом показала ей куда-то в угол. Жанна обомлела. Сначала ей показалась, что в углу висит икона. Но подойдя поближе, она увидела свое лицо, вырезанное из цветной афиши. Под портретом стояли цветы в горшках, а по бокам висели старые фотографии с пояснительными подписями: Жанна за партой в первом классе, Жанна на школьном субботнике, Жанна финиширует на стометровке во время урока физкультуры, Жанна поет с «Мажорами» на школьном вечере, Жанна, обведенная кружочком, на групповой фотографии выпускного класса.

Она и не подозревала, что такие фотографии существуют. Весь этот маленький музей назывался простенько, но со вкусом: «Наша Жанна».

- Боже мой! - сказала Жанна. - Вы тут из меня какого-то Александра Матросова сделали. Словно я погибла, совершая подвиг.

- Это все наши девочки и ребята устроили, - чуть обиженно ответила Шабашова. - Клуб фанатов Жанны Арбатовой. Разыскали, Жанночка, твоих соучеников, собирали материалы. Даже воспоминания записывали в специальный альбом. Хочешь почитать?

- Да как-нибудь в другой раз, - сказала Жанна. - А на моей парте еще нет мемориальной доски?

Шабашова через силу улыбнулась:

- У тебя с юмором всегда было все в порядке, Жанночка.

- Когда вы мышку у себя в кармане нашли, вы, наверное, так не думали, - неожиданно для себя сказала Жанна.

- Какую мышку?…

Шабашова наморщила лоб, вспоминая, и вдруг стала заливаться краской. Жанне даже стало жаль старушку. Теперь-то, со своей высоты, зачем бить лежачего?