Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

- Вы хотите, чтобы я спела для президента?

- Можно и так сказать. Мы хотим, чтобы вы поехали с концертами по стране в рамках нашей предвыборной кампании. Мы предложим вам определенный маршрут.

- А кто это «вы», если не секрет?

- Секрет! - сказал Эдуард Николаевич и тут же с некоторой натугой рассмеялся. - Скажем общо: сторонники демократических реформ, сторонники президента. Вы-то как представитель творческой интеллигенции, надеюсь, за демократию?

- Вроде да.

- Тогда какие проблемы?

- Из меня не выйдет агитатора.

- А вам и не надо никого агитировать. Пойте себе, и все дела. Людям важно показать, на чьей вы стороне.

Жанна даже обрадовалась, что может так легко расплатиться за свое освобождение из недавнего плена. На гастроли все равно нужно было куда-то ехать, чтобы кормить коллектив - и себя, кстати. А новую программу можно потихонечку репетировать и в поездке.

- А в какие города вы меня хотите послать?

Эдуард Николаевич с готовностью протянул ей отпечатанный список городов, среди которых Жанна, к радости, увидела и свой родной город.

- Хорошо, - сказала она. - Договорились.

- Я в этом и не сомневался.

Машина плавно затормозила возле клуба, где репетировала Жанна.

Больше всех неожиданным гастролям радовался Боря Адский. Таинственные организаторы сделали всю его работу: рекламу, гостиницы, концертные площадки.

И главное - Жанне и ее музыкантам был предоставлен персональный самолет, в котором вместе с артистами летела группа сопровождения.

Принимали Жанну всюду великолепно. Все ее участие в кампании ограничивалось тем, что над сценой вывешивали плакат «Голосуй, а то проиграешь». Хлопотливой агитационной работой занимались люди из группы сопровождения. Она позволила себе лишь внести одно изменение в программу поездки, оставив свой родной город на финал.

Год 1996-й. Зоя

Петя не стал оттягивать разговор. В тот же вечер он постучался к Маринке и, получив разрешение войти, плотно прикрыл за собой дверь. Разговор их длился бесконечно, и Зоя металась по квартире, не находя себе места. В конце концов она не выдержала и, подкравшись на цыпочках, приложила ухо к закрытой двери. Слышно было плохо, но многие фразы ей все-таки удалось разобрать.

- Так ты считаешь, - сказал Петя, - что теперь твоя мать должна похоронить себя заживо? Она же еще совсем молодая женщина.

- Это в тридцать шесть-то лет? - спросила Маринка.

Зоя едва удержалась, чтобы не распахнуть дверь и не наорать на дочь. Кто ее за язык тянул говорить про возраст!

- Неужели тридцать шесть? - спокойно спросил Петя. - Никогда бы не подумал.

- А она тебе разве не говорила?

- Я и не спрашивал.

Зоя невольно вздрогнула. То, что Маринка говорит Пете «ты», было для нее открытием.

- А она спрашивала, сколько тебе лет? - раздался голос Маринки.

- Не помню. А какая разница?

- Я думаю, ты ее лет на десять моложе.

- Ну, допустим, угадала. И что?

- А то, что знаешь, как это со стороны выглядит? Нашел себе молодой кобель богатую тетеньку средних лет и присосался. А она и рада!

Зоя прикусила губу. Она уже жалела, что стала подслушивать, но отойти от двери не было сил. Надо уж было узнать все до конца.

- За что ты свою мать так не любишь? - спросил Петя.

- А у нас в семье вообще такого понятия не было, - ответила Маринка. - Мне никогда ни в чем не отказывали, это правда. Все само лучшее - мне. Чуть что - в зубы конфетку. Или джинсы «Ли». И гуляй.

- А сама-то ты пробовала с матерью по-человечески?

- По-человечески… Это отцовская любимая присказка. Вот он меня, похоже, любил. Даже чересчур. Только я этого всегда стеснялась.

- Почему?

- Тебе не понять.

- А все же мать любит тебя, - сказал Петя, помолчав. - Я же вижу, как она мучается. И ты ее любишь.

Просто когда-то вы сделали по шагу в сторону, а потом постепенно расходились все дальше, сами того не замечая.

- Скажи пожалуйста, какой философ нашелся!

- Ладно тебе. Ну нет у меня высшего образования. Но то, что в жизни бывает, и без него можно понять.

- Тебя она за это и полюбила?

- Не знаю. А ты думаешь, можно по полочкам разложить, за что любят?

- Понятия не имею.

- Ты что, никогда не влюблялась?

- Да сто раз. И я, и в меня.

- Ну, это не любовь.

- А что - любовь? То, что у тебя с матерью? А мне кажется, что у вас ничего нет, кроме секса.

- В сексе-то ты что понимаешь?

- Понимаю, не сомневайся. Мне, между прочим, через полгода уже семнадцать лет будет. Так что с сексом без проблем.

- Это как понять? Уже занимаешься, что ли? - Чем?

- Этим самым.

- А вот это, Петечка, не твое дело. Ты живешь с моей матерью - и живи на здоровье. А к себе под одеяло я заглядывать не разрешу.

- Да я, в общем-то, и не собирался.

- Учти, если соберешься!…

Больше Зоя не выдержала. Она тихо ушла в спальню и легла, укрывшись пледом с головой.

Петя пришел к ней минут через двадцать.

- Спишь? - осторожно спросил он.

- Нет. Голова разболелась.

Петя присел на кровать и шумно вздохнул.

- Можете тебе таблетку дать?

- Само пройдет.

- Ну, дочка у тебя еще тот фрукт, - заговорил Петя через паузу. - Интересно, ты такой же была?

- Не помню.

- Тот еще фрукт, - повторил Петя. - С виду просто яблочко наливное. А надкусишь - такая кислятина, что скулы сводит. Упарился я там с ней.

- Никто тебя не просил. Сам вызвался.

- А я и не спорю. Нет, интересная девчонка, честное слово. Дури, конечно, в голове полно. Но интересная. Тебе бы самой с ней поговорить. По-женски.

- Поздно уже.

- Не поздно. В самый раз. Пока она еще настоящей женщиной не стала.

- А она еще не стала? По нынешним временам вполне могла.

- Я не в этом смысле.

- А в этом? Или она все-таки постеснялась тебе сказать?

- И ты про секс!… - вздохнул Петя.

- Так вы и о сексе поговорили?

- Ну так… Мимоходом… Просто к слову пришлось.

Зоя почувствовала, что еще немного - и она не выдержит, скажет, что слышала часть разговора.

- Уйди, Петя, ладно? - сказала она. - Я заснуть попробую.

В эту ночь Петя спал на диване в гостиной.

А утром произошло невероятное. Маринка, появившись на кухне, неожиданно сказала:

- Привет, мам! У нас что сегодня на завтрак? От неожиданности Зоя выронила из рук чашку, которая со звоном разбилась о плитку на полу.

- Ничего, это к счастью… - пробормотала Зоя и наклонилась за осколками.

То же самое сделала Маринка, и они стукнулись лбами, как в дешевой кинокомедии. Стукнулись - и вместе рассмеялись, потирая ушибленные места.

Год 1996-й. Киллер

Олейник специально не известил Миледи о перемене маршрута. Если она кому-то сболтнула про Венецию, то это было даже хорошо. Дело в том, что три дня назад из Москвы в Венецию вылетела пара прикрытия. У мужчины, чем-то напоминавшего Костю, был настоящий паспорт Олейника, у женщины, похожей на Миледи, - паспорт на фамилию «Миловская». Через неделю им предстояло встретиться для обмена паспортами. Олейник и Миледи должны были морским катером прибыть в Марсалу, на Сицилию, и проследовать на север до Мессины. Другая пара в тот же день приезжала в Реджо-ди-Калабрию и садилась на паром, перевозящий пассажиров через Мессинский пролив на Сицилию. В порту должен был состояться обмен документами, после чего пара прикрытия через Тунис возвращалась в Москву, а Олейник и Миледи, уже со своими паспортами, оставались в Италии.